Снарри-форум

Предыдущая тема закрылась, так что выкладываю в новой.

Понимаю, что многим сейчас не до фиков из-за 7 книги, но, надеюсь, интерес к нашему фику не угас. Очень хотелось выложить его до 7 книги, и вот - последняя глава.

Глава 13. Гарри и Серен.

Было уже поздно, почти смеркалось, когда Гарри добрался до огромных ворот Хогвартса. Он остановился перед ними, и створки медленно, с достоинством открылись. Так было всегда - словно из-за жертвы, принесенной Альбусом Дамблдором, Гарри стал частью замка.
Оказавшись после летней жары в приятной прохладе, он, не раздумывая, бросился к лестнице. Жаль, что в Хогвартсе нельзя аппарировать. Ему с больной ногой придется взбираться на самый верх, на вершину Башни.
Тяжело вздохнув, Гарри начал подъем.
Последний раз он был в замке на столетие МакГонагалл, но с тех пор прошло три года, и тогда ему не нужно было карабкаться на такую высоту - только до директорского кабинета, который находился на первом этаже, а потом в Большой Зал.
А на Астрономической Башне он был много раньше – да, в последний раз он был там в тот самый день… Он тогда хотел покончить с собой, но Гермиона остановила его.
В глубине души Гарри был уверен, что там же он найдет и Серена.
Серена ли… Да, Серена… Он не позволит сомнениям одержать над ним верх. Мальчик, которого он найдет там, - Серен Поттер, кто бы и что по этому поводу не думал и не говорил. Как бы ни переполняла горечь сердце Гарри.
- Гарри?
Его остановил старческий голос, от которого боль пронзила его насквозь.
- Директор?
- Я уже давно не директор, сынок, - весело улыбнулся Дамблдор с пейзажа, где устроился в компании двух райских птиц. – Прошло немало лет с тех пор, как Минерва получила мое место. Ищешь Серена?
- Да. Он ведь наверху?
- Конечно. Все так же, как было с тобой, я даже видел у него виски.
Гарри удивился.
- Вы видели меня… тогда, на башне? – он смутился и покраснел. А он-то считал, что та трусливая и постыдная тайна известна только Гермионе.
- Конечно, видел. Кто, по-твоему, послал за тобой мисс Грейнджер? Прошу прощения, миссис Поттер.
- Я думал, она пришла сама.
- Да, она едва ли нуждалась в указаниях, как и ты сейчас. Но ты знаешь Серена уже семнадцать лет.
- Не стану отрицать. И… я хотел бы поблагодарить вас за то, что смог его узнать. Если вы… но сейчас я спешу. Боюсь, случится беда.
- Не случится. Мистер Поттер всего лишь сидит и смотрит в никуда. Я даже уверен, что он не слишком много выпил. Надеюсь, ты знаешь подходящие отрезвляющие чары…
Вынув палочку, Гарри направил ее на Дамблдора:
- Собриус*.
Старый волшебник рассмеялся.
- Думаю, ты опоздал, сынок. Эти чары, безусловно, эффективны, даже если применить их к мертвецки пьяному, но вряд ли они подействуют на меня. Ну, иди. Серен уже ждет.
- Сомневаюсь.
- Ты знаешь, что я имею в виду.
Гарри со вздохом кивнул.

***

Борясь с тошнотой, он собирался сделать шестой глоток из бутылки, но она вдруг исчезла.
В свое время он мог пить совершенно спокойно. В нем не просыпалась склонность к насилию, как у отца, и он не распускал слюни, как мать. Снейп принадлежал к тому типу людей, которым стоило просто посидеть в тишине со стаканчиком выпивки, чтобы почувствовать себя лучше.
Сейчас он выпил совсем немного, но ему почти сразу стало плохо. А теперь еще и бутылка пропала… Словно кто-то призвал ее у него из рук заклинанием… Не успел он закончить мысль, как знакомый голос прошептал: «Собриус», и его размышления закончились ничем.
