Снарри-форум

Бродяга бежал по лугу, сосредоточенно обнюхивая все, что попадалось на пути. Июньский полдень был солнечным, но не жарким; от реки поддувал свежий ветерок, неся с собой запахи водорослей, мокрого песка, рыбы, лягушек и разной другой ползучей и плавучей живности. Можно будет сбегать туда к вечеру... но пока Бродягу интересовали исключительно кролики. На этом лугу их водилось множество, потому-то он и наведывался сюда так часто.

Он остановился – почесать задней лапой за ухом. Чесался он исключительно из привычки: блох Здесь не было. Это был самый настоящий собачий рай – и в полном его распоряжении. Не хватало Здесь только малости, необходимой для полного и абсолютного счастья любого нормального пса: человека. Хотя бы одного. И желательно – своего собственного.

Бродяга помотал головой. Люди – странные существа. Все воспоминания его прошлой жизни никуда, разумеется, не делись, но смотрел он на них теперь исключительно с собачьей точки зрения; картинки по-прежнему всплывали в памяти, то размываясь, то искажаясь, зато важными становились совсем другие детали.

Вот, например, Там остался его Щенок. По правде говоря, Щенок был не совсем его, но Бродяга привык считать его своим, и точка. Без Щенка Бродяга немного скучал, но не слишком сильно: какая-то часть его точно была уверена, что Щенку Здесь не место и лучше оставаться Там.

Еще Там была Старая Кошка. Ее очень приятно было дразнить – с безопасного расстояния, конечно, потому что иначе можно получить по носу когтистой лапой, а то и двумя сразу. Бродяга надеялся, что ей не очень скучно теперь, когда его нет и дразнить ее некому.

Еще, конечно, Там у него был Друг. С Другом было очень здорово носиться по лесу под ослепительной луной, чувствуя, как пружинят, касаясь земли, сильные лапы, а потом лежать где-нибудь в уголке, свесив от усталости язык, и слушать лесные шорохи и голоса. Интересно, Друг нашел кого-нибудь, с кем можно бегать под луной?

А еще там был Долговязый Черный Дылда. Дылда его боялся, и это злило Бродягу необычайно. Он смутно помнил, что вообще-то виноват в этом сам, потому что, еще будучи щенком, напугал Дылду до полусмерти, но чужой страх все равно бесил. Всем известно, как собаки не любят тех, кто их боится, и Бродяга не был исключением. В общем, лаялись они с Дылдой знатно. На полную катушку, так, как могут только два пса, претендующих на место вожака стаи. Соль шутки состояла в том, что стаи у них не было, и что они делили, непонятно. Да, интересно было бы узнать, доволен ли теперь Дылда, что ему не с кем лаяться?

Бродяга потрусил дальше. Спустя несколько шагов он встал как вкопанный и замер, поводя носом: от реки ветер донес новый запах. Чужой, какого раньше Здесь никогда не бывало. Запах человека.

Забыв про кроликов, Бродяга кинулся туда, откуда принесло запах. Бежал он недолго: даже его не очень-то хорошим собачьим зрением можно было различить посреди травы и цветов что-то длинное, большое и темное. Оно не шевелилось, и Бродяга осторожно подошел ближе. Перед ним лежал Дылда.

* * *

– Минерва, я не знаю, что еще можно сделать, – вздохнула Поппи, глядя на распростертого на койке человека. – Он умирает. Он сейчас без сознания, я могу попробовать привести его в чувство, но встряска только сократит ему жизнь.

Директор Макгонагалл, закусив губу, посмотрела сначала на своего бывшего ученика и коллегу, потом на медиковедьму. В левой руке Минерва крепко сжимала маленькую алую бархатную коробочку.

– Сделай это, Поппи, – решительно сказала она. – Если он все равно умрет, то пусть хоть узнает, что его не считают предателем.

* * *

Бродяга растерянно подошел поближе. Дылда был какой-то не совсем правильный: он выглядел и пах, как обычно, и в тоже время... сквозь него, если очень присмотреться, можно было увидеть землю и траву.

Бродяга осторожно потянулся понюхать это странное явление – и в тот же миг Дылда исчез.

