Название: Точность формулировок. Автор:Остролист. Бета:Кулёк. Рейтинг: PG-13 Пейринг: СС/ГП Жанр: romance, lime, hurt/comfort, POV Снейпа. Предупреждение: слеш. Дисклеймер: коммерческая выгода ролинговская, бриллиантовая шлифовка бетовская, буквы алфавита общественные. Всё остальное – моё. Необходимые пояснения: 1. седьмой год обучения ГП в Хогвартсе, события ОФ и ПП забудьте как кошмарный сон. 2. Лорд окончательно мёртв. 3.* Это - первый фанфик "телепатической" серии, здесь будут две сайд-стори, первая - Вечность в несколько часов.. И продолжения тоже будут. Саммари: что остаётся, если то, что ты вынужден сделать, не вписывается в нормы общепринятого? Это зависит от того, перед кем ставится вопрос, и от цены, которую придётся заплатить. Размещение: обращайтесь. Я хотел бы знать, в каких руках будут жить мои тексты.
***** Если бы кто-нибудь поинтересовался моим мнением, я мог бы сказать, что когда Высшие Силы занялись моей судьбой, они были в изрядном подпитии. Ну, или просто в отвратительном настроении. А ничего другого я и не могу предположить: уж слишком много неожиданного и неприятного они отмерили на моём пути. А я, как дурак, вместо того, чтобы обойти по кромке, вляпываюсь словно бабочка в мёд, всеми лапами, крыльями, усиками… Право слово, если бы не обращал внимания, было бы гораздо легче. А теперь… Что делать теперь? Я не успел выжить эту тварь из Хогвартса, не успел собрать доказательств. И вот уже пять минут, как в моём кабинете, в кресле перед моим столом, сидит Поттер, хмуро рассматривая ковёр под своими ногами. За объяснениями пришёл. И объяснения, судя по решимости на его лице, он получит, даже если мой труп придётся зомбировать и допрашивать. М-да. Уж лучше бы я тогда остался в подземельях, и вызов Поппи проигнорировал. Жестоко? Да. Но полезно для душевного спокойствия. *****
***** [Два месяца и неделю назад…] В ярко вспыхнувшем камине, словно туда подбросили летучего пороха, сильнее заплясало пламя, но тут же унялось, и донельзя встревоженный голос Поппи произнёс: – Северус, пожалуйста, поднимись ко мне. Очень встревоженный голос. Что-то случилось, причём настолько нехорошее, что она, зная, что вечер и ночь я посвящаю себе и зельям, обращается за помощью ко мне. Даже несмотря на то, что весь наш коллектив с пониманием относится к весьма малому личному времени друг друга. Ещё бы, весь день с утра в окружении студентов… это новички посвящают всё своё время делам школы, но через какое-то время каждый, даже самый дружелюбный, понимает, что нужна передышка. Зелье сна без сновидений подождёт, не до него сейчас. Потом доварю, ничего с ним не случится. Взмахом руки погасив огонь под котлом с мазью против ожогов, я буквально вылетел из собственного кабинета, запер дверь и кратчайшим путём направился в больничное крыло. Странно: травм на уходе за магическими существами сегодня (как и всю прошлую неделю) не было, да и квиддичных травм тоже, ибо последний матч по квиддичу был две недели назад, а значит, это связано не с осложнениями травмированных игроков, и не с пострадавшими у нынешнего профессора по уходу. Странно. Что-то случилось, с чем не может справиться мадам Помфри. А вот это уже интересно… но очень, очень нехорошо. Я великолепно помню уровень знаний и способностей мадам Помфри, и сам факт того, что она вообще зовёт на помощь, причём зовёт меня, яснее всяких слов говорит о том, что необходимо поспешить. Боюсь, что ей требуются мои знания, и это очень плохо. В конце концов, я не только зельевар, хотя наша колдомедик в медицинских зельях разбирается на уровне… как бы не повыше моего. Я, к тому же, ещё и единственный на ближайшие несколько сотен миль малефик. Мерлин, что же такое могло случиться сейчас, когда война закончилась?!.. Этот вызов… Интересно, а МакГонагалл в курсе?.. Поздно, студенты уже разошлись по гостиным Домов, и некому мысленно удивиться тому, что Нетопырь куда-то спешит. Это словно насмешка судьбы – каждое новое поколение студентов даёт мне одно и то же прозвище, причём не перенимает, а именно даёт заново. Первый год преподавания в школе я думал, что сойду с ума – слышать мысли всех, кто находится ближе ста метров. Порой – что уже сошёл с ума, согласившись на эту должность. Дамблдор, тогда он ещё занимал пост директора, ссылаясь на возможную опасность ревнивого Лорда, которому Альбус в своё время отказал в должности профессора защиты, предложил зелья, в которых я был специалистом, я согласился … и очень быстро пожалел об этом. Они меня невзлюбили с первых же дней, потому что на этих уроках, чтобы успешно готовить зелья, необходимо относиться ко всему предельно внимательно… и легче скривиться и просто терпеть несправедливого преподавателя. А я всё это слышал непрерывно… пока не нашёл способы в хоть сколько-нибудь достаточной мере закрывать свой разум. Стало легче. Удобно, конечно, нарушителей ловить, или следить за студентами в классе, но чем больше студентов вокруг меня, и чем они ближе… тем слабее истончающаяся защита ментальных щитов и менее эффективно действие ослабляющего телепатические способности зелья… Но зачем же она меня позвала? Что же могло случиться такого… необычного? Риддла уже победили, когда летом он напал на Хогвартс. Все пять лет, смотря на Мальчика-Который-Выжил, не думал, что он всерьёз захочет последовать пророчеству, однако же последовал, согласился на изменение. Глупый мальчишка. Последние из выживших Упивающихся надёжно заперты в Азкабане, правда, кто-то из новеньких мог остаться на свободе и затаиться… Приоткрыв дверь, я проскользнул в главный покой больничного крыла и плотно закрыл за собой дверь. Просто на всякий случай, ведь кто знает, что произошло, и что из этого можно знать случайным свидетелям?.. – Мадам Помфри, что случилось?.. – я никогда не зову её по имени, хотя мой социальный статус, вообще-то, даёт мне на это право: я хорошо помню время, когда сам был студентом, и уже тогда воспринимал её как бабушку, и просто не могу фамильярничать. Потому что она не изменилась, она