Снарри-форум

Я возьму тебя с собой в небеса
До небес лететь всего полчаса,
Пронесу по всем кругам, погрущу,
А потом тебя назад отпущу.

А. Макаревич

С неба упала звезда. Казалось бы, что в этом такого? Ну, упала и упала. Ан нет. Меня угораздило загадать желание. Я так хотел быть с тобой, но ты не мог воскреснуть. Пришлось умирать мне. И подниматься к тебе на небо. Там очень странный воздух. Жидкий, густой, прохладный…

Я вижу тебя: ты сидишь на земле. Хотя, откуда на небе земля? Впрочем, это совсем не важно. Ты на чем-то сидишь и, вероятно, ждешь меня. Увидел. Улыбнулся. Наверное, стоило умереть, чтобы иметь возможность засвидетельствовать твою улыбку. Ты протягиваешь руку. Я делаю шаг навстречу и касаюсь твоих тонких, ужасно ледяных пальцев и тут же отдергиваю свою ладонь, о чем сейчас же жалею. Знаешь, так бывает, когда купаешься в ледяной реке. В воде холодно, а снаружи ещё холоднее.

И я возвращаю руку на место. Ты киваешь: так лучше. Я смотрю в твои глаза. В прошлой жизни они были черные, глубокие и бесстрастные. Я помню. А сейчас в них словно добавили металлическую пыль. Точно такой цвет у безоара.

Ты не сказал ни слова, чтобы я мог ответить. Может, здесь просто нельзя разговаривать?

На тебе твоя старая мантия, и она мне не нравится. Но только я тяну свободную руку, чтобы начать освобождать тебя от этого кокона, сплетенного каким-то одержимым пауком, как она исчезает сама. Под ней нет другой одежды. Ух ты! Бледная кожа, кажется, тоже напитана металлической пылью. А может, это маленькие звезды, наподобие той, что привела меня сюда. Мне хочется рассказать тебе о том, что тебе так идут звезды, но я не решаюсь нарушить волшебство момента.

Я прикасаюсь к твоим острым ключицам. Они теплее рук, но все равно очень холодные. Так хочется согреть их, но я знаю, что раз я здесь с тобой, то вряд ли моя температура тела значительно отличается от твоей. Я опускаю глаза и вижу, что твой член уже эрегирован. И тут же чувствую, как в ответ мой собственный прижимается к животу. Оказывается, я тоже уже раздет. Моя кожа намного темнее твоей, но и в ней тоже сверкают звезды.

Ты аккуратно опускаешь меня рядом с собой на то, что мне сначала показалось землей, а оказалось лишь более темной прослойкой воздуха. Мы не чувствуем никакой опоры, но зависаем в центре этого ничего. Тишина нарушается лишь странным плеском, словно где-то рядом море. Может, так звучит местный воздух. Ты целуешь меня, долго, властно, жадно выпивая глоток за глотком. А я наслаждаюсь, плавясь в твоих руках, и думаю, как же красиво, наверное, смотрятся две мерцающие фигуры в полутьме жидкого воздуха.

Черные тяжелые пряди твоих волос спадают на лицо, закрывая его от меня. Твои руки доводят меня до исступления, пальцы щиплют соски, ласкают яички, мимоходом пробегая по уже начинающему болеть от сильного возбуждения члену. Думаю, из моего горла должны вырываться стоны, но губы лишь беззвучно открываются. Уверен, что я умоляю тебя взять меня сейчас же, но игра идет по твоим правилам. Ты раз за разом доводишь меня до края и не даешь кончить, пережимая семенные протоки. А я горю в твоих руках и думаю, что это несправедливо, что есть боль, и нет звуков.

Наконец, ты, смилостивившись, входишь в меня одним сильным толчком, не готовя. То ли из-за специфики места, то ли от ставшего уже невыносимым желания почувствовать тебя внутри мне совсем не больно. Ощущение заполненности, завершенности, неделимости захлестывает меня. Теперь я могу видеть твое лицо: так же беззвучно стоны срываются и с твоих губ. Жалко, что я не могу этого слышать, но, очевидно, такова цена.

Толчок за толчком ты врываешься в меня, крепко держа за бедра. Останутся синяки. А могут ли? В порыве предоргазменной агонии я с силой царапаю ногтями твою девственно белую искристую грудь. Ни следа. Я так хочу крикнуть, что люблю тебя, когда мы оба кончаем. Моя звездно-искристая сперма сильной струей выплескивается мне живот. Я так хочу крикнуть, что люблю тебя, но из моего рта не вырывается ни звука…

***

Я открываю глаза. Тонкая простыня, пропитавшись моим потом, прилипла к спине. Как хорошо, что я жив, и это только прекрасный сон…

Я утыкаюсь носом в твое плечо и слушаю твое ровное дыхание. Как хорошо, что ты жив, и это только страшный сон…

Я приподнимаюсь на локте и смотрю на твою грудь с маленькими темными кружками сосков и столбенею… От ключиц к животу тянется каскад свежих царапин.

Fin.