Снарри-форум

Ты сидишь в кресле на веранде собственного дома. Ты пьешь крепкий чай с молоком и без сахара. Ты следишь за тем, как пламенеющие облака исчезают с закатного неба за щетиной далекого города. Твой вечерний «Пророк», забытый, лежит на коленях. До тебя доносится звон посуды и шум воды из кухни. Там Джинни моет посуду после ужина. Еще ты слышишь бурчание Эмили из гостиной, девочка укладывает своих кукол спать. Тебе сейчас так спокойно…
Тебе сейчас все равно.
И хочется стукнуть, что есть силы, чашкой о деревянный стол, чтобы разрушить этот идеальный кокон спокойствия. Но ты только швыряешь газету в ведро и идешь на кухню.
-Джинн, я устал сегодня, пойду спать.
Ты торопливо целуешь жену в щеку, она машинально забирает чашку из твоих рук и кивает в ответ.
-Конечно, родной. Я тоже скоро приду, только уложу Эмили.
Ее слова ты слышишь уже на лестнице и закрываешься от них в ванной. Теплый душ немного успокаивает, но когда ты падаешь на вашу с Джинни кровать, непонятная дрожь пробирает до самых костей. Ты прячешь лицо в подушку и стараешься не думать про завтра. Вместо этого усталый мозг диафильмом крутит воспоминания.
***
Тебе не нравились никогда школьные душевые - в них невозможно расслабиться после квиддичных тренировок. А Рон, вратарь, староста и твой лучший друг, повел тебя однажды в ванную для старост. С тех пор вы ходили туда вместе, но пароль он не говорил тебе никогда.
Рон, долговязый, улыбчивый, с вьющимися рыжими волосами и с молочной кожей, он вечно говорил тебе, что ты совсем не того склада, какой должен быть у героя волшебного мира. Что ты хрупкий и совсем беззащитный, когда голый. Но его слова тебя никогда не обижали, и ты просто пожимал плечами и продолжал натирать губкой его спину в бледных веснушках.
Ты изучил его тело полностью, а он - твое. У вас было столько времени на эти уроки… Ты уже не помнишь, кто первый предложил попробовать Это. Кажется, Рон рассказывал, что Чарли любит парней и совсем не встречается с девушками. Он говорил об этом шепотом, как о чем-то запретном. А ты все не мог понять, как это быть с мужчиной, чем это может нравиться.
А когда твой лучший друг в первый раз входил в тебя, ты вскричал от боли, от неожиданной и жгучей, но такой бледной по сравнению с твоим возбуждением.
-Гарри, хочешь, я не буду?
-Нет, двигайся.
Потом ты увидел его лицо, а дрожь его тела от первого оргазма передалась тебе. Разве мог ты запретить ему делать с тобой все, что угодно. Затем был твой оргазм и его твердый поцелуй на твоих губах.
Вы не говорили об этом и не прятали взгляды друг от друга. Ничего не изменилось. Вы все те же лучшие школьные друзья, и даже Гермиона ни о чем не догадалась.
А после следующей тренировки было намного лучше и не больно. Потом еще лучше. И еще…
Ты понимал, что это не навечно, и все же словно получил удар под дых, когда увидел Герми и Рона, держащихся за руки. Он улыбался и говорил, что совсем ее не понимает, но она ему нравится. Потом в мальчишеской спальне рассказывал, как целовался с ней в трофейном зале. А ты рисовал себе улыбку и расспрашивал о подробностях - не было ли слюняво, как у тебя с Чжоу. А ночью тихонько заплакал, сам не зная почему. Просто ты помнил, что с тобой Рон целуется совсем по-другому.
Но ванная старост все еще оставалась Вашим Местом, и ты охнул, когда руки Рона прижали тебя к его горячему телу.
Ты не думал о том, что станет с вами после школы и после Войны, ты не думал, что чувствуешь к своему лучшему другу и уж конечно не говорил с ним об этом. Просто тебя заливала какая-то мстительная радость, когда ты так же вот в мальчишеской спальне рассказывал о вашем поцелуе с Джинни и о том, какая она хорошенькая, когда краснеет. А потом ты всю ночь не спал и слушал дыхание на соседней кровати. Но Рон не плакал.
Война опрокинула все вверх ногами и, не окончив школу, вы все постарели. Когда же после месяца в больничной койке с дикой дозой «Сна без снов» в крови ты, наконец, пришел в себя больше, чем на час, Гермиона сказала, что у них скоро свадьба и Рон очень хотел бы, чтобы ты был шафером. А тебе захотелось, чтобы Волдеморт был жив и убил бы тебя.
Ты пережил его счастье и через год женился на Джинни, все еще считающей тебя идеалом. Потом были семейные праздники и просто вечерние посиделки, встречи выпускников. И ты почти поверил в то, что тебе совсем не нужен Рон и ты счастлив в своей нормальной семье с нормальной любовью. А еще так хорошо получилось: ваши дети родились с разницей в пять дней. Сначала его Патрик, а потом твоя Эмили. И было так замечательно гулять всем вместе с колясками в парках и мечтать об их жизни во вновь открывшемся Хогвартсе.
А год назад вдруг все это исчезло. Рон и Гермиона больше не появлялись на семейных торжествах, не звали в гости и не откликались на зов по каминной сети. Вы с Джинни сколько бы ни пытались, не могли выведать у Молли, что происходит. Миссис Уизли только молчала, бледнела и опускала глаза.
Месяц назад ты вернулся после работы и, выйдя из камина, увидел Джинн на диване. Она сжимала побелевшими пальцами колдографию, с которой весело махали Рон и Гермиона, стоявшие во дворе их дома.
-У нее был рак, она долго умирала, она мучилась… И ничего мне не сказала! Нам не сказала!!! Что же теперь будет, Гарри? Что?!
Джинни рыдала в твоих руках, потом просто плакала, отворачивалась от Эмили и тихонечко вытирала слезы ладонями. А ты ходил с широко распахнутыми глазами и не верил. Ты не знал, что сказать жене, и уж тем более молчал на похоронах. А когда ты подошел к Рону, он просто разрыдался, и ты обнял его и прижал к себе, пытаясь успокоить и защитить. И пока твоя рука гладила его спину, ты вспомнил все, очень не кстати, но вспомнил. И снова не спал всю ночь.
-У меня остался только ты. И Джинни. И Патрик… Конечно, Патрик.
А сегодня перед ужином лицо лучшего твоего друга появилось в камине, впервые за последний месяц.
-Гарри, ты завтра занят? Ммм…Я просто буду в Лондоне. Сходим в паб, ладно? Я больше не могу один. Пожалуйста.
А завтра наступит утром.

***

Ты просыпаешься среди ночи от того, что Джинни во сне произносит твое имя. Ты поправляешь ее одеяло и не хочешь думать о том, что не любишь ее так, как она того заслуживает. Ты просто понимаешь сейчас так отчетливо, как никогда прежде, что тебе нафиг не нужен этот дом, эта семья и такая нормальная жизнь. Тебе нужен твой лучший друг и плевать на все. Ты кусаешь губы и отворачиваешься к стене. Ты же герой Войны, Мерлин подери! Ты же имеешь право на счастье! Ты можешь все изменить.
И никогда ничего не поменяешь. Потому что все уже случилось, а ванная старост закрыта паролем.
Fin.