была такой же, ещё когда я сам был студентом. Она очень стара. И очень добра. Кто-то наверняка способен фамильярно обращаться к бабушке, но не я. Она ведь всё равно воспринимает меня как бывшего студента, и относится так же, что позволяют себе очень немногие в этом мире. А я… я это чувствую и принимаю. – Как ты быстро!.. – колдомедик подошла ко мне. – Спасибо, что пришёл… Я только дёрнул уголком рта: не стоит. – Северус… – она замялась. Я чувствую, что, помимо старушки, в больничном крыле находится ещё кто-то. В одной из палат кто-то есть. Не понять, кто именно, но ему очень плохо. Кто-то, кому очень плохо и… холодно?.. Раз вызвали меня, то сомнительно, чтобы требовались мои таланты зельевара, скорее, я здесь нужен как знаток и практик тёмных искусств, а также защиты от оных. Она выглядит очень взволнованной, она ждала меня, но упорно пытается не думать о том, кто попал в беду: вечером я зелье не принимаю, достаточно лишь ментальной защиты от излишне интенсивных эмоций окружающих, а потому сейчас я ничем не ограничен, я слышу её. Она колеблется… – Мадам Помфри… – я направился было в сторону одной из больничных одиночных палат, в которой, как я слышу, и лежит пострадавший, как вдруг она преградила мне дорогу. – Северус, подожди, не надо, – и я чувствую, что она сомневается в том, что мысль позвать меня была такой уж удачной. И теперь пытается не думать, чтобы я не узнал больше, чем мне можно. – Я хотела просто узнать… – Мадам Помфри, поздно сомневаться, я уже пришёл. – Она знает обо мне всё, поэтому я не особо стесняюсь напомнить ей, что я – телепат. Старушка посмотрела на меня очень сурово. Раньше за это она на меня не обижалась. Ещё одна странность. Хотя… Её пациент, точно… она пытается защитить его от меня. – Мадам Помфри, что вы хотели узнать у меня? – Скажи мне, – тихо произнесла колдомедик,– помнишь, на седьмом курсе на тебя наслали одно заклинание… Я замер, прекратив пока попытки обдумывания того, как поделикатнее отодвинуть её в сторону: она тут муки сомнения испытывает, ищет наиболее этически безупречный выход из ситуации, чтоб и меня допросить, и пациента своего от меня же защитить, а ему же плохо, и лучше не становится!.. Отставив эти мысли в сторону, я внимательно посмотрел на неё: седьмой курс. Она не поясняет, что именно имеет в виду, но я понимаю. Ооо. Но как это связано с тем, что происходит сейчас? У неё, в конце концов, в палате пациент страдает, а она… Нет, не так. Как это связано с происходящим?.. Оу, Мерлин… – Так вот, ты потом…– решительно отбросив колебания, мадам Помфри выпалила, – ты потом не нашёл контрзаклинание?.. Или, может, зелье? Я молча качаю головой, и мадам Помфри отводит глаза. – Ну, что ж, – начинает она, – Северус, спасибо, что пришёл, но, думаю, что… – Поппи, – я впервые в жизни называю её по имени, и она замирает, – пропусти меня. Она позволяет отстранить себя, но потом, когда я уже вхожу, словно опомнившись, пытается схватить меня за рукав и развернуть, и не пустить дальше в палату. Не дать увидеть, кто в ней. – Северус, подожди!.. Я блокирую её уже машинально, точечным уколом, и её пальцы сами собой разжимаются, отпуская мой рукав. Я чрезвычайно редко позволяю себе использовать свои способности, но выбирая между настроением мадам Помфри (а она неминуемо обидится) и пострадавшим с его болью, я выбираю последнего. Я всё равно захожу. Делаю несколько шагов в сторону больничной кровати, но только остановившись у неё, позволяю себе осознать, кто лежит там, сжавшись в комочек. Семикурсник-гриффиндорец. Поттер. Я знаю, что он не слышит нас, все его силы направлены на сопротивление тому, что привнесено извне и пытается им отторгнуться. Я знаю это, потому что чувствую это в нём, но я всё равно не могу вспомнить, как говорить. – Поппи, как?.. – наконец выдыхаю я, правда, довольно несвязно. – Когда?! – Вот уже час, как он пришёл сюда, но я только минут пять назад поняла, почему происходящее мне знакомо… Один час. Плюс начальный этап, ещё где-то с полтора. Приблизительно два с половиной часа. И он уже перестал реагировать на тех, кто находится рядом. Хреново… И это магловское слово – самое мягкое, чем я могу охарактеризовать ситуацию. Два с половиной. Плюс ещё почти десять… Мне даже нет нужды читать его мысли, чтобы узнать, кто с ним сделал такое. Тем более, что именно он этого не знает. Достаточно того, что я уже понял, кто осмелился на это и кто имел возможность… Но голову я этой твари оторву потом. Сейчас важно совсем иное. – Северус, может, тебе хоть что-нибудь встречалось, – дотронулась до моей руки мадам Помфри, – что может хоть как-то помочь?.. Заклинание… или зелье?.. Я оставляю её вопрос без ответа. – Так ты знаешь?.. – она не заканчивает вопрос, посмотрев на моё лицо. Я отрицательно качаю головой, подтверждая её искреннее огорчение, уже проступившее в виде опускающихся уголков губ. На её лице проступает обречённость, но я произношу, почти не узнавая собственного охрипшего голоса: – Ни зелье, ни заклинание не поможет, – и подхожу к Поттеру. Если что-то и можно сделать, то не здесь. – Северус, но как?.. – Вы знаете способ, мадам Помфри… Я подхожу к Поттеру и осторожно поднимаю его на руки. Поворачиваюсь колдомедику: – Я не смогу пронести его до подземелий вот так, в коридорах кто-нибудь может нам встретиться. Поппи неверяще замирает. – Но Северус, как ты?.. ты ведь… – Мадам Помфри, – произношу я, – я знаю, что нужно сделать, и я помню, к чему может привести бездействие. Очень хорошо помню. – Но ты… – Это не имеет ровным счётом никакого значения. Я могу с этим справиться. И мои чувства тоже не имеют ровным счётом никакого значения. Сейчас я – декан и один из преподавателей. И я могу сделать то, что надо. Я подхожу к горящему камину и выжидающе смотрю на Поппи. Мадам Помфри поняла намёк и бросила в огонь горсть летучего пороха. Делаю шаг назад, в изумрудное пламя, и тихо шепчу: – Покои профессора Снейпа, – и, уже исчезая из больничного крыла, вижу искреннее сочувствие в её голубых глазах.