* * *

– Северус? – озабоченно спросил знакомый голос.

Снейп с трудом открыл глаза и не подскочил на месте только потому, что физически не мог этого сделать: над ним склонилась Минерва Макгонагалл, и в ее глазах блестели слезы.

– Минерва? – еле слышно произнес он.

– Северус, не умирай, – взмолилась она, и Снейп нахмурился: он никогда прежде не слышал у Макгонагалл таких жалобных и беспомощных интонаций. – Я тебе орден принесла...

Ему в ладонь вложили что-то округлое и бархатное. Он попытался поднести это что-то к глазам – и не смог, руки не слушались.

Минерва всхлипнула и поднесла к его лицу открытую маленькую коробочку, где на алом бархате золотом блестел орден Мерлина – скрещенные меч и магический посох, висящие на цепочке под Пановой свирелью.

Снейп слабо улыбнулся.

– Он... мертв? – уточнил он.

– Да, Северус. В-Волдеморт мертв, а Гарри жив, и все хорошо, и все знают, какой ты герой...

Он хмыкнул – уж на это сил у него хватило бы в любом состоянии.

– Я просто... отдал... долг, – выдохнул он устало и закрыл глаза. – Спать... хочу.

Как уходила Минерва, он уже не слышал.

* * *

Онемевший от изумления Бродяга стоял неподвижно, глядя на то место, где только что лежал Дылда. Так не бывает! Он осторожно понюхал землю, но ничем особенным там не пахло. Недоумевая, он отступил на пару шагов и сел, собираясь дождаться, пока Дылда появится снова. Почему-то Бродяга был совершенно уверен в том, что это произойдет, рано или поздно.

Он не ошибся: прошло совсем немного времени, когда на траве снова появились очертания долговязого тела в черной хламиде. Бродяга радостно гавкнул и снова подошел ближе – понюхать. На сей раз Дылда никуда пропадать не стал; от него пахло знакомо и правильно: в основном самим Дылдой, немножко пылью, немножко разными вонючими травами и тому подобной ерундой. Вот только лежал он как-то странно, не как спящий, а как будто ему было плохо или больно. Занервничав, Бродяга поскулил слегка и лизнул бледную, как поганка, щеку.

Дылда слегка пошевелился, и воодушевленный Бродяга лизнул его еще раз, потом другой – сначала в ту же щеку, потом в другую.

– Минерва, отстань, – вдруг отчетливо выговорил Дылда, не открывая глаз.

Сбитый с толку, Бродяга уставился на него, чуть склонив голову набок. Кто такая Минерва? Напрягшись, он сообразил, что так иногда звали Старую Кошку. Но почему Дылда думает, что Бродяга – это она? Может, он спит, и Кошка ему снится? Чтобы разобраться, Дылду следовало поскорее разбудить.

Бродяга решительно наступил Дылде на грудь передними лапами, чтобы опять не исчез, и принялся энергично вылизывать ему лицо.

– Мффф, – недовольно сказал Дылда и попытался отмахнуться, но Бродяга в результате облизал ему еще и правую руку. Интересно, а Дылду как звали? У него было ведь еще какое-то имя. У всех людей бывает. Странное какое-то. Сопливус, что ли? Нет, это звучало уж совсем неправильно.

– Мффф, – повторил Дылда, открывая глаза, – прекрати, Мине... Блэк?!

Блэк? Бродяга чуть не подпрыгнул от радости. Это было его почти-имя. Не совсем имя, но очень близко. Лучше, чем ничего.

– Гав! – радостно отозвался он и снова лизнул Дылду в физиономию. Как же все-таки его звали?

– Все ясно. Я умер и попал в ад, – вздохнул Дылда и закрыл глаза. – Мой личный персональный ад: я, Сириус Блэк и вечность.

Сириус? Вот это было его имя, настоящее имя. Кстати, Дылду звали как-то похоже... Сириус... Сивиус... Северус! Дылду звали Северус! На радостях Бродяга облизал гостя еще разок.

– Прекрати, глупая псина! – завопил Северус, снова распахнув глаза. – Слезь с меня, Блэк, слышишь?