Он сердито обернулся к отц…к Поттеру, но, по правде говоря, не знал, что сказать.
Что за насмешка судьбы! Теперь он и сам стал знаменитостью!
Поттер, не сводя с него глаз, уселся на один из выступов парапета. В его глазах можно было увидеть не привычную твердость, а нечто совершенно иное: тоску, боль и понимание, которые послышались и в его голосе:
- Я знаю, что ты чувствуешь.
Серен покачал головой.
- Нет, не знаешь, - прошептал он, сжав кулаки. – Ты понятия не имеешь…
Поттер глубоко вздохнул и прочистил горло. Было видно, что он очень устал. Серен вспомнил, как от… Поттер метался по кровати всего несколько часов назад, и не успел он спохватиться, как у него вырвалось:
- Ты не должен был уходить из больницы…
- Мне нужно было найти тебя, поговорить с тобой. Это крайне важно. Меня еще успеют напичкать лекарствами…
- Ты все равно не знаешь, как мне помочь, - ответил Серен, но про себя подумал, что было бы хорошо, если бы отец знал…
- Двадцать семь лет назад я точно так же стоял здесь, накачавшись виски, и пытался найти в себе смелость, чтобы одним прыжком завершить земной путь свой и Волдеморта.
- Ты и Вол… Волдеморт? – Серен непонимающе посмотрел на отца.
Тот ответил таким же непонимающим взглядом.
- Я думал, что после вчерашнего ты догадался. Когда я победил Риддла - кстати, с помощью мостраменции - вчера ты действовал примерно так же - произошло что-то… что-то плохое. Когда позже твоя мама все проанализировала, мы поняли, в чем состояла моя ошибка: я позволил Риддлу показать мне, почему он так поступал. Во мне до конца оставалось любопытство, желание понять, почему его судьба сложилась именно так. У нас с ним слишком много общего. Поэтому я и разрешил ему показать мне его воспоминания. И зря. Из-за моей любознательности во мне осталась частица Волдеморта, и даже когда сам он был уничтожен, эта частица жила в моих воспоминаниях, угрожая поглотить, разрушить все то, чем я являюсь. Я уверен, что Северус Снейп хранит в памяти ужасные воспоминания, но они не сравнятся с воспоминаниями Риддла. Я сражался с ними два дня, и хотя к тому времени я уже достаточно хорошо владел артименцией, я понял, что проигрываю. И так как я не хотел, чтобы Волдеморт вновь стал угрозой для мира, не хотел, чтобы произошло нечто, подобное вчерашнему, я поднялся сюда в надежде покончить с ним. Я думал, что с моей стороны было эгоистично остаться в живых.
Юноша не спускал с отца глаз. Тот будто разговаривал сам с собой, но каждое его слово можно было с полным правом отнести и к Серену… Усевшись на противоположный выступ, он закрыл лицо руками и молча слушал.
- За мной пришла твоя мать. Она забрала у меня бутылку, отвесила мне две сильные пощечины, и обняла. Она держала меня в объятьях, пока я не выплакал все слезы… Да, я плакал. Я так много потерял в той войне: сначала родителей, потом крестного, потом лучшего друга, Дамблдора, который принес себя в жертву ради меня, и, наконец, мне показалось, что я потерял и самого себя, растратив его жертву понапрасну. Я хотел умереть. Но Гермиона не позволила. Тогда мы были просто друзьями. Знаешь, она встречалась с Роном, и если бы он пережил войну, все наверняка сложилось бы иначе. Может, сегодня меня бы уже не было… Кто знает? Спустя несколько недель после тех событий, после сдачи ТРИТОНов, мы вместе решили оставить волшебный мир.
- Почему? – спросил Серен. Не только он, но и «кто-то» внутри него также не понимал, как могут быть связаны подобные перемены.