Мы оказались в моих покоях, на моей территории, и камин послушно погас за моей спиной: теперь без моего разрешения никто сюда не сможет прийти, а я не позволю. Камин гостиной гаснет, а вот в спальне разгорается: сейчас конец ноября, и здесь, в подземельях, мы просто замёрзнем. Юноша на моих руках почти ничего не весит… или я просто не замечаю его веса? Я так давно… думал об этом… мечтал о несбыточном… а теперь… Я прохожу в спальню и осторожно опускаю свою драгоценную ношу на постель. Длинные волосы черной волной легли на белизну хлопка… но я всё никак не могу отвести от них взгляд… чтобы посмотреть… на него самого… я так давно мечтал об этом, грезил о несбыточном… Вот она, мечта: он здесь, в моей постели, и ни одно существо не сможет вмешаться в происходящее. Как формулировал, так и получил. Не мечтай, иначе однажды твоя мечта может стать реальностью. Пррроклятье, как я теперь понимаю эту фразу!!! Проблема в том, что всё это – мираж. И добровольно он никогда бы здесь не очутился. Более того, если он потом вспомнит о произошедшем, убивать он меня будет долго и со вкусом. В конце концов, во время войны он по ночам во сне достаточно насмотрелся подобных кровавых развлечений в исполнении Лорда и ближайших Упивающихся. Теоретическая подготовка у него, пока мы не подобрали блокирующее эту ментальную связь зелье, и так набралась изрядная. А если вспомнит эту ночь, то и стимул воплотить в жизнь всё увиденное у него появится солиднейший. Добровольно – никогда. Но сейчас… Я перевожу взгляд на его губы, плотно сжатые губы, которые он кусает, чтобы отвлечься… малой болью от того, что пытается набрать силу в его теле… и словно прихожу в себя. Это – не сон. Это жестокая реальность, которая руками одной мрази уложила Поттера в мою постель. И для Поттера – сейчас – не будет иметь никакой разницы, кто окажется рядом. Сейчас он мог бы отдаться даже Лорду, если бы соответствующая функция у того не была атрофирована к моменту его возрождения уже десятилетия три – точно. Хвала Салазару – Лорд окончательно убит самим Поттером к настоящему моменту. Одним соперником меньше. Ха. Я поймал себя на том, что попытался усмехнуться. Право слово, словно истеричная барышня. Не хватало только сию же минуту вызвать Дамблдора, зайти за Минервой, а потом пойти к этой твари, устроить глобальный ночной скандал, да вышвырнуть из Хогвартса без права получения приличной работы. М-да. Но… лучше уж в мою – на одну ночь, пока не затухнет неактивированное заклинание, чем в кровать этой мрази – на всю оставшуюся поттеровскую жизнь. Мразь-то живучая, первой в мир иной не отойдёт… Ну, что ж. Вытаскивал бесёнка раньше, вытащу и сейчас. Когда о произошедшем узнает Дамблдор, моей репутации это не повредит. Отношение Поттера… останется прежним, потому что улучшить его ничто не сможет, а того, что случится, он помнить не будет в ближайшее время, он и сейчас не особо осознаёт, что с ним. А потом… а потом уже не столь важно, что будет. А то, что я сам себя последней сволочью чувствую… Так это входит в комплект с отеческой любовью Альбуса. Посмотрел бы я на то, как Альбус пытался бы того же Люпина, к примеру, уговорить делать то, что надо, а не то, что правильно, и чувствовать себя при этом нормальным. То ещё зрелище было бы. Это Люпину можно мнить себя человеком и делать то, что не будет вызывать отторжения у окружающих. Это Блэк может играть в героя, устраивая представления на публику. Однако же когда требуется сделать необходимое, пусть и противоречащее общественным вкусам, не одобряемое окружающими… Кого зовёт Альбус?.. Правильно, потому что и оборотень, и шавка эта его могут послать замысловатым маршрутом. Если бы не моя уверенность в том, что мой бывший директор не сидит сейчас в главной башне в директорском же кабинете, а спит дома, в лондонском особняке, после тяжёлого рабочего дня на посту министра, я бы готов был бы ставить годовое жалованье на то, что именно он подсказал Поппи идею позвать на помощь меня. Хотя… вряд ли мадам Помфри в столь деликатном… происшествии обратилась бы за советом к нему. Сомневаюсь: клятва Гиппократа-Мунго… Скорее, она просто окончательно переняла у Дамблдора его привычку именно меня и использовать в подобных случаях. К тому же она помнит, что я сам однажды был в аналогичной ситуации, и могу «войти в положение». А вот то, что я буду делать то, что необходимо, а не терзаться угрызениями совести по поводу этичности… Неудивительно, что Поппи не вызвала Люпина. Вся гриффиндорская братия может сколь угодно яро кричать, что Люпин – специалист ЗоТИ, но именно в этом и состоит между нами разница. В том, что ему чрезвычайно сложно перешагнуть через собственные «человеческие» принципы. В том, что он будет ужасаться произошедшему и искать виноватых. А то, что за это время Поттер в буквальном смысле может с ума сойти… Нам с Поппи это Люпину ещё нужно было бы доказать. Гарри… Он лежит и в бессилии кусает губы, пытаясь малой болью отогнать чужое, словно ожидает, что то, что пытается набрать силу в его теле, ослабнет и исчезнет. Это ложь, это самообман. Будет только хуже, и в какой-то момент это переломит хребет воле, сил сопротивляться не останется… Я ведь мечтал о несбыточном, но я даже помыслить не мог, что моё желание исполнится вот так, чужими руками, чужой жаждой!.. Я смотрю на него, и отмечаю краем мысли, что то, что он переоделся ещё в больничном крыле, облегчает мне… задачу. Потому что в противном случае мне пришлось бы снимать с него хогвартсовскую форму, мантию с алой подкладкой капюшона… со студента. С моего студента. Которого теперь я хотел бы никогда не знать, потому что сейчас он оказался в такой ситуации, воспоминания о которой завтра же слил бы в Омут Памяти, и тут же с облегчением выпустил бы его из рук, на каменный пол, чтобы эта чаша разлетелась на кучу осколков. Чтобы никогда не помнить… Он по собственной воле никогда бы не… это слабое оправдание, но что я ещё могу сказать себе, чтобы заставить себя, наконец, приняться за ряд мелких пуговичек на собственной рабочей мантии?!. Я выдираюсь из мантии и дальше дело идёт легче, ибо мне, наконец, удаётся убедить себя, что происходящее – просто выплата долга. Всего лишь. Я ведь должен ему за Метку, которая ушла с моего предплечья, не так ли?.. И не суть важно, что, платя по счетам, я в довесок