Снарри-форум

В квартире огромные окна. За ними мост. Под мостом река.
Мост старый, разъедаемый ржавчиной. Ничего интересного. Просто уродливый постиндустриальный реликт.
Река – насмешка над природой. Вода темная, вязкая, неподвижная. Не замерзает зимой. Слишком много бензина.
В солнечные дни по поверхности гуляют странные сине-зеленые блики.
Сегодня нет солнца, зато есть превосходный дождь. Мост станет еще чуть более ржавым. А река ровного черного цвета.
И Драко не увидеть дна.

Когда Гарри купил квартиру, на окнах были шторы. Но они были старые и пыльные. От них Драко чихал и хлюпал носом.
Не прошло и недели, как Гарри снял их и сжег.
Ничего нового с тех пор на окна не повесили.
Снаружи окна кажутся раздражающе большими глазами, ясными или помутневшими, в зависимости от погоды.
Драко же они представляются тревожно распахнутыми глазами, постоянно за ним наблюдающими, выгрызающими дыры в его теле.
Он поворачивается к ним спиной и бросает в воду еще один камень, который проделывает в воде почти мгновенно закрывшуюся рану.
Раны Драко, напротив, никогда не затягиваются.

Если Гарри не на работе, он в кровати. Если Гарри не спит, то занимается любовью с Драко. Он занимается любовью с Драко и вздыхает, и шепчет, и всхлипывает, и стонет.
Драко не делает ничего.
Он остается. Недвижим. Как вода под мостом.

Обычно Драко стоит на мосту. Смотрит вниз и кидает камешки. Кидает камешки и смотрит вниз.
Обычно Гарри высовывается из окна и наблюдает за ним.
Иногда Драко кладет руки на ржавые перила и облокачивается на них – ступни повисают в воздухе, и равновесие зависит только от рук и ржавых перил.
Иногда Гарри высовывается из окна и задерживает дыхание.
До воды с моста десять метров.
Драко кажется, что выйдет отличный прыжок.
Гарри кажется, что он не хочет об этом думать.

Никто не знает, что с Драко не так. Даже сам Драко.
Война закончена. Семья мертва. Имя чисто. И Гарри рядом.
Не должно быть ничего неправильного. Но, очевидно, есть.
Потому что иногда Драко часами лежит на кровати, уставившись в потолок.
Через два часа температура начинает падать. Через три он подозрительно напоминает дышащее тело. Удивительно.
Когда Гарри находит Драко в подобном состоянии, то спешит укутать его в шерстяное одеяло и в свои объятья, в беспокойный шепот.
- Что не так? – спрашивает Гарри.
Драко не отвечает. Потому что, если честно, у него нет ответов.
Но он прекращает смотреть в потолок. Потому что у потолка их тоже нет.

Драко нечасто разговаривает. В тех редких случаях, когда он открывается рот, чтобы что-то сказать, Гарри внимательно прислушивается.
Когда Драко выходит, обычно для очередной прогулки по мосту, Гарри идет к определенному комоду, открывает определенный – третий слева – ящик, достает строго определенный карандаш и определенную же тетрадку.
Затем он идет на кухню, садится за стол, открывает тетрадь и записывает слова Драко.
Потом он закрывает тетрадь, встает из-за стола, выходит из кухни, кладет карандаш и тетрадь обратно в третий ящик слева (в определенном комоде), закрывает его и уходит.
Иногда проходят недели, а из прелестного, но молчаливого ротика Драко не вылетает ни единого слова.
Иногда Гарри достает тетрадь и читает, вместо того, чтобы писать в ней.
В памяти вспыхивают слова Драко. Сказанные голосом Драко.
И на некоторое время тишина кажется чуть менее гнетущей.

Довольно часто Гарри кричит во сне. Драко слышит его, даже находясь по ту сторону закрытой двери в их спальню. Он слушает, пока есть что слушать.
Не больше.
Довольно часто, когда Гарри спит, Драко входит в комнату и опускается на колени у его стороны кровати. Он смотрит, как Гарри спит, пока не заболят колени и не сведет ноги.
Не больше.
Довольно часто слезы оставляют причудливые дорожки на щеках Гарри. От плача дыхание становится сиплым. Горечь остается морщинками у рта. Драко – огромной дырой в его цельности.
Не больше.
А этого так недостаточно.

Драко все чаще задумывается, на что будет похож прыжок в черную воду. Ему интересно, проглотит ли она его, как глотала камни, которые он бросал. Ему интересно, сможет ли он пошевелить там – внутри – руками и ногами или плотность воды не позволит ему. Ему интересно, если так – то сможет ли он нырнуть и коснуться дна, которого никогда не мог разглядеть. Ему интересно, на сколько мыслей у него хватит времени, прежде чем вода заполнит рот и легкие.
Сколько мыслей, прежде чем тьма заполнит разум.
Ему интересно, будет ли последняя мысль – о Гарри.
И еще интересно, останется ли его тело под водой – увязнувшее в ее плотности. Ему интересно, появится ли оно когда-нибудь на поверхности.
Потому что Драко кажется, было бы стыдно вновь появиться синим, грязным и распухшим.
Возможно, с лицом, искаженным паникой, с выпученными глазами, с широко открытым в удушье ртом.
Драко очень надеется, что в таком случае он навсегда останется под водой, под мостом.