- Мы ужасно устали от войны и не могли больше видеть волшебные палочки, Пожирателей Смерти и авроров. С другой стороны, нам, победителям Волдеморта, не дали бы ни минуты покоя. А он был мне необходим…
- Не выдержал наплыва поклонниц? – насмешливо спросил Серен, понимая, что это спрашивает не он, а кто-то другой, притаившийся внутри.
- Тебе ли не знать. Сколько раз за эти годы вы с Баррисом возвращались домой, жалуясь…
Снейп внутри Серена смутился при напоминании об этом.
- Баррис поэтому и не пошел в профессиональный квиддич, - произнес он вполголоса. – Сказал, что им нужен был не он сам, а кто-то с фамилией Поттер.
- Вот значит, в чем причина… - лицо Гарри исказила боль. – Он мне не говорил…
- Он не хотел, чтобы ты знал. Заявил, что ты все равно ничего не смог бы поделать.
Слова задели Гарри за живое. Вот как, он бы ничего не смог поделать…
- Может, и не смог бы, - сказал он тихо. – Однако если бы он сказал… ну да ладно. Главное, что в то время мне было куда хуже, чем Баррису. Сейчас мне так не кажется, но ведь сейчас я просто неинтересный, хромой, пузатый и лысеющий мужчина, состоящий в скучном браке и имеющий двух сыновей…
Серен покачал головой:
- Ты вовсе не пузатый.
- Но хромой и лысеющий. Вряд ли я могу заинтересовать читателей «Ведьминого Еженедельника» так же, как, например, новое приключение Барриса…
Оба рассмеялись. Потом Гарри снова посерьезнел.
- Мы с твоей мамой скрывались в маггловском мире почти десять лет. Первые четыре из них мы были просто друзьями. Жили у твоих бабушки и дедушки. Это они заметили, что мы перестали относиться друг к другу по-дружески…
- Как это случилось? – спросил Серен, и Гарри только теперь осознал, что никогда не рассказывал об этом сыновьям. Хотя «той самой» темы это совершенно не касалось.
- Случайно, знаешь ли. Просто однажды за завтраком они как-то ненароком поинтересовались, когда же мы, наконец, поженимся. Мы переглянулись, и Гермиона сказала, что мы, по правде говоря, об этом не думали. Родители предложили сыграть свадьбу осенью, и я согласился – вот так мы поженились. Вскоре Гермиона окончила университет и родила Барриса. А потом… Баррису было почти два года, когда пришло письмо от МакГонагалл. Она хотела срочно с нами поговорить. Я не хотел идти…
- Чем ты занимался в маггловском мире? Учился в университете, как мама? – спросил Серен. Гарри показалось, что он спрашивает только для того, чтобы выиграть время.
- Почти два года я практически ничем не занимался, только читал заказанные Гермионой книги и изучал артименцию. И работал на приеме пациентов в кабинете ее родителей. А потом твой дедушка предложил мне тоже стать стоматологом…
- Ты стоматолог? – Серен удивленно распахнул глаза.
- Я проработал по специальности всего три года… потом мы вернулись сюда, и я поступил на курсы авроров. Но, по правде говоря, из-за моей ноги я мало чем мог заниматься.
- Когда ты был ранен?
- Когда учился на шестом курсе в Хогвартсе, и мне в голову взбрело, что я должен отомстить за крестного… Я в одиночку отправился за Беллатрис Лестранж. И едва уцелел.
- Как типично, как необдуманно и безответственно… - каким-то образом Серену удалось произнести эту фразу по-снейповски язвительно. - Прости, - пробормотал он.
- Не нужно извиняться. Если ты немного постараешься, то наверняка найдешь воспоминание о том, как Снейп спас меня из рук Беллатрис - и тем самым раскрыл себя.
И действительно, он вспомнил. И еще больше разозлился на Поттера – хотя даже его снейповская часть с трудом увязывала отца с «тем» Поттером, которого он спас тогда. Впрочем, хромой и лысеющий Гарри Поттер также не слишком походил на Джеймса, которого он ненавидел мальчишкой.