отдаю собственную душу… потому что, когда закончится вся эта история, пусть и не наутро, а несколько позже, меня уже не будет. Я знаю. Одежда падает на пол, и я присаживаюсь на край постели, протягивая руку к верхней пуговице пижамы Поттера. Одна, вторая… обнажается нежная, ещё золотистая от летнего загара кожа, и я невольно прикусываю губу. Точно так же я раздевал его после последней битвы, после того, как принёс его на руках в больничное крыло. Он был не единственным пострадавшим во время тех боёв, и колдомедиков катастрофически не хватало, даже с учётом скорого появления команды из лечебницы Мунго. И я просто не смог перепоручить его чужим заботам: мадам Помфри просто посмотрела в нашу сторону и оставила героя на моём попечении, мол, она уверена в моих медицинских знаниях, «Северус, у тебя ведь полное медицинское колдовское образование»… Мне пришлось самому обрабатывать его раны, касаться его кожи… и это поможет сделать то, что необходимо. Я одёргиваю себя: теперь мне не нужно себя контролировать, я могу прикасаться к нему и не гасить в себе то, что он будит в моей душе. Сейчас, этой ночью… Осторожно прикасаюсь ладонью к его груди. Он вздрагивает под моими пальцами, но дрожь эта – вовсе не от боли. Гарри тихо шипит сквозь зубы, но это – повелительное шипение… змееуст. Он пытается приказать… но я и так исполню то, чего он вынужден сейчас хотеть. Не всё, потому что… но многое. Я ложусь рядом и он тянется ко мне, по прежнему не открывая глаз… да даже если бы и открыл, это ничего не изменило бы: сейчас ему всё равно, кто рядом и что происходит. Я смотрю на него, и осторожно касаюсь его щеки, провожу по скуле, скольжу пальцами по линии подбородка… он – совершенство. Он прекрасен… Я не говорю о внешности, хотя он красив и физически. Я говорю о том, что маглы называют «душой». Его чувства никогда не фальшивят, более того, они никогда им не были подделаны. Ни разу. Он чист от лжи, незамутнён, чем может похвалиться не всякий горный ручей из заповедника. Для меня важно лишь это… Если бы я позволил себе предпринять хоть что-то в его отношении, я бы воспользовался подарком судьбы. Но я не имею права. Я выцеловываю дорожку поцелуев на шелковистой коже, спускаясь всё ниже, и стоны-шипение всё настойчивее. Настойчивее и просительнее… он только судорожно выдыхает, и в мои волосы вплетаются тонкие пальцы. Я осознаю, что отстранённо наблюдаю за самим собой словно со стороны. Наблюдаю, мысленно кусая себя за костяшки пальцев. Потому что я неспособен, я просто не в силах продолжить, довести происходящее до его логического завершения… потому что это – условие срабатывания чар. Как скажет любой когтевранец: «это интересное явление», но. Но. Это не явление. Это ритуальная магия, которая работает несмотря ни на что. Такая же, как та же самая магия крови: она начинает работать, когда соблюдены некоторые обязательные условия. Но если магия крови требует самопожертвования и наличия общего живого родственника, то эти чары… *****
***** Возможно, мне повезло. Мне повезло прожить ещё пару месяцев, хотя по всем моральным законам мне полагалось бы на следующее же утро пойти к МакГонагалл, покаяться, сообщить о произошедшем Дамблдору, может быть, даже устроить ему скандал по поводу того, что не была проведена требуемая проверка претендентов на должности профессоров, но… Но. У меня есть и профессиональные обязанности: оставить Хогвартс в середине семестра без профессора по зельеварению было просто нельзя, подведя таким образом Минерву. И к тому же… Поттер. Помимо того, что я бы его ярость скорее всего не пережил, а если бы и пережил, то он потребовал бы моей немедленной отставки и заключения в Азкабане, есть ещё и человек, который попытался причаровать к себе Поттера. Кто нам всем даст гарантию, что остановится после первой попытки и не предпримет больше ни одной, ведь, помимо магии, существуют и иные способы достижения желаемого? Правильно, никто. А кто сможет эту лицемерную тварь заподозрить, если я просто уйду из Хогвартса и не расскажу, почему именно я сделал то, что я сделал, откуда всё узнал? Никто. Поэтому я остался, а наутро заблокировал память Поттера, поставив срок до лета: потом ему было бы легче осознать то, что с ним случилось. А поскольку не сможет принять, то Дамблдор ему отдаст Омут памяти, чтобы слить туда эту ночь. Я утешал себя тем, что за эти несколько месяцев я, по крайней мере, смогу вывести на чистую воду человека, которому самое место в Азкабане, а то что потом случится, это уже не столь важно. Но ничего не получалось: несколько специфических магических сигнальных систем, которые я тогда наложил на разум и тело Поттера, молчали. Это означало, что к нему никто не применял чары, воздействующие на эмоции. Анализ пищи также не показывал примесей приворотных зелий, домовики исправно мне в этом помогали, и, разумеется, никто, включая директрису, об этом не знал, ибо сам факт того, что кто-то может навредить таким образом самому Гарри Поттеру, гарантировал, что они будут молчать, ведь понятно, что знание об угрозе необходимо держать в тайне. Анализ пищи, правда, был уже перестраховкой: пусть эти зелья уже бессмысленно подмешивать, но сомнительно, чтобы мой «противник» был настолько специалистом по ритуальной магии и её последствиям. А поймать «за руку» всё же хотелось, ибо сомнительно, что та попытка останется единственной. *****
***** [Сейчас…] Я так думал тогда, думал, что я успею, но не получилось. Единственное, что, похоже, остаётся, это вызвать на дуэль и убить это человеческое существо, осмелившееся заняться причарованием. Как вариант – яд в пищу, домовики будут только рады помочь и в этом. А поймать меня не получится, уж не оставляющих следов и без подозрительных симптомов ядов я знаю и умею приготовить очень много… Поттер откашлялся, потом поёрзал в кресле, словно не хотел начинать неприятный, но всё равно неминуемый разговор. –Иитак, мистер Поттер, зачем вы сюда пришли? Помолчать в моём кабинете? Смею вас уверить, что на эту роль я могу позвать любого первокурсника, но он при этом ещё и сопеть носом будет, и краснеть, и робеть, зрелище будет гораздо интереснее… Что вас подвигло прийти сюда? Он поднял на меня глаза, впервые встретившись со мной взглядом. В тёмно-зелёных глазах было непонятное мне недоумение, словно он и сам не