Снарри-форум

Полутемный зал кабака в Косом переулке был идеальным местом для человека, желавшего остаться незамеченным. Я сидел в самом дальнем скудно освещенном углу. Пелена дыма хоть и не скрывала от меня зала, делала очертания предметов более зыбкими и размытыми, будто смотришь на мир через грязное стекло единственного окна подземелий. Моя фигура в черной мантии сливалась с темным декором паба. Даже мои мысли сочетались с окружающей обстановкой. Тяжелые мрачные мысли, безответные риторические вопросы. Главным из которых был: «Зачем я связался с этим мальчишкой?» Но могу ли я жить без него, без его яркости и непосредственности? Тогда зачем я не отпускаю старого любовника? Зачем все это? Все глупо. Все ненужно…

Становилось смешно, когда я думал, что меня – Великого и Ужасного Главу Слизерина -мучает совесть. А то, что она мучает меня не из-за кого-нибудь, а из-за гриффиндорца, – вообще нонсенс. И не просто гриффиндорца, а Гарри, мать его, Поттера, Золотого Мальчика, сто вурдалаков ему под одеяло, Победителя Того-Кого-Нельзя-Называть, будь он неладен.
Заказав огневиски, я вернулся к своим невеселым раздумьям. С чего все началось? Когда я впустил Гарри в свое холодное гордое сердце? Когда не дал броситься с Астрономической башни после смерти Гермионы Грейнджер? Или когда всем телом прижимал его к полу, вливая в глотку сопротивляющемуся юноше противоядие после предательства младшего Уизли? А может, я не смог вынести пустоты, заполнившей эти зеленые глаза, когда закончилась последняя битва, в которой Гарри пришлось убить своего бывшего лучшего друга. Ведь именно тогда я впервые обнял его. Безжизненное тело над безжизненным трупом. Пустые глаза, невидяще смотрящие на бледное в веснушках лицо. Я увел его тогда. Пережил истерику, крики, драку…

Как мы очутились в постели? Почему? Но очутились. И остались вместе.

Гарри оказался таким нежным, таким привязчивым. И я любил его по-своему. Сильно любил. И люблю. Когда все стало для меня слишком просто? Когда меня потянуло обратно к Люцу? К Люциусу с его властностью и вечным поединком воль, любовью к извращениям и эстетизмом, возведенным в превосходную степень. И я вернулся к нему, приняв все его условия. Так я начал обманывать своего мальчика. С тех пор я разрываюсь между ними. Разрываюсь и не могу выбрать.

Я люблю Гарри с его мечтами, его непринужденностью и идеализмом. И не могу смотреть в полные обиды зеленые глаза, когда я исчезаю неизвестно куда.

Но и Люциуса я тоже люблю. Его красоту, аристократизм, властность, граничащую с жестокостью. Его невольную ранимость, открывающуюся только очень близким людям. Мне посчастливилось увидеть лишь крошечную часть настоящего Люциуса Малфоя, несмотря на то, что мы любовники еще со школы.

Огневиски закончилось. Пришлось подождать, пока принесут еще. Возникла было мысль заказать сразу бутылку, но я не хотел напиваться как сапожник. Пока.

Кого же из них я люблю больше? Пора признаться хотя бы себе, что люблю обоих. И обманываю обоих…

Мои размышления были прерваны появлением нового посетителя в дымном сумраке кабака. Он вошел, как входил всегда, подавляя всех одним лишь своим присутствием. Строен, высок, надменен и прекрасен. Лорд Малфой во всей красе. И я не могу оторвать от него взгляд. Я хочу его. Хочу его прямо сейчас. Хочу быть поваленным на отвратительно грязный пол, прижатым к шершавым заплесневевшим доскам, беспомощно биться под этим совершенным телом. Хочу его. Сейчас же…

Я уже почти поднялся со своего места, когда понял, что он кого-то ждет и этот кто-то явно не я.
Люциус присел за столик неподалеку от двери, брезгливо смахнув что-то со стула, презрительным взглядом отослал официанта и выжидательно посмотрел на дверь. Он явно кого-то ждал. Я был поражен. Люциус – невозмутимый, непоколебимый, самоуверенный Люциус – нервничал. Он ждал. Серые глаза, неотрывно следившие за дверью, наполнились беспокойством. Он уже трижды посмотрел на часы. Экстраординарно. За все время нашего знакомства я видел в этих стальных глазах беспокойство лишь, когда на волоске висела жизнь Драко. Даже в смертельной опасности мистер Малфой редко позволял своим эмоциям брать над собой верх.

Я тоже с любопытством уставился на дверь. Мне стало безумно интересно посмотреть на человека, сумевшего заставить нервничать самого Ледяного Принца. Ревность точила меня изнутри. Я забыл про свои сомненья, забыл про Поттера. Сейчас мое сердце принадлежало этому белокурому садисту. И оно разрывалось от боли. Кто-то, кто-то чужой, кто-то, но не я, смог поколебать это спокойствие, разбить ледяную маску, скрывавшую от всех настоящего Люца…

Дверь открылась, впустив вместе с морозным воздухом фигуру, закутанную с ног до головы в черный плащ. Разглядеть лицо было невозможно. Да и не до него мне сейчас было. Я замер, увидев неприкрытую радость, вспыхнувшую в глубине серых глаз, сделав их почти прозрачными. Ледяная маска исчезла, открывая лицо, озаренное радостью узнавания и предвкушения. Люциус явно влюбился. Незнакомец увел у меня любовника. Что он дал тебе такого, чего не мог дать я?
Я был в отчаянии. Ведь я действительно любил Малфоя. Пусть не всем сердцем, пусть извращенной снейповской любовью, но я его любил. Я боготворил его… как мог.

Хорошо хоть моя дилемма разрешилась. Не придется больше делать больно Гарри. И мой сладкий мальчик перестанет метаться по ночам в кошмарах, просыпаться в холодном поту…
Я последний раз взглянул на собиравшуюся уходить пару. И мое сердце сорвалось в пропасть… ничего не осталось… у меня ничего не осталось…

Просто я узнал разворот этих плеч под плащом, узнал уверенную грацию молодости. Гарри, мой милый, тихий, бесхитростный Гарри… так это ты увел у меня холодного и надменного Люциуса. Хотя с тобой он, похоже, не был ни надменным, ни холодным…

Мои любовники обманывали меня. Они нашли друг дуга у меня за спиной. Нашли и обрели любовь, оставляя мне лишь ледяные куски моего разбитого сердца, которое я так и не смог отдать целиком…

А они не смогли довольствоваться частью…

- Официант, бутылку огневиски!