Этот Поттер был другим – не тем, за кого он принимал его много лет… когда он был взрослым, а Поттер – ребенком.
Он сразу задал следующий вопрос.
- МакГонагалл написала из-за меня, верно?
- Да, но… на самом деле поговорить со мной хотела не она, а Дамблдор, чей портрет висит в директорском кабинете… Правда, он там вечно с этими птицами, - ворчливо добавил Гарри.
- Дамблдор? Зачем? – удивился Серен, не обращая внимания на последнее замечание.
- Он знал одну тайну, которую не рассказывал даже Снейпу.
Серен опустил голову. Заявление прозвучало, как пощечина, но он промолчал.
- Не рассказывал, потому что Снейпа с детства приучили ненавидеть грязнокровок и всех нечистокровных волшебников… Он терпеть не мог Джеймса Поттера и его жену. Верно?
Юноша не был готов к вопросу, но долго думать ему не пришлось. Воспоминания говорили сами за себя.
- Верно.
- Но Лили Эванс не была магглорожденной. Ее отец, Перси или Персеус Эванс, был сквибом и приходился отцу Снейпа братом-близнецом. Без сомнения, старый Август, убил бы сына-сквиба, если бы его жена вовремя не укрыла мальчика среди магглов. Дед Северуса мог разделаться с ней уже тогда, но специально выждал, чтобы она сначала воспитала чистокровного сына-волшебника...
- Ты и… и Снейп… и я… - мы в самом деле родственники? – новость так ошеломила Серена, что он едва мог отчетливо мыслить. Вчерашние события, непонятные до сих пор, вдруг обрели смысл. – Значит, и Баррис тоже…
- Да. Моя мама и Северус Снейп были кузенами, и из-за того, что их отцы были близнецами – а это очень сильное родство – я смог усыновить тебя полностью. Но это было позже. Когда мы, наконец, явились на зов МакГонагалл – Баррис тоже был с нами и страшно наслаждался тем, что картины двигаются и разговаривают – Дамблдор сообщил факты, а потом спросил, готовы ли мы признать это родство? Я не понял, о чем он говорит. Тогда он и МакГонагалл рассказали, что днем раньше у Снейпа на занятии взорвался полный котел неправильно приготовленного Уменьшающего зелья. Его отправили в клинику Святого Мунго, но спасти ему жизнь можно было только усилив эффект зелья и сделав Снейпа новорожденным ребенком. Из-за того, что зелье было испорчено, обрести прежний облик он бы не смог. Северуса Снейпа, каким мы его знали, больше не существовало, в больнице находился просто маленький мальчик.
- И тогда… - Серен не закончил. Что-то сдавило горло, и голова пошла кругом.
- Тогда Дамблдор сообщил, что я его последний живой родственник. И, конечно, Дурсли… Ты, наверное, помнишь, что Снейп и я… не слишком любили друг друга. Но я был совершенно уверен, что тетя Петуния никогда не согласится воспитывать еще одного колдуна. Это означало, что придется отдать младенца в приют. Потом МакГонагалл показала нам Большой Журнал Хогвартса, где зачарованное перо регистрирует новорожденных колдунов и ведьм, и ты был записан туда. Но не как Северус Снейп, а просто как Снейп, без имени. Не были указаны даже имена твоих родителей. Журнал воспринимал тебя как новое существо, а не прежнего Снейпа. Гермиона спросила Дамблдора, верит ли он, что малыш на самом деле не Северус Снейп, а просто ребенок, и Дамблдор, конечно, это подтвердил. После этого мне даже слова вставить не дали. Твоя мама немедленно повела нас в Святого Мунго, где лекарь по имени Инвиктус, единственный, кто знал о твоей истинной личности, показал нам тебя. Ты был самым обычным мальчонкой, с темно-голубыми глазами и черными волосами. Странно было лишь то, что ты не плакал, а просто лежал там, молча, будто знал, что у тебя в целом свете никого нет… Гермиона передала мне на руки Барриса и взяла тебя - и свершилось. Мы забрали тебя домой. Бабушка и дедушка были безумно счастливы, и я тоже постепенно сумел осознать, что твоя мама была права. К тому же, ты очень быстро стал «папиным сыном». Даже твое первое слово было «папа»…
Серен покраснел, почувствовав, что где-то в глубине его сознания Снейп тоже смущен.