знал, зачем он пришёл ко мне в кабинет в одиннадцатом часу ночи. Встретился со мной взглядом и тут же глаза опустил. Ладно, пусть соберётся с мыслями, подожду ещё пять минут, у меня всё равно на вечер ничего срочного не запланировано. Время шло, он сидел и молчал. Наконец решился: – Профессор Снейп, я… не знаю, как сказать… Помните, вы полтора года назад сказали, что если мне снится что-то странное, то я должен тут же об этом вам рассказать? Ну так я… Сны… Значит, он уже ломает блокировку. Силён, этого у него не отнимешь. Но если сейчас вспомнит, то до утра я, скорее всего, не доживу. С другой стороны, если не вспомнит, то, как и прежде, будет беспечен и чрезмерно доверчив… Что делать? Ответ и так ясен. – Хм. И что же вам снится, мистер Поттер? Он ничего не ответил, лишь чуть заметно пожал плечами: – Да нет, ничего, извините… – Мистер Поттер?.. – Извините, я лучше уйду, – он одним слитным движением вскочил на ноги и развернулся на пятках. Он испугался меня. Дожил, меня уже боится победитель Лорда Вольдеморта. Кому рассказать – не поверят. – Вы боитесь? – бросил я в спину гриффиндорцу. Ход истинно слизеринский – ловить на слабостях. И вдвойне больнее, что это ему говорю я. Я, всё время войны бывший его тенью, телохранителем и нянькой в одном лице. Но стыда я не чувствую. Так надо. Он замер, спина закаменела, после чего он развернулся ко мне: – Я не боюсь, – перчатка вызова им поднята. Отлично, теперь не сбежит. – И поэтому вы то решаете поговорить со мной, то тут же передумываете? – Нет, это другое… – Мистер Поттер, а вы уверены в том, что утверждаете? – Да! – Так. Либо вы говорите, зачем сюда пришли, либо убирайтесь прочь, и никогда по этому поводу можете ко мне не обращаться. Раз тема разговора столь незначительна, то не отнимайте у меня больше времени. Сверкание этих глаз порой даже Альбуса заставляло поёжиться, пусть это и незаметно было стороннему взгляду. Но на меня оно не действовало никогда: я и перед его алым близнецом не боялся, так почему должен пугаться этого недопёска? А недопёсок и есть, уже не щенок, но ещё не пёс. – Это вы. Это вы мне снитесь! – обвиняюще произнёс Поттер, словно это всё объясняло. На самом деле-то действительно объясняло, но пусть расскажет всё, пусть учится изъясняться связно. Я-то знаю и предполагаю самый худший вариант, но, может, всё ещё не дошло до этой стадии? – И что именно вам снится? – Нет, это… не имеет значения… – весь накал исчез. Кто бы мог подумать, что в почти восемнадцать лет он будет вести себя передо мной как первокурсник-пуффендуец: ещё немного, и он зальётся румянцем. Раз обычные меры не помогают (и мы так можем ещё неизвестно сколько времени в таком ключе беседы вести), то надо искать другие пути воздействия, вдруг я откопаю-таки в нём его прежнее нахальство и пренебрежение к правилам поведения? Пусть его обычная нахальная манера и не совсем вписывается в общепринятые нормы, но когда он в этом настрое, беседа идёт гораздо результативнее, в чём я неоднократно имел возможность убедиться, потому что он не тратит время на отцензуривание фраз, в которые облекает мысли. – Поттер… – фамилию я почти промурлыкал, хотя шипящие интонации в голосе ещё чувствовались. Всё ж таки заалел. Как девушка залился румянцем, прошил меня испуганным взглядом и снова уселся в кресло. Ну вот, переборщил, теперь ничего я от него внятного не добьюсь ещё часа два точно. Я невольно вздохнул. И как мне его успокоить? Я поднялся на ноги и на пару минут, игнорируя его вопросительный взгляд, буравящий меня, вышел в лабораторию. Вернулся со стаканом воды в одной руке и небольшой рюмочкой в другой, поставил всё на стол перед Поттером и вернулся в своё кресло, нас снова разъёдинил стол. Молчание снова могло продолжиться, но я уже понимаю, о чём будет разговор, так что ни к чему ждать. Кивнув на стакан и рюмочку, я произнёс: – Выпейте, раз уж сами не можете решиться на разговор, – он перевёл взгляд на меня, потом вернулся к разглядыванию принёсённых мной предметов. – Сперва рюмку, залпом, и сразу же всю воду, потому что у зелья очень неприятный вкус. Обычно я столь добр не бываю, но сейчас пришлось. А то если он начнёт отплёвываться да возмущаться тем, что я его всякой гадостью пою, то разговор либо отложится надолго, либо не состоится никогда, а это – не выход из ситуации, в которой мы с ним барахтаемся вот уже два с лишним месяца. Поттер сперва настороженно покосился на зелье, потом, что-то для себя решив, одним большим глотком выпил, задышал через нос, но к воде так и не притронулся. Не хочет показать слабость? Да нет, непохоже. Но, раз уж не пожелал смыть привкус с языка, то пусть сидит, наслаждается послевкусием, стакан с водой, я убирать не буду, захочет – выпьет. Выждав положенную паузу, пока не подействует зелье, я снова задал вопрос: – Итак, мистер Поттер, что вам снится? Поставив рюмку на стол, он, словно пытаясь отвоевать ещё немного времени, покрутил её в пальцах, потом отставил в сторону. – Мне снитесь вы, сэр … – на грани слышимости прошелестел голос, словно шуршание тонкой бумаги. – Больничное крыло, и мадам Помфри испуганная, и вы туда приходите. И вы тоже боитесь, но забираете меня. На руки берёте. А потом… потом… – Я вас уношу в свои покои. – Да…– Гарри вскинул на меня глаза, да так и замер. – А откуда…– он осёкся. Первым глаза отвёл я. – В школьном курсе не предусмотрено изучение чар, влияющих на сферу эмоций. Однако же порой мне кажется, что это большое упущение, студенты заканчивают Хогвартс и во взрослую жизнь уходят не имеющими представления о массе опасностей. – Что вы имеете в виду… сэр? – Странно, что вы не помните, почему именно оказались в больничном крыле. – Так это… правда?! Только шок, в который ввергли Гарри мои слова, да ещё зелье, которое он выпил, не дали ему наброситься на меня с каким-нибудь боевым заклинанием, а то и просто с кулаками: не то чтобы я спасал свою шкуру, я ведь, в конце концов, давно знал, к чему произошедшее приведёт в итоге, но я должен ему объяснить, в какую западню он чуть не попал, а потом… а потом пусть делает, что хочет. Я уже устал не спать по ночам. Потому что пусть я спасал его, но никуда не деться от того, что какая-то часть меня была рада случившемуся, потому что никак иначе я не смог бы оказаться с ним. И пусть я спасал его, но это не уравнивает чаши