Бродяга ухмыльнулся и лизнул его в нос.

* * *

– Минерва, ему хуже. Он бредит, – сообщила встревоженная Поппи, высунувшись из камина в директорском кабинете. – Бедный мальчик... Я боюсь, недолго уже осталось...

Макгонагалл побледнела.

– Я сейчас приду, – пообещала она.

Спустя несколько минут она, растрепанная, едва ли не вывалилась из камина в приемной больничного крыла и сразу кинулась в палату умирающего Северуса Снейпа.

Увы, зельевар, судя по всему, действительно бредил: он разметался на койке, иногда мотая головой, и с губ его срывались очень странные фразы.

– Блэк, уймись! Блэк, ты что, оглох, чертова псина?! Да слезешь ты с меня или нет? И прекрати меня слюнявить, несносное животное!

Минерва закусила губу; на глаза снова навернулись слезы.

– Я попробую еще раз привести его в чувство, – сказала Поппи, – но боюсь, что ничего не выйдет.

Она забормотала какие-то заклятия, и на секунду казалось, что у нее получилось: Северус перестал метаться и задышал ровнее.

– Ну же, Северус... – выдохнула Минерва. – Давай...

Словно услышав ее, зельевар снова содрогнулся весь и вдруг обмяк, расслабился, выдохнув в последний раз.

– Отмучился, бедный, – вздохнула Поппи, подходя к койке, чтобы накрыть тело простыней.

* * *

– Блэк, уймись!

– Гав!

– Блэк, ты что, оглох, чертова псина?!

– Гав!

– Да слезешь ты с меня или нет?

– Гав!

– И прекрати меня слюнявить, несносное животное!

– Гав!

Бродяга был в восторге: раньше у них никогда не получалось лаяться настолько весело. Он с интересом ждал, что еще выдумает Северус, но тот вдруг задрожал и опять стал слегка прозрачным. И – теперь Бродяга мог это почувствовать – холодным. Забеспокоившись, он заскулил, лизнул Северуса еще несколько раз, а потом для верности взгромоздился на него целиком, прижимаясь и согревая всем телом. Гр-р-р... Мое. Не отдам. Мой Дылда. Мой Северус.

Дылда содрогнулся еще раз, и вдруг все прекратилось: он снова стал настоящим, живым, и теплым, и совсем-совсем непрозрачным.

– Гав! – сказал Бродяга и лизнул его в последний раз, словно ставя точку.

– О Господи... – простонал Северус, опять открывая глаза. – Значит, так, Блэк: если ты с меня не слезешь, я тебя попросту укушу. Ничего другого мне, похоже, не остается.

Бродяга тихо фыркнул, но с Дылды слез. Все равно непохоже было, чтобы тот мог куда-нибудь подеваться, а эта игра уже прискучила, и пора было выдумывать новую.

* * *

Северуса Снейпа, Мастера Зелий, бывшего декана Дома Слизерин, бывшего Упивающегося Смертью, бывшего члена Ордена Феникса, убийцу Альбуса Дамблдора, спасителя Гарри Поттера и кавалера ордена Мерлина II степени, тихо похоронили двадцать девятого июня на территории школы Хогвартс, где покойный провел практически всю свою жизнь. На простой каменной плите не написано ничего, кроме имени, фамилии, даты рождения и даты смерти; иногда там появляются цветы, но кто их приносит – тайна, неизвестная даже директрисе Хогвартса.

* * *

Северус Снейп сидел с удочкой на берегу реки под большой плакучей ивой. Пахло водорослями, мокрым песком и рыбой, а еще – дымом от почти потухшего костра.

– У твоего дурацкого крестника, – сообщил он своему товарищу, насаживая червяка на крючок, – в голове каша.

– Гр-р-р.

– И не спорь, мне лучше знать. Ты, в конце концов, туда не заглядывал, а мне довелось.

– Гр-р-р.

– Слава Мерлину, что реакция у него хорошая...

– Гав!

– ... хоть какая-то от вашего квиддича польза.

– Гр-р-р!

Денек обещал быть хорошим.

~ Конец ~

10.09.2006