- Тебе было полгода, когда мы решили не лишать вас с Баррисом возможности жить в мире, который был открыт для нас. Мы купили дом в Хогсмиде, рядом с домом Джинни, и вернулись в волшебный мир. Конечно, мы никому не сказали о твоем происхождении…
- Почему? – с болью воскликнул Серен.
- Разве ты еще не догадался? – тихо спросил отец. – Потому что я боялся того, что случилось вчера. Ведь я сам прошел через это: я был вынужден всю жизнь носить в себе чужака и подчинять его себе, чтобы не произошло событий, подобных вчерашним. Я не хотел такой участи для тебя. Я хотел, чтобы ты просто был моим сыном и никем другим. И не тяготился бы чужеродными воспоминаниями, которые к тому же так болезненны.
- Но это не чужие воспоминания, - прошептал Серен, - эти воспоминания мои, папа.
- Это воспоминания Северуса Снейпа, который умер семнадцать лет назад из-за несчастного случая. Ты - мой сын, и в тебе нет тех гнева и горечи, которые переполняли Снейпа. И поэтому на твое трехлетие мы с твоей мамой использовали заклинание Защиты семьи, чтобы усыновить тебя окончательно. Так и исчез Северус Снейп. Дамблдор взял с меня слово, что я никогда не расскажу тебе об этом.
- Я думал, Дамблдор меня любил… - потерянно сказал Серен под напором чьей-то огромной, чужой боли.
- Дамблдор любил Северуса Снейпа больше, чем тот твердолобый слизеринец мог предположить. Поэтому он и попросил не рассказывать тебе о нем. Чтобы дать тебе еще один шанс на лучшую жизнь, на нормальное детство. К тому же Дамблдор знал, что Снейп ненавидел собственную молодость - из-за неверного решения, из-за ужасных вещей, совершенных на службе Волдеморта – и не раз подумывал о самоубийстве. Как я мог желать такого для тебя? – он посмотрел на Серена. - Боль и безнадежность, борьба, которая длится всю жизнь - ты и в самом деле этого хочешь? Я знаю, как тяжела такая ноша. Но, к сожалению, вчерашний день спутал все карты. Мне пришлось посмотреть в лицо собственному внутреннему демону, и тебя я не смог от этого избавить. Мне очень жаль.
Серен только покачал головой.
- Я… не знаю. Но я считаю, что со мной все по-другому. Ты не был Волдемортом. А я был Северусом Снейпом. Это я… совершил все те ужасы, которые я помню. Я…
- Не ты, Серен. Разве ты не понял? Я был младенцем, когда Волдеморт передал мне часть своей силы. Позже я получил еще и его воспоминания – точно, как ты сейчас. Но то были не мои воспоминания, и не я совершал те поступки. Хотя, может быть, я получил от Волдеморта больше пользы, чем ты от Снейпа… Но все равно. Суть в том, что ты, как любой ребенок, начал свою жизнь с чистого листа. Я знаю, потому что в первые недели неоднократно использовал на тебе легилименцию. В твоем сознании не осталось ничего от Снейпа – и он никогда бы не появился, если бы не магия Темной метки в твоем теле, чье действие усилилось из-за убийства Малфоя… Темная магия высвободила воспоминания, которые хранились в твоей памяти, но не в твоей личности. То же произошло со мной. Того Снейпа, которого ты помнишь сейчас, на самом деле не существует. Есть только его воспоминания, которым тебе нужно найти место. Ты должен научиться обращаться с ними, отделять их от собственных.