весов, и результаты моего поступка никак не могут перевесить моральной стороны – ведь по доброй воле он никогда бы не пошёл на это. – Вы подверглись очень сложному заклинанию, которое… которое практически невозможно нейтрализовать. Это раздел ритуальной магии, и если бы не мадам Помфри, которая вспомнила симптомы, то через десять часов максимум вы, Поттер, были бы завязаны на… на вашей нынешней преподавательнице по трансфигурации. Это чары, которые делают из подвергнувшегося им раба. Зависимость на всю жизнь, до смерти того, кто эти чары активизировал. – Что?.. Стоп, – нахмурился он, – а какая здесь разница? Разве чары не вступают в действие при произнесении самого заклинания? – Именно, – тихо произношу я, блокируя эмоции в собственном голосе. Мне до сих пор тошно делается, когда я представляю, что было бы, если бы Поппи не узнала симптомы… или если бы он не пришёл в больничное крыло… Вроде бы ничего лишнего в интонациях не было: не хватало ещё, чтобы он это воспринял на свой счёт!.. и я продолжил: – Чары вступают в силу лишь при соблюдении определённого условия. Это вообще высшая магия, причём из разряда серой, находящейся на грани, и потому ритуалы и чары можно с лёгкостью применять как во зло, так и во благо. За удавшееся практическое применение Визенгамот, конечно, не отправляет в Азкабан, но это всё равно считается неприемлемым в приличном обществе.. Конкретно то, чему подверглись вы, Поттер… Вам повезло, пограничный раздел хорош тем, что несоблюдение определённых условий сводит на нет все труды мага. – И в чём же мне повезло? – Для того, чтобы чары активизировались, человека нужно… Ключом является половой акт. Если бы тогда вы остались в обществе профессора Уайт, то по окончании Хогвартса женились бы. На ней. Неминуемо. Эти чары, будучи активированными, не имеют нейтрализатора, они необратимы, а вызывают сильнейшую привязанность, наутро вы были бы одержимы ей, но эту так называемую «любовь» уже нельзя было бы обратить вспять. Ни отворотные зелья, ни чары забвения не помогли бы, так сказать, проверено поколениями. Только её смерть.
Юноша заалел так, что прежний цвет можно было бы назвать бледно-розовым, а прижал ладони к щекам, словно хотел остудить: – Так вы… – а вот ужас в его голосе мне совсем не понравился: пусть блокирующее чрезмерные эмоции зелье и сильное, и думать оно не мешает, скорее наоборот, отсекает на время эмоциональную оценку, но с этим ужасом, охватившим Гарри, справиться не смогло. – Не бойтесь, – я отмёл его ещё несформулированное обвинение. – Для того, чтобы это произошло, я должен был бы… взять вас. Тогда чары привязали бы вас ко мне, а не к ней. – Но… Зачем?! Я помолчал, дождался, пока он в мучительных поисках ответа не посмотрит на меня: – Потому что сексуальное желание, которое вызывают эти чары, чтобы вы не сопротивлялись процессу завлечения вас в матримориальные сети, за те двенадцать часов, пока причаровывание возможно, вас, Поттер, свело бы с ума в прямом смысле. Человек, который подвергся этому, чувствует сексуальное желание, чем больше времени прошло с момента заклинания, тем оно сильнее. В какой-то момент рассудок отказывается бороться, он считает, что отказываться бессмысленно… и отключается… собственно говоря, именно поэтому вы не могли оттолкнуть, сказать «нет». А что могло бы произойти, если бы ваш, Поттер, рассудок перестал контролировать магические силы, которыми вы обладаете, и что бы натворило ваше подсознание, получившее свободу… Я не продолжил фразу, но Поттеру и так всё было ясно, что я имею в виду. Он – маг, который колдует без применения палочки, одним усилием мысли, и обезвредить его обезоруживающими чарами не получится. И он очень хорошо помнит о том, как целых четыре месяца он провёл с ослабляющими его способности оковами, занимаясь со мной и Дамблдором поочерёдно ментальной магией и самоконтролем. Потому что стоило ему хоть чем-нибудь возмутиться, как стеклянные вещи бились, вокруг летали то шаровые молнии, то вещи, подхваченные стихийно сформированным заклинанием левитации. За то время он овладел методами самоконтроля, и, находясь в обычном состоянии, теперь магией не искрит. Но если бы его «я» хоть на время отошло от руководства… Лорд Вольдеморт показался бы милым фокусником: ему до подобных вершин было далеко даже на пике могущества при всём виртуозном владении волшебной палочкой. – Но… почему? Почему она это сделала? – он в моих словах даже не сомневается, хотя мог бы. Но нет, слишком уж за время недавней войны привык полагаться на мои слова, потому что знал: ему я не лгу. Никогда. – Потому что вы, мистер Поттер, слишком уж лакомый кусочек в виде потенциального жениха. И чем быстрее вас удастся поймать, тем лучше, ибо меньше шанс на появление конкуренток. Тем более что после этого ритаула ничто уже вас от неё не отвадило бы. Поттер кивнул, показывая, что понял. – Я ответил на ваши вопросы? – Да, но… – Что «но»? – Сэр, а почему… почему вы сделали то, что… вы сделали? Под моим взглядом он смутился и сник, но своих глаз не отвёл, пытаясь удержать зрительную связь, словно хотел удостовериться, что я не солгу. А ведь ему, похоже, важен ответ… – Потому что это слишком пошло – победить Лорда Вольдеморта и попасться в лапы одной из охотниц за выгодными женихами, из себя, по сути, ничего не представляющей. И потому что использовать свою должность для того, чтобы добиться желаемого таким низким способом – неприемлемо. Вы ведь были на дополнительном занятии, готовились к написанию диплома? – Да, – чуть подумав, согласился Поттер. – И вы сами безропотно согласились, чтобы она вас зачаровала, ведь так? – Да, – подтвердил он. – Под каким предлогом? – Сказала, что на мне стоит редкая защита, долго говорила что-то о стационарных магических щитах, и попросила разрешения проверить, что именно такое защищает меня. – Да к тому же ещё и задержать вас попыталась, хотя время занятия уже наверняка закончилось? Он кивнул. Примерно так я и предполагал. Странно, что он вообще ушёл с того занятия: он ведь согласие дал, и потому чары должны были его «подготовить» куда как быстрее. Он феноменально удачлив. Никакими другими причинами и не объяснить его способность выкарабкаться из ситуаций, из которых другие выбираются годами. – Вам очень повезло, мистер Поттер, – озвучил я свои мысли. – И в чём же? – мрачно поинтересовался он. Похоже, что действие зелья скоро прекратится… – В том, что после этих чар, пусть так и не активированных должным образом, в ваши эмоции ничто извне привнесено быть не может. В ответ на его молчаливое недоумение мне пришлось разъяснить: – Теперь вы получили иммунитет ко всем зельям и чарам, влияющим на ваше отношение к людям, что, с учётом того, что вас по окончании Хогвартса подобных охотниц ожидает масса, достаточно полезно. Приворотные зелья, к примеру, теперь сможете пить в любых количествах, и не опасаться, что будущий спутник жизни вас приворожил… Впрочем, это уже меня не касается. Мне кажется, разговор уже закончен. Или у вас есть ещё какие-то вопросы? Он помотал головой, поднялся на ноги, собираясь прощаться, и тут…