Гарри надеется, что вскоре все изменится. Просто потому что он не может этого вынести.
Он пытается. Он отчаянно пытается понять. Но это все сложнее и сложнее.
Драко все дальше и дальше.
А Гарри просто нечеловечески устал.

И сегодня, наблюдая за тем, как Драко облокачивается на перила, Гарри не задерживает дыхание.
Он не верит, что перила выдержат.
Он не верит, что Драко вернется со своей привычной прогулки по мосту и – так непривычно, неожиданно и чудесно – поговорит с ним.
Он ничего не предпринимает. Он смотрит. Бесстрастно.
Гарри смотрит, и его глаза видят очевидное: Драко не сознает опасности.
Гарри смотрит, и его мозг констатирует очевидное: он хочет прыгнуть.
Гарри смотрит, и его рот признает очевидное: «Прыгнул».
От дыхания запотело стекло, и кажется, что Драко лишь на мгновенье скрылся из вида.
Затем, когда снова все хорошо видно, становится понятно: то, что казалось, стало тем, что есть.
Драко больше нет на мосту.

Вода холодная. Так непохоже на Гарри.
Вода непрощающая. Так непохоже на Гарри.
Вязкая, удушающая, едкая, фальшивая.
Непохоже на Гарри. Сосем непохоже.
Драко погружается, тонет. И его последняя мысль – Гарри. Его последние мысли – Гарри.
Только Гарри. Именно так, как Драко и ожидал.
Иногда хорошо знать, что ты был прав с самого начала.
Но не в этот раз. Прямо сейчас, когда он погружается глубже и глубже, это довольно слабое утешение.

Гарри бежит. Он перепрыгивает через ступеньки и, ничего не видя, перебегает улицу, на которой – спасибо тому, кто приглядывает за ним на небесах – никогда не было ни одной машины.
Он бежит к воде, не спуская глаз с кругов, что исчезают так быстро.
С редких пузырьков воздуха.
Он не скидывает ботинок. И вода заполняет их, пока он борется с рекой, медленно одолевая, так чертовски медленно, пробираясь туда, где были круги.
Теперь это просто недвижная вода под мостом.
Но Гарри не хочет думать об этом. Не может.
Только одна мысль. Всегда была только одна мысль.
Драко.

- Дыши.
Толчок.
- Черт тебя побери – дыши.
Толчок, толчок.
- Пожалуйста.
Быть может, отчаяние этих слов. Быть может, злость, с которой он ударяет по груди, прямо рядом с сердцем. Быть может, теплый воздух, толкающийся ему в горло, в сжимающиеся легкие.
А может быть, это просто Гарри зовет его.
Зовет его назад.
Драко дышит. Он кашляет, он выплевывает грязную воду, он открывает глаза.
Гарри сидит на нем, прижимая к земле, и руки на его груди. Дрожащие руки.
Они внезапно останавливаются, левая хватает воротник рубашки, а правая опускается на его щеку. Больно.
Кожа Драко горит, подтверждая, что он все еще жив.

Четыре дня спустя, вернувшись домой, Гарри сообщает, что они уезжают.
Драко кивает и заканчивает готовить обед.
За едой Гарри говорит, что они поживут в отеле, пока не найдут новый дом.
Драко отрывает взгляд от тарелки и заглядывает Гарри в глаза:
- Я мог бы заняться этим.
И Гарри смотрит на него, пока вилка не выпадает из пальцев, лязгая по тарелке и соскальзывая на пол. Он наклоняется, чтобы поднять.
- Оставь, я достану другую.
Гарри робко улыбается. Драко с ухмылкой протягивает ему чистую вилку.
Этой ночью – Драко спит рядом – Гарри встает. Он ищет тетрадь. Он находит ее. И сжигает в кухонной раковине.

Драко последний раз идет к мосту. Останавливается, не поднимаясь.
Он смотрит на воду. Неподвижную, как и всегда.
Он думает о том, что произошло, когда он был там внутри. Было темно, и он не может вспомнить точно, но уверен, что потерял что-то.
Что-то тяжелое, что Гарри не смог вытащить на поверхность, когда нырнул за Драко и вытянул его обратно.
Стоя там – руки в карманах джинсов – Драко настолько глубоко погружается в свои мысли, что не чувствует, как подходит Гарри.
Он вздрагивает, когда руки нежно обнимают его плечи.
- Пора идти, - говорит Гарри. Его дыхание тепло касается шеи Драко, и губы – еще теплее. Губы Гарри, которые – Драко чувствует – улыбаются.
И он счастлив тихим спокойным счастьем.
Драко оборачивается и целует Гарри в губы. Действительно пора идти, и они уходят, не оглядываясь.
Ни на реку. Ни на мост.
Ни на то – что бы оно ни было – что Драко оставил в своем путешествии под воду.
Потому что он не скучает по этому. Ни он, ни Гарри.
И поэтому, возможно, будет лучше, если оно останется там, где было. Под водой. Под мостом.