- Тебе не понять…
- Серен, воспоминания Риддла я ощущаю как свои, так же, как и ты - воспоминания Снейпа. Поэтому я так хотел умереть тогда. Риддл погубил сотни людей, и мне казалось, будто это я виноват, будто я в ответе за все. Но это не я – и не ты.
Серен покачал головой. Кто еще это мог быть, если не он? Как можно утверждать, что оба случая одинаковы?
Он снова спрятал лицо в ладонях, но у него появилась слабая надежда, что отец прав. Она пришла изнутри, порожденная воспоминаниями и жизненным опытом Снейпа - теми мрачными, темными образами, ощущениями и эмоциями, которые причиняли боль. Серен увидел события, которых никогда не переживал, поступки, которых не совершал.
И тогда он понял.
Если его и следовало в чем-то винить, то не в этом. Намного больше значило то, что вчера он рискнул жизнью своего отца и брата, забыв о той любви, которую получил, в отличие от Снейпа. Он пренебрег ею, потому что глупой своей мальчишеской головой не понял, что отмахнулся от самого себя.
О, сейчас он очень хорошо это понимал! Сначала боль и тоска детства Северуса, затем многочисленные унижения школьных лет, потом неверные решения молодости – и в противовес им вся та любовь и забота, которые окружали Серена теперь: ведь папа пришел к нему, несмотря на боль, чтобы показать то, что Серен давно должен был увидеть сам. И отец даже не упомянул о его вчерашнем неверном решении. Серен не мог сбежать. Не мог сдаться. Он должен встать и бороться: за самого себя и за всех, кого любит. За отца, за маму, за Барриса.
Он глубоко вздохнул.
- Поможешь?

***
Гарри не понимал, что чувствует.
Его одолевали сомнения: сомнения в себе и в том, что Серен разделяет его чувства. Но он не знал, что еще сказать. Как убедить Серена, что он его сын, а не посторонний, давно умерший призрак? Может быть, вооружившись воспоминаниями Снейпа, Серен не захочет иметь дело с Гарри Поттером, бывшей знаменитостью Хогвартса, победителем Темного Лорда и так далее… Ведь Снейп был о нем невысокого мнения, и кто знает, какие эмоции он мог пробудить в мальчике. О, Гарри хорошо знал то состояние, которое мучило сейчас Серена: словно цепляешься за соломинку в беспросветной мгле воспоминаний и чувств!
Но он уже ничего не мог изменить – теперь ход должен сделать Серен: либо уйти прочь, либо вернуться.
И Гарри боялся, он был в ужасе оттого, что под влиянием Снейпа мальчик выберет путь, который не только отдалит его от семьи, но и разрушит ему жизнь.
Ведь во что бы он ни верил, в чем бы ни пытался себя убедить, очевидно одно: чистый, открытый ребенок из хорошей семьи совершенно не был похож на Снейпа, который сломал себе жизнь и ступил на путь, с которого нельзя было свернуть невредимым.
К воспоминаниям Снейпа вскоре добавятся и его самообвинения, муки совести и безнадежность, одолевающие человека, вынужденного противостоять грехам, которые он не хотел совершать. Помня о некоторых воспоминаниях Риддла, Гарри знал, что с подобным Снейп сталкивался часто.
Он ждал и боялся.
И когда раздался спокойный вопрос: «Поможешь?», он не сдержался, вскочил и кинулся к сыну.
- Глупый ребенок, - ответил он, прижимая его к себе.
Серен покраснел, не решаясь посмотреть на отца. Уставившись в каменный пол башни, он едва слышно пробормотал:
- И… прости за вчерашний день. Я… не подумал… - и замолчал. Усмехнувшись, он поднял голову. – Знаешь, о чем я сейчас вспомнил? «Конечно, ведь ты никогда не думаешь, Поттер!»
- Поттер? Снейп тебя контролирует?
- Так только кажется. Короче говоря, я прошу прощения за вчерашний день. Вы с Баррисом едва не погибли из-за меня…
Счастливый Гарри только махнул рукой.
- Ты прощен. По крайней мере, в том, что касается меня. С Баррисом будешь разбираться сам.
- Ага.
- Пойдешь домой или к нему?
- Я… - Серен опять покраснел. – Лучше домой. Мне нужна помощь с этими воспоминаниями, да и Баррис там со своей подружкой…
- Из-за которой у меня к нему пара слов…
- Пап, она ему помогла…
- Я знаю, твоя мама мне рассказала, перед тем, как я отправился за тобой. Но я все же считаю, что Баррису следовало быть осторожнее. С другой стороны, мне и самому хотелось бы посмотреть на эту даму, – Гарри подал Серену руку и помог подняться. - Я слышал, она ради Барриса пошла наперекор родителям.

***
У подножия Башни они на секунду задержались возле картины, на которой были изображены две гигантские райские птицы. Оторопев, Серен смотрел, как отец вежливо стучит по раме. Его удивление возросло еще больше, когда из-за пробкового дуба на заднем плане появился Дамблдор, в пестрой мантии, перед которой меркло даже оперение птиц.
- О, Гарри, - широко улыбнулся он. – Как дела?
Ни слова не говоря, отец шагнул в сторону и подтолкнул сына к портрету.
Серен посмотрел в сверкающие за очками-полумесяцами глаза и вдруг почувствовал, как мир вокруг него стал больше, словно он вдруг оказался вне собственного тела. Угол зрения не изменился, но тот, кто стоял в коридоре возле отца и смотрел на картину, был не он.
- Директор! – произнес незнакомец его голосом. Голос Серен узнал – это он во время уроков мысленно подзуживал юношу, но сейчас его владелец впервые по-настоящему завладел его мыслями. Так что отец был прав: они со Снейпом – не одна и та же личность.
- Северус, друг мой, – улыбнулся Дамблдор. – Не думал, что мы когда-нибудь встретимся…
- Да еще при таких… интересных обстоятельствах, – ехидно ответил Снейп, но Серен почувствовал, что тот улыбается про себя.
- Мне не оставалось ничего другого, как… – начал было Дамблдор, но Снейп перебил:
- Вы приложили руку к тому несчастному случаю, не так ли? – спросил он, сам в это не веря.
- Ты ведь понимаешь… - улыбка старого мага стала еще шире. Потом он опять посерьезнел, хотя в его глазах по-прежнему плясали веселые искорки. – Надеюсь, ты не сердишься.
- Нет причин. Хотя вынужден констатировать, что такой радикальный метод уж точно нетрадиционен. Поттер и я?
- Гарри не Джеймс.
- Да, теперь я это понял, – раздался сухой, хриплый смешок. – Одной жизни для этого оказалось недостаточно.
Дамблдор по-доброму улыбнулся:
- Я говорил Минерве, что хотел бы, чтобы рядом с моим портретом висел и твой. Скучно зимними днями среди других заплесневелых директоров.
- О, да. Будто меня в этом мире и без того недостаточно, – в этих словах Серен почувствовал не только серьезность, но и искренность. И кое-что еще: радость. Радость и облегчение. – Безмерно благодарен, директор.
- До свидания, Северус, - кивнул Дамблдор, и на мгновение в его глазах показалась боль.
- До свидания, директор, - ответил Снейп и повернулся к Гарри. – Присматривайте за мальчишкой как следует, Поттер. Он очень наивный, – а потом тихо добавил: - И большое спасибо.
- На самом деле, не за что, - ответил Гарри, и они пожали друг другу руки.
Потом чужеродное присутствие уменьшилось, а затем пропало совсем. Серен снова стал самим собой, впервые с тех пор, как очнулся в больнице.
- Серен? – спросил отец несколько минут спустя. – Все в порядке?
- Да, - медленно ответил юноша, как следует порывшись в памяти. – Воспоминания по-прежнему здесь. Но они словно… потускнели. Они уже не такие, как там, на Башне. Тогда я не знал, как отличить их от своих собственных, а теперь знаю…
- Риддл никогда не оказывал мне подобной услуги, - мрачно проворчал отец, переглянувшись с Дамблдором, но Серен услышал скрытое в его словах удовольствие.
- Я всегда тебе говорил, что Северус хороший человек…
- Я оплачу создание его портрета, директор, - шутливо поклонился Гарри. – И через полгода посмотрим, не передумаете ли вы.
Серен прислушивался к их разговору, слегка беспокоясь, что в нем опять появятся чужие чувства и воспоминания. Но ничего подобного не уловил.
- Однажды я не позволил Северусу умереть, - заговорил Дамблдор, словно поняв, что беспокоит Серена. – Когда он был готов уйти насовсем.
- Но разве… теперь он мертв? – с недоумением спросил Серен.
- Нет, не мертв, но и не жив. То, что хранишь в себе ты, и что скрывал твой отец, не настоящие личности. Только образы, отпечатки и чувства. Чтобы возродить такую личность, необходима воля - твоя, твоего отца или кого-либо другого. Вчера это была воля Беллатрис, которая всегда мечтала вернуть своего хозяина. Память Риддла, что хранил в себе Гарри, сделала возможным осуществление ее желания - до тех пор, пока ты своей волей не подавил ее заклятье настолько, что твой отец смог вернуться. А я точно так же на один краткий миг попросил выйти Северуса, – лицо Дамблдора стало совершенно серьезным, и Серен почувствовал, что сейчас он услышал самый важный урок в своей жизни от величайшего хогвартского учителя последних веков. – Наша воля делает нас теми, кто мы есть, Серен. У всех нас есть плохие воспоминания, неловкие впечатления и оскорбленные чувства, и в любой миг жизни каждый из нас должен решать, кто он и кем хочет быть. И вы с Гарри тоже, разница лишь в том, что на вас давит еще и груз чужого жизненного опыта. Но от этого вы не перестаете быть теми, кто вы есть: Гарри и Сереном Поттерами. Вы - отец и сын. Два замечательных человека.
Минуту помолчав, отец рассмеялся.
- Не продолжайте, директор. А то, не дай Бог, вырастет, на мою голову. Я, между прочим, добавлю, что замечательным человеком его можно будет считать не раньше конца будущего года, если во время экзаменов на ТРИТОН он не воспользуется помощью Снейпа…
- Папа! – возмущенно воскликнул Серен, однако отец только улыбнулся.
- Идем, твоя мама наверняка уже находится на грани сердечного приступа. И Баррис, надо думать, тоже хотел бы узнать подробности, хотя, держу пари, что к этому времени уже весь волшебный мир в курсе. Ведь все, что со мной происходит ужасного, сверхсекретно. Поэтому все уже все знают из «Ежедневного Пророка».
Смех Дамблдора и возмущенное курлыканье двух райских птиц преследовали их даже в вестибюле.
Позже, когда они шли по огромному пустынному парку в сторону Хогсмида, Серен задумчиво спросил:
- Знаешь, о чем подумал Снейп, когда благодарил тебя?
- О чем? – спросил отец с искренним любопытством.
- О том, что вы не только воспитали, но и что… по-настоящему приняли вашего сына. В разговоре на Башне он впервые в жизни узнал, что значит иметь родителей. И за это поблагодарил. За то, что я не был ничьим ребенком, каким был он.
Гарри ничего не сказал, только кивнул. Ему было приятно это услышать, хотя он и не подал виду. Скоро ему стукнет сорок пять, но он чувствовал себя так, словно присвоил эту похвалу совершенно незаслуженно. Любить Серена было нетрудно. Любой мог бы его любить. Однако идти стало легче, словно с плеч свалился тяжелый груз.
Может, так и было.
Лето выдалось жаркое, и в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения, листва на деревьях Запретного Леса будто застыла. Вдвоем они зашагали домой по пыльной дороге.

________

* Собриус – от англ. sober – трезвый (прим перев.)

конец