Исчезновение в сознании Поттера эмоциональной блокировки и блокировки памяти произошло одновременно, я услышал, как будто рядом со мной оборвалась туго натянутая струна. Слишком маленькая порция блокирующего зелья… но в вопросах дозировки в данном случае лучше её сделать меньше требуемой, чем перестараться: мне встречались люди, которые выпили слишком большую единовременную порцию. «Эмоциональные мертвецы» – таких в клинике святого Мунго целая палата. Зрелище не для слабонервных. Блокировка, срезонировав, прорвалась, и теперь всё то, что он узнал и вспомнил, обрушилось на него даже не ведром ледяной воды – водопадом. Ну, что ж. Дамблдор и так получит мои письменные свидетельства, как только меня не станет, об этом я уже позаботился, а все остальные… да никто и сожалеть не будет. Я уже привык к этой мысли. Для таких, как я, это обычное явление. Нет, есть ещё, правда, мадам Помфри, она никогда не рассматривала мои способности как ненормальность. Да Минерва, пожалуй, тоже. Он пошатнулся и снова сел в кресло, инстинктивно скрестил руки на груди, словно пытается отгородиться от меня и от того, что он сейчас осознал во всей мере. Пока он слышал от меня о том, что случилось, всё это было абстрактным знанием, с которым вполне можно было смириться, потому что всё то было для его блага. Но сейчас он вспомнил, как всё было, что я делал и что он чувствовал. Одно дело было под воздействием блокирующего эмоции зелья узнать причину снов, и совсем другое – пропустить всё через себя… В нём постепенно нарастает понимание того, что тогда случилось, он старается не захлебнуться в эмоциях, но я слышу, как в его душе нарастает ярость. Медленно поднимается, заполняя собой всё, и мне теперь остаётся просто не упустить момент до того, как он сорвётся. Я просто неверно всё рассчитал, вот и попался. Я уже мёртв, хотя пока ещё дышу, но остальные… они должны жить. Он молчит, пока ещё молчит, но ещё немного, и он сорвётся… Либо на ненависть, либо на истерику, тем более страшную, что никогда раньше он не срывался. Не на слёзы, нет, на грамотную – и многократно усиленную его магическим даром – истерику. Ребёнок не может управлять своей силой так, чтобы разрушения были действительно серьёзными, ибо его дар ещё не развит. Если бы Поттер был обычным магом, то его магия, вышедшая из-под контроля, в лучшем случае разбила бы все стеклянныеальные вещи, находящиеся в моём кабинете. Но… но Поттер согласился стать полностью невербальным магом, независящим от артефактов, включая и волшебную палочку, и теперь разница между ним и Дамблдором такая, как между обычным магом и сквибом. Согласился (а уж его предрасположенность к этому разделу магии была предсказана давно), был вынужден согласиться, потому что хотел быть гарантированно сильнее Тёмного Лорда … а потому его ярость даже без использования волшебной палочки меня не просто убьёт, от меня не останется даже фотонов света, он распылит не только моё тело, но и душу, он вполне способен уничтожить бОльшую часть замка. Фактически… Согласие, вызываемое чарами или любовным зельем, всё равно не позволяет говорить о взаимности… и если рассматривать ситуацию со стороны, то я тогда, той ночью, воспользовался ситуацией и его беспомощностью. И именно так он во всей полноте осознаёт произошедшее в те десять часов: я ведь сам подтвердил, что всё было на самом деле, что это ему не пригрезилось… – Неужели вы решили, что я интересуюсь студентами в этом смысле? Поттер, право слово, вы себе чудовищно льстите. Судорожный выдох, он вскидывается и приходит в себя, по крайней мере, настолько, что тихо шипит, но, спохватившись, сдавленно произносит уже по-человечески: – Вы… Вы… Я молчу: отвечать, в общем-то, и не надо, я сбил его ярость, своей репликой я вынудил его остановиться, смиряя, таким образом, магию, которая неслышно собиралась вокруг. Я в любом случае не жилец, но рядом – гостиная Слизерина… да и сам замок не сможет устоять, если опоры будут распылены. И каждая секунда до выплеска его огромной, но отнюдь не бесконечно прирастающей ярости – это ещё несколько сохранённых жизней студентов, ибо повышение концентрации уменьшает радиус действия. Да, я мог бы промолчать и ничего не объяснять Поттеру, а потом просто стереть ему память даже об этом разговоре и этих снах, потом поставить более сильную блокировку, но… Память человека – она как мозаика, если удалить часть фрагментов, то рисунок будет ущербным, и с этим уже ничего не поделать. И если обычные маги не обращают внимания на подобные мелочи, ведь как правило, удаляют всего несколько минут памяти, то я чувствую фальшь. Собственно говоря, если бы Златопуст четыре с половиной года назад не попал под собственное заклинание забвения, им бы занялся я, после чего попадать в клинику святого Мунго было бы некому… А собственными руками изуродовать столь, не побоюсь этого слова, чистую душу? Пусть он воспользуется Омутом Памяти, как только свяжется с Дамблдором, но Омут не замарывает воспоминание, он изымает его, не оставляя лакун… И это будет его решением: кому как не лично Поттеру решать, что помнить, а что забыть?.. Я же на это права не имею. Он попытался прожечь меня взглядом, и, вообще-то, лишь какая-то непонятность удерживала его от того, чтобы меня заавадить, благо что палочка ему для этого не требуется после той, последней битвы с Лордом. Сгусток обжигающей ярости с изумрудными провалами глаз. Самый опасный боевой маг. Он съежился в кресле, закрыл лицо руками и тихо всхлипнул. Замечательно, я теперь его не только до ужаса довожу, но и до слёз… Ещё час назад я бы вслух посмеялся над подобным предположением, уж мне ли не знать, что из себя представляет Поттер, но сейчас мне было не до публичной линии поведения. Я довёл его до слёз. Не злых или яростных. До… Я уже забыл, каково это – без защиты находиться рядом с человеком, которому плохо, раньше я просто отслеживал настроение окружающих и в случае необходимости пил защитные зелья. Боль словно нарастает, не оставляя во мне ничего моего, заполняя чужим… Если бы я мог, если бы я был чуть более безжалостным, как и положено вести себя во всех ситуациях телепату, я бы ушёл сам или выставил за дверь его, в коридор, благо что я нахожусь на своей территории. Сам того не заметив, я спустя несколько мгновений оказался рядом с ним. Всё повторяется: если ему плохо, я должен это исправить, по крайней мере, приложить к этому все усилия. Отодвинув подальше мрачные мысли о том, что я себя не люблю и не жалею, потому что собираюсь наступить в ту же самую ловушку, я протянул руки, обнял его за плечи и притянул к себе. Мне всё равно, что будет потом. В те разы я смог справиться (и весной, в доме Блэка, и в ноябре), справлюсь и сейчас. В конце-концов, я-то имею полное право творить с собой всё, что только захочу. В том числе и заниматься утешением Поттера, одновременно с этим растравляя себе душу тем, что он снова находится так близко, но я не имею права даже думать о том, что могло бы быть. Как говорится, все фантазии утоплю потом, в ледяном душе. Помедлив несколько минут, я вовсе перетянул его к себе на колени, садясь на ковёр. Прикосновения успокаивают, я знаю это очень хорошо. А оставить его наедине с этой болью просто не могу. Только не его. Он судорожно всхлипывал, пытаясь сжаться, закрыться, но его попыткам не хватало решительности в собственных действиях, чтобы я воспринял их всерьёз. Я не отпущу. Слишком уж больно чувствовать его боль. Я знаю, что он испытывает, потому что сам однажды оказался в не лучшей ситуации… Я вытряхну его из этого состояния, даже если он поначалу будет против. Наконец он успокоился, и я почувствовал осторожное прикосновение его руки к спине. – Не бойтесь, я вас не укушу… – после моих слов он замер, на некоторое время застыл, но постепенно словно пришёл к выводу, что раз я его не прогнал, то он имеет право сам ко мне прикоснуться. Он расслабился и сам прижался ко мне, пару раз тихо судорожно вздохнул, и успокоился. … Через час с четвертью он, так и не сказав мне больше ни слова, ушёл. Следующие два месяца тема произошедшего нами обоими игнорировалась, точнее, он молчал, а я… а я решил принимать ту линию поведения, которая будет ему нужна. Если бы обратился к Минерве с требованием меня уволить, то я бы согласился, потребовал бы суда – аналогично. За свои поступки положено отвечать. Тогда, когда это будет необходимо. Сейчас ему это было не нужно. Значит, остаётся только ждать, когда придётся нести ответ за сделанное. А я виноват. Я не имел права мечтать… Или должен был формулировать желания точнее.
как интересно... а кто это наложил на Снейпа заклятие на седьмом курсе?
начало захватывающее, только почему Снейп так настойчиво думает, что Гарри его сразу же прибьет, как только обо всем узнает. он же хороший мальчик, никого не обижает. почти...
с нерпением жду продолжения. надеюсь, что мы получим хэ. как я поняла, Северус тайно любил Гарри все эти годы, и за его помощь полагается награда... в лице этого самого *ненавистного* ученика.
а кто это наложил на Снейпа заклятие на седьмом курсе?
Ну, это ж первый фик из серии в пять (если не передумаю писать третью мини) фиков. А Остролист не был бы остролистом, если бы не решил не приоткрывать все тайны зараз.
Почему думает? Прямым текстом накорябано и про то, что с точки зрения Гарри, Снейп ситуацией воспользовался, и про характер буйный гриффиндорский, который после такого может взять над самоконтролем беспалочкового Поттера верх.
Никаких лет не было, но это - в первой снейповской сайд-стори. Давайте, я её пока попридержу?..
Да и какая награда? Поттер ушёл. И это всё, что я пока могу сказать
то его магия, вышедшая из-под контроля, в лучшем случае разбила бы все стеклянныеальные...го, как он сорвётся. действовать. вещи, находящиеся в моём кабинете. Но… но
Ну, это ж первый фик из серии в пять (если не передумаю писать третью мини) фиков. А Остролист не был бы остролистом, если бы не решил не приоткрывать все тайны зараз.
Не передумывайте, пожалуйства Заинтриговать читателей и бросить их в тяжких раздумьях?! вы просто
Marta я имел в виду, что если передумаю, то фиков будет четыре, а если нет, то пять. Нет, на дейри-то первая сайд-стори уже лежит, но то - бонус моим ПЧ.
Пост N: 98
Зарегистрирован: 28.05.06
Откуда: Москва
Рейтинг:
0
Отправлено: 04.09.06 21:40. Заголовок: Re:
Остролист
Заинтриговали... Кто же все-таки проклял Снейпа? И, что самое интересное, чем все это законилось? А еще меня не покидает смутное очучение... Снейп, конечно, телепат, но не может ли он интерпретировать чувства Поттера слегка... неточно? В общем, с нетерпением жду сиквела :)
Пост N: 178
Зарегистрирован: 11.07.06
Откуда: Одесса
Рейтинг:
0
Отправлено: 05.09.06 06:55. Заголовок: Re:
Остролист Во время чтения фика мне вспомнилась шутка, я её потом отрыла в своих залежах файлов :))) Гарри подумал, что он не в первый раз замечает, что профессор Снейп умеет читать чужие мысли. «Кто вам сказал такую чушь, Поттер?» - раздражённо проворчал профессор. Пусть в этой истории Снейп мысли и не читает, но по смыслу довольно близко :))) Очень надеюсь, что автор в скором времени выложит продолжение истории! Я просто без ума от вашего Снейпа! :))) Хотела было написать, что надеюсь на ХЭ, но что-то мне не верится в подобное окончание.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 18
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
и про то, что с точки зрения Гарри, Снейп ситуацией воспользовался, и про характер буйный гриффиндорский, который после такого может взять над самоконтролем беспалочкового Поттера верх. 
Исправил.
Заинтриговать читателей и бросить их в тяжких раздумьях?! вы просто 
я имел в виду, что если передумаю, то фиков будет четыре, а если нет, то пять. Нет, на дейри-то первая сайд-стори уже лежит, но то - бонус моим ПЧ.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума