Отправлено: 05.06.08 20:52. Заголовок: Койотито, снарри, R, миди, романс, ангст, закончен

Название: Койотито
Автор: ValDi5
Бета: к сожалению, без оной)
Пейринг: снарри
Рейтинг: R
Жанр: романс, АУ, ООС.
Размер: миди
Статус: закончен
Саммари: зельевары иногда ошибаются – и тогда последствия непредсказуемы.
Отказ от прав: Все герои принадлежат мадам Роулинг.

Предупреждение: 1. Седьмую книгу не читала и читать не хочу, потому заранее прошу простить, если кто-то где-то заметит какие-то расхождения и ляпы.
2. Снейпу в фике под 60, но я исхожу из того, что волшебники живут раза в два дольше, чем магглы (во всяком случае, мне хочется думать, что у них продолжительность жизни напрямую связана с уровнем магии) – так что профессор здесь вполне бодр и способен к снарри.
3. Имя «Койотито» взято из рассказа Сетона-Томпсона «Тито».
4. Смерть второстепенных персонажей.

От автора: фик написан в качестве подарка для Lenny.

 Отправлено: 05.06.08 20:55. Заголовок: Койо́т, лугово&..

Койо́т, лугово́й во́лк (лат. Canis latrans), хищное млекопитающее семейства псовых. Название происходит от ацтекского coyotl, «лающая собака».
По размерам койот заметно уступает обыкновенному волку. Окраска бурая, краплёная чёрным и серым, на брюхе — очень светлая. Конец хвоста чёрный. Легко приспосабливается к антропогенным ландшафтам. Образ жизни, в основном, сумеречный. Койот всеяден и крайне неприхотлив в пище. Охотятся койоты поодиночке, парами, иногда, на крупную дичь (карибу, вапити) — стаями. Каждый койот, пара или семейная группа владеют собственной территорией, центром которой является логово или нора. Члены стаи регулярно метят границы своего участка. Возможно, у койота наиболее развитые среди всех псовых органы чувств; он видит на расстоянии до 200 м, одинаково хорошо и днем, и ночью. Пары у койота образуются на многие годы.
Основной социальной единицей у койотов является пара из самца и самки, хотя часто встречаются животные—одиночки и стаи.

ГЛАВА 1

… Я медленно помешиваю густое варево с неприятным запахом – даже мои способности не безграничны, а в состав оборотного зелья входят такие компоненты, что о нежном аромате можно только мечтать. А то, что зелье модифицированное, еще и добавляет к его и без того отвратительному вкусу почти непереносимую горечь. Зато, в случае успеха, работать оно будет не один час. Правда, я пока не знаю, как долго продлится его действие, будут ли побочные эффекты – тут необходим ряд экспериментов. Но, по крайней мере, я уверен, что формулу вывел абсолютно правильную.

Мерлин, как же я устал… глубоко вздыхаю, всего на миг забыв о свойствах зелья – и тут же жалею об этом, втянув в себя порцию отвратительного запаха. Немедленно начинается кашель, глаза слезятся, я пошатываюсь и хватаюсь рукой за край котла в попытках удержать равновесие. Разумеется, тут же обжигаюсь, на ладони краснеет и вспухает кожа – и я обиженно трясу кистью, еще не подозревая о том, как дорого обойдется мне это движение в будущем.

А ведь до недавнего времени все было относительно неплохо – по крайней мере, я жив и даже смог унести ноги из магического мира. Разумеется, маггловский городишко – это не то, о чем я мечтал, но тут меня никто не знал, магией я старался не пользоваться, вел себя тише воды, ниже травы… до того самого дня, как прошлое напомнило о себе самым неожиданным образом.

Нет, не так – я никогда и не забывал о прошлом, хотя старательно пытался не вспоминать о Вольдеморте, Дамблдоре, войне… смазывал и залечивал два уродливых шрама, оставленных клыками Нагини и заставлял себя не думать о том, насколько близко была смерть.
До сих пор не верю, что смог выжить. Доза яда, впрыснутого змеей, была настолько велика, что могла убить дюжину зельеваров. Но гораздо опаснее было кровотечение – оно очистило организм от отравы, неся взамен смерть от обескровливания. Возможно, стоило сказать Поттеру спасибо – поразительно, насколько непредсказуемой становилась жизнь у тех, кто так или иначе сталкивался с мальчишкой. Правда, мне его присутствие до поры до времени приносило только раздражение и неудобства, но, очнувшись в Визжащей Хижине и поняв, что лицом вжимаюсь в яркий гриффиндорский шарф, пропитавшийся моей кровью… да, я был почти благодарен.

Настоящая благодарность пришла чуть позже, когда меня скрутила дикая, пронзительная боль, терзая и почти уничтожая – но взамен унося с собой уродливую метку, впившуюся в кожу. Уже только за это я мог простить не только мальчишку, который и виноват-то был лишь тем, что приходился сыном Джеймсу Поттеру – но и всех Мародеров разом… особенно после того, как все они отошли в мир иной.

Иногда мне кажется, что я сам ничуть не лучше Поттера – ну с чего я решил тогда, что не смогу обойтись без воспоминаний, которые отдал этому глупому гриффиндорцу? Почему меня так притягивали пузырьки с серебристым содержимым, надежно спрятанные вместе со всеми моими сбережениями в тайнике, о котором не знал и сам Дамблдор? Ведь даже делая копии своих воспоминаний и надежно запечатывая их, я не верил, что доживу до того момента, когда появится возможность все вернуть. Черт, стоило оставить их там – а еще лучше просто уничтожить одним движением чужой палочки, которая лежала рядом с ними, покорно ожидая своего часа. Любопытство… пожалуй, нет ни одного человека на земле, которому оно было бы не свойственно. Вот и я не удержался – наматывал на деревянный кончик тонкие мерцающие нити и возвращал себе отданное добровольно. И, шепотом проклиная все на свете, бил пустые стекляшки, вымещая на них свою горечь.

А потом было полгода относительного спокойствия – я не желал знать, что происходит в том мире, который так и не смог стать мне настоящим домом… арена, настоящая арена для игр. Но однажды понял - чертово прошлое никуда не делось, как бы сильно я не пытался избавиться от него. Мерлин, я так долго опекал сына Эванс, стараясь сохранить мальчишке жизнь, что эта привычка поистине стала пагубной. А я ведь даже не знал, выжил ли он в той мясорубке, куда так настойчиво подталкивал его весь магический мир во главе с Альбусом Дамблдором. Шесть месяцев спустя после своего исчезновения я так же сильно хотел узнать, что с ним случилось, как раньше старался не думать об этом. И чем больше я сопротивлялся этому желанию – тем настойчивее оно подталкивало меня заглянуть хоть краем глаза в мир, который я оставил, не думая, что когда-нибудь туда вернусь.

Не удержался… идиот. Да, я почувствовал облегчение, узнав, что с Поттером все в порядке, что он выжил и даже относительно не пострадал, отделавшись всего-то несколькими неделями пребывания в палате Святого Мунго. Но, один раз отступив от своих же правил, я уже не смог вернуться к безоговорочному их выполнению. Поначалу, правда, периоды между тайными короткими посещениями магического мира были довольно продолжительными. Несколько раз в год - этого было достаточно, чтобы примерно представлять себе положение вещей.

Магический мир торопливо восстанавливался после безумной встряски, устроенной Вольдемортом, аврорам прибавилось работы: на Пожирателей устраивались облавы, при этом мало кого волновало, что могут пострадать невиновные – слизеринцев таковыми не считали априори. Дело осложнялось отсутствием меток, а потому хватали всех подряд, допрашивая под Веритасерумом… зачастую же игнорируя подобную процедуру, но закрывая на это глаза. Впрочем, к тому времени меня мало волновали судьбы слизеринцев – Малфои выжили, а я, испытывая к этой семье странную слабость, вздохнул с облегчением и выкинул их из головы. Остальные же… а что остальные? Кому хватило ума заблаговременно создать себе пути отступления – благоразумно воспользовались ими, уезжая в другие страны, меняя имена и биографии. Кто не был столь предусмотрителен – просто покидали магический мир, сбегая в мир магглов и проклиная все на свете. Но были и третьи: фанатики, обозленные, жалкие – но, тем не менее, опасные, как загнанные в угол звери.

Магическому миру очень повезло, что подавляющее большинство Пожирателей было выходцами из Слизерина – все мы одиночки по сути своей, не приученные полагаться на других и помогать друг другу. Конкуренция, стремление к собственному благополучию – вот наша суть. Нам нужен сильный, очень сильный лидер, чтобы объединить столь разрозненные интересы и повести за собой. Слава Мерлину, второго Вольдеморта не предвиделось… но фанатики – они вылеплены из другого теста. Им важна идея, которая не умирает с вождем, а продолжает жить, как живет огонь, возродившийся из одной искры, которому отныне для существования нужен лишь горючий материал. И если обыкновенные слизеринцы, проклиная Поттера и тех, кто выиграл в этой войне, просто спешили убраться с пути победителей, то слизеринцы-фанатики жаждали мести. Но, даже будучи безумными в определенных вопросах, они умели планировать и ждать… настоящие слизеринцы.

Лет пять после победы магический мир наслаждался тишиной и покоем. У Поттера, казалось, тоже было все в порядке – я стал невольным свидетелем сперва его женитьбы на младшей Уизли, затем узнал о рождении в его семье первого ребенка… Странно, но чем дольше я наблюдал за ним, тем больше раздражала меня его размеренная семейная жизнь. Мне бы радоваться: опасности больше не преследовали Героя, я мог вздохнуть спокойно – и забыть о проклятом долге жизни. А я… я продолжал покупать «Пророк», вылавливая из глупых статеек крупицы его действительной жизни. Вот ведь парадокс – я столько раз спасал мальчишке жизнь, но, тем не менее, чувство вины никуда не девалось, принуждая меня вмешиваться снова и снова… и даже без приказа директора. А может, уже тогда, привыкнув не доверять внешним признакам, я чувствовал, что не все так гладко? Не знаю – но я стал чаще появляться там, где мог, спрятавшись под чужой маской, следить за мальчишкой.

Его всегда выдавали глаза. Даже под стеклами нелепых очков, которые так и остались частью образа Золотого Мальчика Гриффиндора, они были невероятно выразительны. Он мог казаться спокойным и невозмутимым, научившись вполне сносно владеть своим лицом и подавлять эмоции – но для меня так и остался открытой книгой, стоило лишь внимательнее вглядеться в его глаза, все так же остававшиеся сосредоточением мыслей и чувств. И я мог поспорить с кем угодно и на что угодно – счастлив он не был.

Я помешиваю зелье, вглядываясь в непрозрачную поверхность с лопающимися на ней пузырями - и пытаюсь вспомнить, когда же все изменилось, и я понял, что простая и такая глупая забота о бывшем несносном подростке, столь не свойственная мне, переросла в нечто большее. И, конечно, я намеревался обманывать себя так долго, как только мог. Во всяком случае, в первый раз «застукав» Поттера с незнакомым парнем, направляющимися в маггловский отель, я убеждал себя, что это просто разочарование.

Шокировало не то, что Герой оказался падок на свой собственный пол – в конце концов, маги спокойно относились к гомосексуализму, заводя внебрачных детей для продолжения рода или же заключая формальные браки для достижения той же цели. Я попросту не желал верить, что Гарри Поттер оказался способен на измену. И это тот человек, который больше всего на свете хотел иметь свою семью! Мне ли этого не знать – после стольких проникновений в его разум на уроках окклюменции. И я был почти обижен его непостоянством – хотя, возможно, часть меня радовалась тому, что Джинни Уизли так не повезло… может, я надеялся на что-то для себя самого? Не осознанно, нет…

Это разочарование длилось довольно долго – постепенно я смирялся с ним, срастался, принимал как должное то, что мальчишка в очередной раз показал себя наглым негодяем… и в очередной раз я судил предвзято, не зная всего. Отвратительная привычка, на которую не повлияло даже то, что он откровенно тяготился скоротечными свиданиями и короткими романами, чувствуя себя неизменно виновным. Впрочем, это я понял потом, гораздо позже, чем, возможно, следовало, проанализировав после разгоревшегося скандала его поведение, грусть в глазах, которую не смогли затмить притворные улыбки его губ.

Возможно, я решил, что он стал мне слишком дорог, когда безумцы, все еще фанатично мечтавшие изменить мир, перешли к открытым действиям? Разумеется, главной целью были не авроры и не их семьи. Но к Поттеру было совсем непросто подобраться, он был достаточно силен для того, чтобы защититься самому и защитить свою семью, да и Министерство не оставило национального Героя без охраны – чего нельзя было сказать о рядовых служащих Аврората. И они умирали – неожиданно, болезненно, один за другим, ставя под угрозу жизни своих родных и близких. Пожирателей ловили, казнили без суда и следствия – помогало мало. Им было наплевать на собственные жизни, что уж говорить о чужих, они были увертливы и хитры, и хотя их самих становилось все меньше и меньше – количество смертей не уменьшалось. Профессия аврора, раньше столь привлекательная в глазах многих, внезапно приобрела совсем другое значение. «Смертники» - весьма красноречивое выражение, вполне отвечающее сложившейся ситуации… Разумеется, все прекрасно понимали, кто главная цель – и тем нелепей была смерть Джинни.

Действительно, уж кто-кто, но жена человека, который постоянно находился под ударом, должна была бы понимать всю опасность для своих детей и себя самой. Тем не менее, в один прекрасный день Джинни Уизли ушла из дома, никого не предупредив, куда именно она направляется, чтобы никогда больше в него не вернуться.

«Муж и жена – одна сатана» - именно эта фраза крутилась у меня в голове, когда я узнал, что жену Гарри Поттера нашли в неприметной гостинице, обнаженную, оцепеневшую, крепко прижимающуюся к груди такого же холодного и мертвого Оливера Вуда. Вот тогда-то всплыли весьма неожиданные факты – поднялись на поверхность, как грязный осадок во взболтанной с силой бутылке, полной разных неожиданностей. Что и говорить – не нашлось ни одного периодического издания, которое сочло бы необходимым промолчать.

Скандал был поистине грандиозным – несмотря на то, что судебное разбирательство происходило за закрытыми дверями, Рита Скитер написала весьма подробный репортаж, в котором не было ни слова лжи. Впрочем, чему удивляться – правда была настолько невероятной, что не имело смысла пытаться усугубить ее выдуманными подробностями.

Дети Поттера оказались вовсе не детьми Поттера – и это было черным по белому написано рукой погибшей Джинни Уизли в письмах, обращенных к настоящему биологическому отцу, Оливеру Вуду. Семья погибшего немедленно подала в суд, ходатайствуя о присуждения им опеки над детьми. Разумеется, Гарри протестовал – и тогда родственники Оливера для подтверждения своих прав передали суду письма. Что и говорить – история вырисовывалась по-настоящему грустная в своей простоте...

Кто бы мог подумать, что Поттер, тот самый Гарри Поттер, о котором мечтали все незамужние – да и состоящие в законном браке – волшебницы, черной завистью завидующие Джинни Уизли, окажется геем? Ну хорошо, хорошо, пусть би - но нельзя было отрицать того, что гриффиндорца куда сильнее привлекал собственный пол. К сожалению, не искушенный и наивный мальчишка, который до своей свадьбы и целоваться-то прилично не умел, выяснил эту подробность слишком поздно, когда магический контракт вступил в силу, и разорвать брак не представлялось возможным. На контракте настаивала Молли Уизли, отказать которой Гарри не мог – да и не считал нужным. К тому же, гриффиндорец действительно любил Джинни – и не его вина, что в физическом плане она устраивала его куда меньше, чем мужчины.

Магический брак гарантировал узы на всю жизнь, но вовсе не был гарантией верности, если, разумеется, в сам контракт не вносился пункт об этом. Но Гарри, не знакомый с магическими законами, и понятия не имел, что может потребовать подобного – да и вряд ли он сомневался в верности невесты. Джинни же любила Гарри – и ей и в голову не пришло оговаривать подобный пункт соглашения. Тем не менее, ни Гарри, ни Джинни и не помышляли об измене, смирившись с мыслью о том, что брак оказался вовсе не таким удачным, как они надеялись – но лишь до определенного момента.

Ирония судьбы – Гарри Поттер, всю жизнь мечтавший о своей семье, попросту не мог иметь детей. Трудно сказать, что стало причиной: постоянное вмешательство Вольдеморта, тяготы войны, весь тот груз, который гриффиндорец отважно нес на своих плечах, не жалуясь и не протестуя – или же все эти факторы, вместе взятые – результат был один. Все целители, к которым обращались супруги Поттер, были единодушны – ни зелья, ни заклинания ничего не могли изменить.

А потом произошла совершенно обычная вещь – жена Гарри Поттера встретила мужчину, который смог дать ей то, чего не мог дать законный супруг. Джинни очень хотела иметь детей, а Оливеру Вуду очень нравилась Джинни – именно поэтому она не стала отвергать ухаживаний молодого симпатичного волшебника и была счастлива по-настоящему, когда узнала, что ждет первого ребенка. Разумеется, она рассказала обо всем Оливеру, но Вуд был игроком в Квиддич - постоянные разъезды, тренировки, игры… ему было не до семьи и детей, пусть даже он был немножко влюблен в Джинни… но вовсе не настолько, чтобы радии ее прекрасных глаз забыть о собственной карьере. И тогда Джинни решилась на шаг, который ни за что бы не сделала, не знай Гарри о своей полной неспособности иметь детей – она все рассказала мужу.

Да, ему было больно – но Гарри понимал, что не может дать Джинни самого главного – детей и полноценной семьи. С другой стороны, у него появилась возможность стать настоящим отцом – пусть дети и были чужими. Так они и жили – осторожные связи на стороне, короткие свидания украдкой, виноватые взгляды через стол во время семейных ужинов… и еще двое детей, и тоже от Вуда. Никто ни о чем не знал, кроме Гарри, Джинни и Оливера.
И когда правда выплыла на поверхность, никто не удивился тому, что после решения суда отдать детей их кровным родственникам, Гарри Поттер исчез из магического мира…

 Отправлено: 05.06.08 20:56. Заголовок: ГЛАВА 2 Я осторожно..

ГЛАВА 2

Я осторожно снимаю с огня уже готовое зелье и медленно, чтобы не расплескать ни капли, левитирую его на невысокий столик – теперь нужно дать вареву остыть, и можно пробовать, что там у меня получилось… Не забыть бы о антитоксине – так, пожалуй это блюдце подойдет, и на пол его поставить. Черт, просто не представляю себя лакающим из тарелки... забавно, право. Пожалуй, расположу рядом зеркало – хоть полюбуюсь, что получилось из моей навязчивой идеи оберегать глупого мальчишку… хотя называть его мальчишкой сейчас довольно опрометчиво – не слишком изменился в росте, зато раздался в плечах, черты лица стали утонченными, теперь никто не скажет, что он копия Джеймса Поттера, скорее уж – Лили.

Странно, я не могу оторвать взгляд от густой мерцающей поверхности, а воспоминания поднимаются из глубины, в которую я так надежно спрятал их, как пар над котлом… не такие уж они и давние, впрочем – всего каких-то там полгода.

Как же все переполошились, когда Гарри исчез! Еще бы, для магического мира он был символом Победы, вещественным доказательством того, что жизнь побеждает смерть – ну и прочая подобного рода ерунда, которую привыкли произносить с трибуны Фадж и Скримджер. А символ, в очередной раз получив болезненный пинок от магического мира, просто хотел, чтоб его оставили в покое, и сделал это самым надежным образом – скрылся в мире магглов, где его отыскать было не в пример сложнее… не для меня, конечно.

В общем-то, я вполне мог и не найти Поттера – все-таки, даже зельевару моего уровня требуется хоть какая-то частичка объекта для создания Поискового зелья… капелька крови, кусочек кожи, волос. Золотой же мальчик не оставил после себя ничего – видимо, прекрасно понимая, что в покое его не оставят, он попросту позволил магии выплеснуться и разгуляться вволю. Я видел фотографии дома, в котором Поттер прожил столько лет вместе с Джиневрой Уизли – куда там урагану. Найти в этом хаосе хоть что-то, принадлежавшее Герою – на это мог рассчитывать либо безумец, либо наивный чудак. Я не являлся ни тем, ни другим – да и не было необходимости копаться в обломках былой семейной жизни Поттера.

Интересная шутка подсознания – еще не испытывая к мальчишке даже тени тех чувств, которые бушуют во мне сейчас, я все же забрал с собой из Визжащей Хижины его шарф. Шарф, пропитанный моей кровью – все-таки, в тот момент я просто заметал следы и подсознание тут не при чем. Уверен, Поттер даже не вспомнил потом, куда подевался красно-желтый шерстяной кусок. А я стал обладателем гриффиндорской полосатой символики – и нескольких темных волосинок, сиротливо впутавшихся в грубоватую вязку…

Помню, как дрожали руки, когда я опускал жесткий волосок в зелье – в тот момент я боялся, что ничего не получится, и я больше никогда не увижу это ходячее недоразумение, одним своим присутствием переворачивающее абсолютно все с ног на голову. А потом я боялся, что легкая тень за занавеской в окне мрачного маггловского дома – всего лишь мираж, очередная ошибка, которых в моей жизни было предостаточно. И я помню, как впивалась в щеку твердая кора дерева, к которому я прислонился устало, боясь покинуть свой пост и не узнать, не ошибся ли я, не принял ли желаемое за действительное. И с отвращением вспоминаю неимоверное облегчение, которое испытал утром, когда растрепанный, откровенно не выспавшийся и небритый Гарри Поттер сделал шаг из-за двери дома, забирая с крыльца молоко и газету – моя очередная слабость…

Поттер, сидящий на кухне, пьющий какао из огромной чашки и лениво переворачивающий страницы – что мне за дело до картины, тогда так внезапно возникшей в мозгу? Дьявол, мне захотелось сидеть напротив, рассматривать его твердо сжатые губы и нахмуренные брови, отпускать ехидные замечания на статейки, которые можно было прочитать на обратной стороне его газеты. Но я ушел – чтобы вернуться следующей ночью… и следующей… и еще одной… снова и снова, по кругу, до бесконечности. И ночей стало мало – и я уже не знал, оберегаю ли я его покой или просто больше не могу без него.

Я провожаю взглядом тонкую невесомую струйку пара, тянущуюся к потолку – еще немного – и нетерпеливо подхожу к окну. Нет, я не собираюсь выглядывать, я знаю, что могу увидеть. Знакомые зеленые занавески – вот еще странность – и взъерошенная зыбкая теневая фигура, мечущаяся в замкнутом пространстве. Какие демоны мучают мальчишку, что он раз за разом покидает свой дом по ночам? Когда я только поселился рядом с ним, наглотавшись Оборотного и приняв вид добропорядочного, сонного на вид маггла – он не был так беспокоен, так опрометчиво глуп… в конце концов, не обязательно варить зелья, чтобы попытаться отыскать его. А в том, что фанатики не оставят своей затеи убить Поттера – о, в этом я не сомневался ни на минуту. И здесь, в мире магглов, мальчишка мог рассчитывать только на себя… и на меня. И потому я следил за ним, пристально, неусыпно.

Кто сказал, что Поттер и легкомыслие – одно и то же? Странно, но вскоре я убедился в том, что мальчишка осторожен в достаточной мере для того, чтобы пристально осматриваться по сторонам, выходя из дома. Проверять, не следуют ли за ним подозрительные личности – как иначе объяснить его внезапные, немного смешные развороты на месте и внимательные взгляды по сторонам. Сколько раз я убеждался, что люди цепляются за жизнь, даже когда она относится к ним, как к нелюбимым пасынкам. И надеются, надеются, надеются… Поттер, несомненно, знал, что охота за ним более чем вероятна – и если днем наблюдать за ним, скрываясь в толпе и принимая разные обличья, было достаточно несложно, то ночью…

Мальчишка всегда наплевательски относился к опасности – он попросту не желал сидеть дома! Но, поняв, что днем вычислить возможных наблюдателей человеку, не искушенному в искусстве шпиона, не так-то просто, гриффиндорец перенес свои опрометчивые вояжи на ночное время суток… идиот.

А его прогулки… я не уставал удивляться. Ночной поход в музей, когда Поттер легко обошел маггловскую сигнализацию и часа три бродил по залам, заставив меня с улицы следить за тусклым огоньком его Люмоса…

Полуночное катание на огромном чертовом колесе – похоже, он радовался как ребенок, а я в очередной раз проклинал Дамблдора, ради высшего добра лишившего мальчишку обыкновенного детства с его незатейливыми радостями…

Абсолютно бесполезное для него посещение библиотеки – недоумение и жгучее любопытство заставили меня осторожно пробраться вслед за Поттером, и я около получаса наблюдал едва ли не самую странную картину в своей жизни. Нет-нет, он не читал – уж на это-то заведомо можно было не рассчитывать. Он медленно шел вдоль огромных стеллажей, пальцами проводя по корешкам книг, вынимая с полки то одну, то другую, с преувеличенной осторожностью перелистывая страницы – и столь же бережно ставя их на место. Странное занятие.

А сегодня был зоопарк. Чем привлек его этот невзрачный зверь? Мальчишка простоял у клетки минут сорок, задумчиво водя рукой по холодным влажным поручням ограждения, тихонько шепча себе что-то под нос, внимательно всматриваясь в притихшего, едва слышно поскуливающего койота. И я не удержался – после его ухода подошел поближе и положил ладони на холодный металл, по которому совсем недавно скользили теплые пальцы Поттера. Как же мне хотелось… неважно. Койот жался к земле и смотрел пристально, с опаской. А мне в тот момент подумалось, что если бы я мог перевоплощаться, то, пожалуй, стал бы им – такой же одиночка, никому, в сущности, в этом мире не нужный.

Поттер словно заполнял пробелы своей жизни, вклеивая в нее пропущенные эпизоды. То, чего он никогда не имел… на что у него никогда не хватало то времени, то желания. Как будто он подводил итоги в ожидании чего-то неминуемого. Следить за ним становилось все сложнее, но все более необходимо. Видимо, я чувствовал то, что он уловил уже давно – опасность приближалась. Пока неявная, едва ощутимая, она бродила где-то очень близко. Сейчас как никогда я должен был быть рядом с ним – я боялся опоздать, не успеть в самую последнюю минуту оттолкнуть, закрыть собой. Все чаще мне приходила в голову мысль-сожаление: будь я анимагом, все решалось бы не в пример проще. Смешно сказать, я завидовал Сириусу Блэку! Да-да, давно сгинувшему Мародеру, который в былые времена отравлял мою жизнь уже одним фактом своего существования, а после своей смерти – воспоминаниями, далеко не самыми приятными.

Разумеется, по зрелым размышлениям там и близко нечего было желать для себя – двенадцать лет Азкабана, потеря друзей, неустроенная личная жизнь, последние годы которой прошли в бегах… и нелепая смерть, которой могло и не быть, обладай Блэк хоть крупицей ума. Но я готов был забыть обо всем этом, ведь у анимага был дар, которого не было у меня – он мог перевоплощаться в собаку, огромную черную блохастую собаку… На которую не падали бы подозрения в соглядатайстве, которая могла бы спокойно перемещаться по городу и следить за Поттером, не боясь попасться ему на глаза и вызвать ненужные вопросы.

Когда его ночные прогулки только начинались, я понял, скольких сложностей можно было бы избежать, получи я возможности Мародеров. Да, анимагом я не был – но то, чего не мог сделать маг, вполне было под силу зельевару. Опыты по приготовлению зелья, способного менять форму, продолжались с давних времен, не сказать, правда, что успешно – до сего дня не было формулы, которая могла бы превратить человека в животное… нет, не так. Просто превратить можно было довольно легко, и не обязательно с использованием зелья. Но вот сохранить в теле зверя разум человека – даже Николас Фламель не смог достичь такого результата. Не от недостатка гениальности, вовсе нет – просто с таким огромным количеством занимательных проектов времени экспериментировать с Зельями Перевоплощений попросту не оставалось. Впрочем, книга, им написанная, была воистину кладезем идей – я нашел ее в Запретной секции во время очередного ночного обхода и не смог удержаться от соблазна. И вот теперь я жду, когда остынет варево, в действии которого и сам не до конца уверен.

Страшно ли мне? Не знаю… я столько раз рисковал жизнью, что поставить эксперимент на себе и выпить не протестированное зелье кажется не многим более рискованным, чем работать одновременно на Вольдеморта и Дамблдора. И все же, все же… тут нечто другое – я рискую потерять не просто жизнь, которой так мало дорожу. Я рискую потерять себя, отлично понимая, что будет, если вдруг противоядие не сработает и эксперимент неожиданно даст сбой.

Скорее всего, именно поэтому никто из зельеваров не решился продолжить исследования. Опасность была в том, что, оставаясь в теле животного слишком долгое время, человек рисковал окончательно потерять себя, поддаться инстинктам – и забыть о своей человеческой сущности. Анимаги, даже перевоплощаясь, оставались сами собой, управляя животным в себе в гораздо большей степени, чем внутренний зверь - ими. В случае с оборотным зельем все было по-другому.

И все-таки… все-таки я гениальный зельевар – недаром смог так долго продержаться в роли шпиона в ближнем кругу Вольдеморта. Думаю, Лорд до последней минуты подозревал меня в двойной игре – кем-кем, а глупцом Риддл никогда не был. Но знания и умения в какой-то мере хранили мою жизнь. И да, я смог сделать так, что на определенное время маг сохранял контроль над животным, но без использования антидота с течением времени все выше была вероятность того, что обратно он уже не сможет вернуться, утратив разум и все человеческое, что в нем было. Даже если впоследствии возвратить ему прежний облик – животное могло навсегда поработить сущность человека и не дать ему выбраться наружу никогда.

И все же сомнения оставались. Я создал антидот – но будет ли он работать так, как нужно? Проверить я мог только на себе, но в любом случае, компоненты Оборотного зелья были подобраны так, чтобы даже при полнейшей неудаче, если антидот не подействует, они постепенно выводились бы из организма естественным путем. Правда, неизвестно было, сколько времени займет такой процесс и не будет ли слишком поздно для рассудка человека в момент обратного превращения. Если бы не Поттер… сомневаюсь, что рискнул бы.

Остыло… дальше тянуть нельзя. Достаю из кармана крохотный бумажный пакетик и чувствую, как губы сами собой складываются в злобно-брезгливую ухмылку. Еще бы, мало приятного в том, чтобы превращаться в зверя, не имея понятия, сможешь ли после этого стать самим собой. Но превращаться в животное, почти идеально похожее на Блэка – просто отвратительно. Я предпочел бы любой другой облик, не огромную черную дворнягу, нет. Но что я могу поделать? В районе, где живет Поттер, собак почти нет, котов и того меньше – так что приходится довольствоваться тем, что под руку подвернется. К тому же – и я в глубине души рассчитываю на это, хотя заавадил на месте каждого, кто рискнул бы высказать подобное предположение вслух – собака, так похожая на Блэка, могла вызвать у Поттера интерес.

Ловлю себя на том, что облизываю нижнюю губу, представив на минуту, всего лишь на минуту, как ладони мальчишки погружаются в густую шерсть, мизинцем легко щекоча острое подрагивающее ухо… Вот он переворачивает меня на спину, смеясь, гладит выставленный напоказ живот – вот дьявол, ну о чем я думаю? Идиотизм чистейшей воды – и я начинаю сомневаться, стоит ли продолжать. Пугает собственная реакция на Поттера: неужели ради того, чтобы защитить его, просто быть с ним рядом, не надеясь не то что на взаимность – даже на узнавание – я готов столь многим пожертвовать? Хмурю брови - Мерлин, я столько раз спасал Поттеру жизнь, но так и не счел свой долг жизни оплаченным. Или дело вовсе не в долге? Какая, впрочем, разница… Быстро, не желая больше сомневаться, бросаю волос собаки в зелье и смотрю, как оно медленно поглощает черную длинную ворсину. А потом, стараясь не дышать и не закрывать заслезившиеся от мерзкого вкуса глаза, делаю несколько судорожных глотков.

Головокружение – ненавижу. Комната стремительно увеличивается в размерах – или лучше сказать, я уменьшаюсь? Какая, впрочем, разница. Чувствую себя странно, а затем, затем... Лавина запахов обрушивается снежным комом на голову, звуки наступают со всех сторон – вон, в дальнем углу комнаты скребется противная мышь, где-то на улице, неподалеку от моего дома, стайка подростков весело смеется, глупый птенец попискивает в гнезде под крышей… И зрение… Я никогда не жаловался на свое, где-то даже сочувствуя Поттеру, вынужденному смотреть на мир сквозь толстые линзы, но теперь… Теперь мои собственные глаза, человеческие глаза, показались мне жалким и разлаженным инструментом. Сколько деталей всегда ускользало от меня! Немного тут, немного там: а ведь мир, оказывается, много интереснее – и много более пугающий, как для зверя. Съеживаюсь и слышу, как из моего горла вырывается жалобный тихий вой. Ну вот еще! Я не животное, я человек в его облике! Порыв гордо выпрямиться жестоко пресекается наглой блохой – и я клацаю острыми зубами, пытаясь выкусить ее из густой черной шерсти на бедре… фууу…

Так, не мешало бы рассмотреть себя, прежде чем выбраться на улицу – а я собираюсь это сделать, без сомнения. Поттер там совсем один, и вся новизна впечатлений не в силах заставить меня забыть, ради чего было затеяно все это безумие. Впрочем, я сейчас понимаю Блэка – да и всех анимагов. Чувства при переходе из одной сущности в другую невероятны, превращение открывает массу возможностей, а для исследователя несет поистине невообразимые открытия. Горжусь собой – я смог сделать то, что до меня не удавалось никому! Я зверь без анимагии – и я человек, ибо сохранил свое «я». Хм… пока сохранил – но я уверен, что антидот столь же удачен, сколь и само зелье.

Покачиваясь, бреду к зеркалу – вот ведь, четыре конечности, но с непривычки удержаться на них гораздо труднее, чем на двух ногах. Ничего, это пройдет, если уж Блэк и Люпин справлялись с превращением, то я смогу тем более. А, зеркало, отлично… Всматриваюсь в зеркальное отражение, недоверчиво хмурюсь, затем скалю зубы – двойник за стеклом послушно повторяет все движения… и я, все еще не веря своим глазам, вою. Тихо, громче, еще громче! И мне становится страшно, по-настоящему страшно…

 Отправлено: 05.06.08 20:56. Заголовок: ГЛАВА 3 «Я человек,..

ГЛАВА 3

«Я человек, человек, человек… Замолчи, замолчи, замолчи», - я яростно кричу где-то в глубине себя, заставляя зверя подчиниться. Несмотря на шок, понимаю, что мало приятного в том, если на вой животного соберутся встревоженные соседи – тем более, что сейчас со мной может справиться любой маггл. Зажмуриваюсь на несколько минут, желая подавить остатки не моей – звериной – паники, и вновь вглядываюсь в отражающую поверхность, пытаясь понять, что же я сделал не так.

Собственно, ничего особо страшного для человека не посвященного, не понимающего всей опасности эксперимента, далекого от тонкого искусства зельеварения… Из зеркала на меня смотрит не та громадная злобная черная собака, так сильно походящая на Сириуса Блэка, что аж зубы сводит от ненависти и нежелания слишком долго носить эту личину. Если бы не возможности, которые мог предоставить подобный облик, я бы и не подумал потратить столько времени в поисках подобного экземпляра… да еще загонять его в угол, пусть и при помощи магии. Все же мало приятного в том, когда очень близко от твоих пальцев клацают острые желтые клыки.

Размеры уменьшились чуть ли не вдвое, изменилась форма ушей, хвост… изворачиваюсь перед зеркалом, пытаясь одновременно удержать равновесие и рассмотреть в подробностях свой тыл. Мда… за исключением окраса от моего предполагаемого облика не осталось ничего, и я достаточно много книг читал для того, чтобы определить свою нынешнюю форму. Койот, без сомнения, чуть крупнее, чем обычный и с нетипично темной шерстью – но тем не менее. И на меня накатывает очередная волна паники – я-то прекрасно понимаю, чем может грозить непредусмотренный рецептом компонент… еще одно ДНК, дементор бы все побрал! И каким образом, позвольте спросить? Я же прекрасно помню, как бросал в зелье всего один волос… и не менее четко помню, как взмахнул обожженной рукой. Тут же в памяти услужливо всплывает воспоминание о ночном посещении зоопарка и клетка с койотом – и я проклинаю себя, весь мир… и привычно – Поттера.

Теперь ни о каком продолжении и речи не идет, волнение за мальчишку отступает на задний план. Да, я всегда был эгоистичен, но вряд ли кто-то сможет упрекнуть меня в данный момент. Слишком все осложнилось. Мне необходимо проверить действие антидота, немедленно. Второй раз принять зелье я всегда успею, тем более что оно работает – а вот кто защитит Поттера, если я не смогу вернуться в привычное тело? И я, пошатнувшись от быстрого поворота, оскальзываясь и звонко цокая когтями по полу, подбегаю к приготовленному блюдцу с резко пахнущей жидкостью.

Варево обжигает пищевод, я мотаю головой в безуспешных попытках избавиться от мерзкого привкуса на языке. Мерлин, можно посочувствовать Люпину – если то, что я только что выпил, хотя бы слабо отражает то, что оборотню приходиться глотать каждое полнолуние… да уж, приятного мало.

И жду… жду… жду. Понятия не имею, как быстро должен подействовать антидот – но явно это не может занимать столько времени. С логикой у меня всегда был полный порядок, другое дело, что я далеко не всегда хотел видеть правду, но кто из магов – да и магглов – не грешит этим? Вот и сейчас я, как последний глупец, надеюсь, что тело скрутит уже знакомая судорога обратного превращения – и не желаю признавать очевидного. Зелье не действует, я заперт в оболочке четвероного блохастого низшего существа, лишенного дара речи, магии, обыкновенных человеческих возможностей.

Опускаюсь на пол животом, неловко подогнув под себя лапы – я просто не могу больше стоять. Что теперь делать? Возможно, Альбус смог бы помочь – если бы я не убил его собственноручно… или Лорд – хотя тот с гораздо большей охотой посадил бы меня на цепь. Неплохое бы получилось развлечение. Что ж, приходиться признать, что самым разумным выходом будет просто ждать, пока Зелье Перевоплощения само выведется из организма – вот только это займет немало времени, это ясно. А ведь мне нужно что-то есть… и пить… и придется выбираться из дома на улицу. И, коль уж эксперимент настолько затянулся и я частично с этим смирился, мысли о Поттере вновь возвращаются. Впрочем, они всегда со мной – дремлют тихонько в дальнем углу сознания, даже когда меня занимают совсем другие вопросы. Хотя бы смогу без помех следить, чтоб глупый мальчишка не вляпался в очередную историю…
Одна треть нового существа, коим я сейчас являюсь, внезапно выбирается на свет божий – сущность койота, до смерти напуганная тем, что придется рыскать по улицам города, пусть ночным и почти безлюдным, дает о себе знать. К ним немедленно присоединяются инстинкты дворового пса, привыкшего к свободе и ненавидящего замкнутое пространство – и личность Северуса Снейпа оказывается смятой и оттиснутой в сторону. Я не успеваю справиться с этим порывом и на какое-то время превращаюсь в рычащего и злобно скалящего зубы зверя, ненавидящего запах человека, которым пропитана комната… запах трав и ингредиентов, незнакомый и непривычный, а потому опасный. Стены и потолок давят, мне необходим воздух, много воздуха – я хочу на открытое пространство, где много места для маневра, где можно защититься, вовремя заметить опасность… удрать, в конце концов! Мне нужно выбраться отсюда, из этой клетки, которая может быть жильем для человека, но становиться ловушкой для зверя.

Дверь! Да, этот светлый прямоугольник, название которого я помню своей частью разума – вот выход. И животное, которым я сейчас стал почти полностью, рвется вперед и со всей силы ударяется плечом в запертую на замок поверхность. Боль тут же растекается по всему телу, жалкий всхлип вырывается из пасти с капельками слюны, я падаю, и новая вспышка заставляет меня взвыть. Я бы сейчас с радостью отлежался, койот, кажется, готов со мной согласиться – но дворняга плевать хотел на травму. Его сущность вечного бойца неимоверно сильна сейчас: он заставляет наше общее тело рывком вскочить и дернуться к окну. И стекло не становится такой уж непреодолимой преградой – еще один удар, звон стекла… и я падаю на газон, носом в подвявшую мокрую траву, отделавшись еще одним ушибом и парой слабых порезов. Право, мне крупно повезло, что шерсть у койота настолько густая, что осколки почти не нанесли вреда. Я на миг возвращаю себе контроль – но только на миг.

Ну, давай, признайся же наконец - эксперимент оказался вовсе на настолько удачным, как мне показалось вначале. Мой разум, разум человека, вовсе не царит безраздельно, мало того, паника ослабляет его, заставляет поддаться инстинктам в очередной раз – и я бегу прочь от страшного дома… своего дома, но животному плевать на то, где там жил человек.

Улицы, узкие и темные, дома, холодные камни мостовых… редкие прохожие шарахаются в стороны от стремительной черной тени – а я шарахаюсь от них. От их запаха, от тусклых огоньков сигарет, от пронзительных голосов. От шороха шин на дорогах, от выхлопа газа, от вспышек светофоров. Мне нужно место, укромная нора, куда можно забиться – на время. И я не обращаю внимания, куда бегу, пока по ушам не бьет визг тормозов и мощный удар не подбрасывает тело высоко в воздух… и я лечу, и кручусь в пародии на гимнастический номер, и падаю на обочину, в чахлый закопченный куст дикой розы, добавляя себе царапин от шипов. И наконец-то теряю сознание.

Мне снится сон: ясный солнечный день, зеленый луг, на котором я лежу, широко раскинув руки и ноги. Пронзительно-голубое небо с кляксами белых перистых облаков и кто-то рядом – нужный, теплый, родной… необходимый. Я не вижу его, только чувствую его присутствие, и мне этого достаточно… на какое-то время. Но потом мне хочется увидеть его, рассмотреть черты лица, заглянуть в глаза, услышать голос, выговаривающий мое имя. И я пытаюсь повернуться – но не могу. Тело не повинуется приказу, оно дрожит, очертания расплываются. Это похоже на маггловкий фильм ужасов – или попросту на перевоплощение Люпина, только теперь в роли оборотня выступаю я сам. Когти, клыки, шерсть – в мгновенье ока я превращаюсь в зверя, наделенного разумом человека, но и только. И, развернувшись всем телом, вижу отвращение и испуг в ярко-зеленых глазах. Я шарахаюсь в сторону, испытывая в этот момент такую душевную пустоту, которой не чувствовал даже после предательства Поттеров… И в этот момент на меня обрушивается боль физическая, вырывая из сна-беспамятства.

Плыву по воздуху – мягкое плавное перемещение, едва уловимое покачивание. «Мобиликорпус», - вяло трепыхается мысль. Где я? Хогвартс? Видимо, в этот раз Лорд был раздражен больше обычного – мышцы дико болят, кажется, есть парочка порезов… Секо он, что ли, развлекался - одновременно с Круцио? Так паршиво я давно себя не чувствовал, к тому же память отказывается воспроизводить подробности последнего собрания, и я не понимаю, чем мог настолько досадить Вольдеморту, что теперь меня транспортируют в больничное крыло, как безвольную куклу. Унизительно, а я ненавижу это чувство. Пытаюсь разжать судорожно сжатые челюсти и выплюнуть ругательство одновременно с требованием опустить меня вниз – в конце концов, я и с большими повреждениями прекрасно обходился без непрошенной помощи. Слабые звуки, вырывающиеся из пересохшего горла, даже отдаленно не напоминают мой голос. Это, скорее, писк животного – и я вспоминаю.

Вместе с проснувшейся памятью приходить полное осознание происходящего – меня несут на руках. Слышу прерывистое дыхание – еще бы, килограмм тридцать в своем теперешнем облике я точно вешу, если незнакомец несет меня достаточно долго, можно и запыхаться. Незнакомец… с чего я взял, что мужчина? А, да, запах табака, мужского одеколона и кожаной куртки назойливо заползает в нос, заставляя меня морщиться. Впрочем, эта мешанина ароматов не кажется мне неприятной – скорее, непривычной.

И куда, позвольте поинтересоваться, меня волокут с такой настойчивостью? Тоскливо пялюсь в темноту, даже не пытаясь осматриваться по сторонам: ясное дело, отправят либо в питомник, либо в зоопарк, если незнакомец достаточно сведущ, чтобы сообразить – перед ним не домашняя зверушка и даже не одичалая собака. Надеюсь, мы скоро доберемся до конечного пункта путешествия – тело окончательно затекло и мне действительно хочется почувствовать под собой твердую поверхность, пусть даже я не смогу стоять на ней.

Хруст гравия под ногами, слабый свет из невидимых мне окон – кажется, пришли. Не питомник и не зоопарк, точно. Нет запаха других животных, тут я не ошибаюсь, нюх что у койота, что у собаки не обманешь. Может, незнакомец оказался самаритянином и решил отнести меня к ветеринару? Очень мило… добрый доктор как раз согласится ночью лечить неизвестно кого, без ошейника, без паспорта – и без хозяина, коль уж на то пошло.

Противный скрип двери, яркий поток света, обрушивающийся на мои усталые глаза, тихое чертыхание незнакомца… запах обжитого места, аромат теплого хлеба и кофе. Так не пахнут казенные помещения, так пахнет только дом. Если бы я мог – покрутил бы пальцем у виска. Надо же, этот полоумный приволок полудохлую дворнягу, подобранную на обочине, не иначе как к себе домой. Беспечнее мог бы быть только идиот Поттер – а вдруг у бедолаги-койота бешенство?

Меня наконец-то бережно опускают вниз, на что-то мягкое и колючее – кажется, кресло и плед, просто замечательно. Я попал к сумасшедшему… мало того, что принес к себе, так еще и устраивает со всеми удобствами, как дорогого гостя – нет бы тряпку на полу постелить. Я, между прочим, в пыли, грязи и крови, изгажу радушному хозяину обивочку кресла, как пить дать.

А тому, похоже, все равно – оставив меня приходить в себя, доверчиво поворачивается спиной и топает к вешалке. Ну, не кретин ли? Впрочем, что с маггла взять – ему-то откуда знать, что есть анимаги и непонятно откуда взявшийся зверь вполне может оказаться беглым Упивающимся. Я получаю возможность рассмотреть моего… спасителя? Совершенно непроизвольно обнажаю клыки – терпеть не могу, когда меня настойчиво пытаются спасти, спасибо Джеймсу Поттеру. Он некоторых принимать помощь столь же неприятно, как и оказывать ее под принуждением. Но не могу не признать, что, не подбери меня этот ненормальный – все могло бы закончиться весьма плачевно. Возможно, я смог бы отлежаться в кустах, куда столь удачно приземлился – ну, лучше на колючки, чем головой об асфальт, не так ли? А мог бы и не успеть – во всех мирах хватает жестоких подростков, которые рады стараться помучить беззащитного и беспомощного… неважно, зверь ли, человек ли. Мрачно цежу слова благодарности в обтянутую кожей спину – мысленно, разумеется. Возможно, когда-нибудь смогу сказать это вслух… если не свихнусь до того момента, как проклятое зелье окончательно покинет мой организм и если язык не отсохнет – в последний раз я благодарил кого-то вслух в классе, кажется, третьем… а то и раньше.

Псих, между тем, раздевается, немелодично что-то напевая, вешает куртку на крючок, сбрасывает высокие кроссовки и поворачивается ко мне лицом. И я чувствую, что схожу с ума, не дожидаясь, пока животная сущность подчинит себе мой разум. Подслеповато щуря огромные глаза за трогательными стекляшками нелепых очков, на меня смотрит Гарри Поттер.

 Отправлено: 05.06.08 20:57. Заголовок: ГЛАВА 4 Кажется, я ..

ГЛАВА 4

Кажется, я разучился дышать – не припомню, когда испытывал больший шок. Разве что в тот момент, когда смог признаться самому себе, что окончательно сошел с ума и впал в непреодолимую зависимость от Поттера. Тоскливо пытаюсь убедить себя, что Гарри Поттер, внимательно меня рассматривающий – всего лишь фантом, зрительный обман, являющийся следствием сотрясения. Я судорожно вдыхаю, пытаясь избавиться от навязчивого миража – и ноздри наполняет невероятный в своей притягательности аромат Гарри. Я помню это чувство, слишком хорошо помню – сколько раз я вжимался лицом в гриффиндорский шарф, пока слабый запах Поттера не исчез окончательно. И вот теперь… подумать только, а я-то всегда считал, что только мальчишке везет на совершенно невероятные в своей нелепости приключения.

- Поттер! – выкрикиваю возмущенно, совершенно позабыв, кем являюсь в данный момент. Из горла вместо слов вырывается полувой-полулай, и я смущенно замолкаю. Мальчишка улыбается – и за эту улыбку, почти мной забытую, я готов простить Гарри весь идиотизм его поведения. Впрочем, Поттер был бы не Поттером, если бы не испортил момент.

- Ты пришел в себя, - он еще шире улыбается, и я невольно машу хвостом, тут же проклиная себя за подобную слабость. Рот у Поттера между тем не закрывается.

- Знаешь, тебе очень повезло, - я скептически приподнимаю бровь, и он хихикает – видимо, морда животного совершенно не приспособлена для выражения человеческих эмоций. – Если бы ты отлетел не в кусты, а ударился головой о бордюр, было бы хуже, гораздо. И к врачу тебя нельзя – ты ж бесхозный, правда? И вообще, ты странный…

Он задумчиво рассматривает меня, начиная с кончика хвоста и заканчивая левым ухом, которым я нетерпеливо дергаю. Терпеть не могу, когда на меня пялятся. Мальчишке, впрочем, плевать, тогда я в отместку – ну ладно, ладно, я еще и не собираюсь упускать подобный шанс – начинаю рассматривать его. Мда… как-то я постоянно забываю, что время идет. Сам я почти не изменился, но вот Гарри… Теперь назвать его мальчишкой язык с трудом повернется. Явно стал старше, и сразу видно, что несмотря на улыбку, жизнь вовсе не представляется ему безоблачной. Вон сколько морщинок на лбу и возле глаз… Зрение животного куда острее зрения человека, так что, вполне возможно, эти тонкие значки времени не так уж заметны, но вот седина… ее не скроешь. Виски серебрятся хрупким инеем, и я вздыхаю. У меня вот ни одного седого волоса – а ведь я на двадцать лет старше Поттера. А тот, не обращая внимания на мои вздохи, трещит как сорока – по компании соскучился, не иначе.

- Ты похож на собаку – и не похож. ЧуднО как-то… Я бы сказал, что ты… хм… койот, кажется, я картинку видел в справочнике… когда-то давно. Но у тебя окрас совсем не такой. Черт, знаешь – ты мне Сириуса напомнил.

В его голосе – грусть, а я чувствую, как злость подавляет мою человеческую сущность, вызывая на поверхность пса. Надо же, Сириус! Да я ни капли на этого блохастого Блэка не похож, и плевать мне, что о мертвых либо хорошо, либо никак. Мерзавцем он был, вот что, и сравнивать меня с ним – прямое оскорбление!

Я забываю в очередной раз, что Поттер ни сном, ни духом, кто перед ним, как забываю и о том, что сам выбирал подходящий объект. Если бы превращение прошло нормально – был бы вылитый Блэк… Но мое глухое раздражение, смешавшись с яростью животного, не дает мыслить четко. А потому не успеваю среагировать, когда пес, проникнувшись моей злобой, ощетинившись, цапает потерявшего бдительность Поттера за руку. Тот охает, отскакивает в сторону и рассматривает ладонь, с которой срывается капелька крови. Мать твою…

Койот, который все это время жалко жмется в уголке нашего общего сознания, не выдерживает – для него слишком много новых впечатлений, он, вырванный из привычной среды, испуган. И тихонько воет, выражая свое недовольство. Я вот вполне его поддерживаю – надо ж было так оплошать. Теперь в лучшем случае меня выкинут на улицу, в худшем же… я стараюсь не думать о службе, которая отлавливает бродячих собак… и о том, что меня может ожидать при этом. Попасть к какому-нибудь вивисектору мне совершенно не улыбается.

Ловлю себя на очередной попытке самообмана – да плевать мне на возможных вивисекторов, гораздо больше меня пугает реакция Поттера и кровь, стекающая по его руке. И то, что именно я стал причиной – я, который всегда оберегал его, сперва по принуждению, затем вполне добровольно и с радостью…

Гарри задумчиво рассматривает ладонь, хмуря брови и не произнося ни звука. Я жду, стараясь не дышать – что-то будет? Поттер поднимает голову и я снова становлюсь объектом пристального изучения. Неимоверно, какие у него глаза – я как-то даже забываю о сложности момента, любуясь. Странно, что я различаю цвета – насколько помню, у собак и волков цветовое зрение отсутствует, правда, псы могут различать до сорока оттенков серого. Но я в который раз очарован живой зеленью глаз Гарри и думаю, что неудачный эксперимент снова меня удивил.

Поттер, между тем, совершает разворот на сто восемьдесят градусов и топает куда-то вверх по лестнице. Ничего не понимаю – он что, просто бросил меня здесь? Совершенно ирреальная ситуация. Но мальчишка возвращается, цепко сжимая в руке палочку – и мне моментально хочется надавать ему подзатыльников… ну, или еще раз хорошенько укусить. Кретин малолетний! Как я вообще мог решить, что он повзрослел? Все та же раздражающая беспечность и наплевательское отношение к опасности – надо же, выйти на прогулку без своей единственной защиты… ночью… когда на него идет охота – и он прекрасно об этом знает. Интересно, у него чувство самосохранения вообще отсутствует – или просто атрофировалось слегка? Да нет, не слегка… я рычу, вздернув верхнюю губу и обнажая клыки. А этот идиот зеленоглазый сверкает на меня глазищами и смеется. Подумать только, ему весело. Интересно, что бы он делал, если бы наткнулся не на меня, в виде животного и практически беспомощного, а на группу Пожирателей? Хотя нет, мне неинтересно – исход тут вполне очевиден и надо быть Поттером, чтоб, зная об опасности, так глупо оставлять дома свое единственное оружие. С другой стороны, чему я удивляюсь? Этот ненормальный на втором курсе отправился сражаться с василиском, уже прекрасно зная, что не с ужиком безобидным будет встреча…

- Не рычи, тебе не идет, - мальчишка между тем подбирается ко мне поближе, избегая, впрочем, прикасаться… пока. – Не бойся. Это – волшебная палочка. Я не слишком силен в медицине, без разницы, маггловской или магической, но кое-что из заклинаний знаю. Мадам Помфри научила когда-то.

Вот этого только не хватало! А я еще волновался, как бы к вивисекторам не попасть… зачем к ним, если есть Поттер. Несмотря на все мои чувства, становиться подопытным кроликом я не желаю категорически – и начинаю извиваться, наплевав на вернувшееся головокружение и тошноту.

- Не крутись, - лохматое чудовище снова тянется ко мне и я предостерегающе лязгаю зубами. Он поспешно отдергивает руку и прикусывает губу, размышляя. Можно подумать, он умеет это делать! Явно непривычный процесс – вон какая складка на лбу образовалась, еще бы, так напрягаться…

- Ты… черт, мне придется к тебе Petrificus Totalus применять, знаешь ли, - в его голосе явное сожаление, когда я дергаюсь. Терпеть не могу это чувство беспомощности, когда тебя парализует так, что пальцем пошевелить не можешь. А потом мальчишка говорит нечто такое, что я замираю без всяких заклинаний.

- Жаль, что я не умею варить зелья, тогда мне не пришлось бы прибегать к заклинаниям, в которых я и сам не очень-то уверен. Но их я хоть немного знаю, а вот зелья…

Он с задумчивым выражением лица цитирует фразу, которую я столько лет произносил на первом уроке для тех, кто только-только приехал в Хогвартс.

- Здесь вы будете постигать изысканную науку и строгое искусство изготовления зелий… знаешь, он бы мог быстро поставить тебя на ноги, - голос мальчишки прерывается, а я не могу опомниться от изумления – что Поттер только что сказал? Он вспоминает меня? Меня, самого ненавистного своего преподавателя… я настолько ошарашен и поглощен странными мыслями, заполонившими меня в одно короткое мгновение, что не реагирую на настоящее и почти не замечаю, как мальчишка поднимает палочку.

Что бы там Поттер не говорил, он неплохо справляется с лечебной магией… до определенного уровня. У него хватает знаний на то, чтобы убрать мелкие порезы от разбитого мной стекла, он почти уверенно избавляет меня от ушибов и боли в растянутых мышцах – но, столкнувшись с сотрясением, пасует. Нет, Поттер был бы не Поттером, если бы не попытался, но подготовки явно маловато. В конце концов, его почти всю сознательную жизнь учили убивать и выживать, исцелять же – не его прерогатива. А потому ничего удивительного нет в том, что меня продолжает тошнить, да и голова кружится ничуть не меньше, чем раньше. Гарри переводит неуверенный взгляд с меня на палочку, и обратно. Он точно не имеет представления о том, что теперь со мной делать.

- Черт, - расстроено тянет он, запуская руку в свои непокорные вихры. – Я вообще-то надеялся, что получится. Но, кажется, тебе не полегчало. Хм, может, встанешь?

Он хватает меня и ставит на пол, быстро отдергивая руки – я почти готов улыбнуться, он помнит урок… пока что. Устоять на ногах получается от силы полминуты, а потом я опускаюсь на живот. Плохо…

- Плохо, - шепчет Поттер. – Я, собственно, думал, что вылечу тебя и отпущу – знаешь ли, у меня никогда не было домашнего животного. Ну, Хедвиг – но с ней проблем не было. Выпустил полетать, покормил там… а с тобой что делать, а? Ты ж… эээ… собака. Тебя, наверное, выгуливать надо, корм какой-то особый, ошейник, что ли… понятия не имею. Из меня хозяин никакой, я и в собственной-то жизни запутался.

Хедвиг! Надо же, сперва Блэк, теперь сова. Я возмущенно рычу, хотя звук получается до странности слабым – все-таки, слишком много событий и не слишком приятных. Конечно, не считая нашей встречи… но и ее я представлял себе как-то совершенно не так. Лучше сказать, правда, совсем не представлял.

- Ладно, - он принял какое-то решение и я замираю – можно не сомневаться, сейчас озвучит. Я его единственный слушатель, к тому же это решение непосредственно ко мне относится. – Поживешь пока у меня, а там видно будет. Спать… ну, спать будешь тут, наверное. В свою спальню я тебя не пущу, знаешь ли – мне только шерсти в кровати не хватает. Еда… хм… завтра я в магазин смотаюсь, специализированный. Ах да, и вода. Ммм… наверное, это подойдет…

Он оставляет меня и скрывается за другой дверью, ведущей, вероятнее всего, на кухню. Ну точно, я был прав – возвращается Поттер, триумфально волоча в руках неглубокую миску с водой. Глупый ребенок – он столько раз падал с метлы, а до сих пор так и не запомнил, что пить при сотрясениях нельзя. Впрочем, мадам Помфри настолько быстро справлялась с подобной проблемой, что ее пациенты, скорее всего, попросту не успевали испытать чувство жажды. И, кстати, я совсем не против спать в его спальне – но, конечно, признаться в этом я не могу, да и не собираюсь. Вполне достаточно того, что я представил на минуту Поттера, раскинувшегося на темно-зеленых простынях – наверное, его глаза чудесно гармонировали бы с зеленым шелком… дементор все побери.

- Ладно, - мальчишка широко зевает, и я вижу его белые зубы и узкий розовый язык. Наверное, я мог бы покраснеть – мысли у меня возникают совершенно неприличные и однозначные. Действительно, лучше всего лечь спать, может, мне повезет, и завтра будет проще? Вероятно, я надеюсь на прекращение действия зелья – или не надеюсь. Такая возможность вряд ли представится мне когда-нибудь еще. Быть так близко, так рядом…

- Вот, - Поттер бросает на пол рядом со мной черную ткань. – Это моя школьная мантия, понятия не имею, зачем притащил ее сюда. Я сперва думал – на память, но как-то сейчас не очень тянет вспоминать о том времени. Есть причины, заешь ли… нет, не о самой школе, там хорошо было. И Рон с Гермионой… просто для того, чтобы помнить о них, мантия мне не нужна, а вот тебе она очень даже пригодится. Она теплая, правда, хотя и не новая совсем. Тебе хорошо на ней будет спать.
Он снова подхватывает меня на руки и бережно опускает на ткань. И неловко чешет за ухом, на этот раз не спеша отшатнуться. Пусть его – мне это нравится…

Он уходит – а я еще какое-то время борюсь со сном, размышляя, куда подевались его такие верные и преданные друзья, Грейнджер и Уизли. Правду сказать, меня они вовсе не интересуют. Просто это странно – и только. Главное, что мальчишка, кажется, вовсе не тревожится по этому поводу. Ну и замечательно. Я утыкаюсь носом в тонкую подкладку, вдыхаю глубоко-глубоко дурманящий аромат Поттера – и позволяю себе скользнуть в сон. Может, все не так уж и плохо…

 Отправлено: 05.06.08 20:57. Заголовок: ГЛАВА 5 Бег-бег-бег..

ГЛАВА 5

Бег-бег-бег… безумный, страшный. Мостовые, дома, стены. Полная луна в зените – хочется выть. Страх замкнутого пространства – и страх свободы. Все вперемешку… Острая боль гложет плечо – рыкнуть и завертеться на месте. И снова бежать – от себя? Или к себе? Кто знает… я таю, моя сущность теряется, плавится под сдвоенным напором пса и койота. Сопротивление, поначалу такое же дикое, как и их стремление подчинить меня, постепенно ослабевает. Я знаю, я пока еще помню, что я человек – но, может, быть животным проще? Просто борьба за выживание – а в этом я поднаторел… так же как и Поттер.

Поттер… кто такой Поттер? Я не помню – и самозабвенно отдаюсь новому порыву. Опять срываюсь в бег, но теперь в нем нет отчаянья, просто стремление двигаться и жить, по-настоящему. Теперь луна – сообщница. Мне не страшно… почти. Задираю голову и смотрю, смотрю, смотрю… белое пятно в темном небе… звезды, яркие, большие, маленькие. Завораживают… темный дом на пути, желтый квадрат открытого окна, тонкая занавеска. Движущаяся тень на светлом фоне. Стук чашки о блюдце. Запах кофе с молоком, шелест газеты…

Зеленые глаза, вечно растрепанные волосы, грустная улыбка – Гарри. Я помню… Нет, я еще борюсь, я человек, человек, человек… и он нужен мне.

Вздрагиваю и просыпаюсь – может, от такого кошмарного в своей реальности сна, а может, от негромкого звука захлопнувшейся двери. Приподнимаю голову – Поттера не видно и я начинаю беспокоится. Что еще задумал этот безрассудный глупец и куда направился? Взял ли с собой палочку? И почему, Мерлина ради, он вчера оставил ее дома? Я ведь видел, что он может быть осторожным и осмотрительным, я знаю, что он чувствует опасность, как никто другой… что же произошло вчера?

Вижу узкую полоску света, пробивающуюся сквозь неплотно задернутые шторы, и успокаиваюсь. День, страхи ушли вместе со снами… днем Поттеру ничего не грозит, я хочу в это верить. И он обязательно вернется, скоро – я почему-то твердо в этом убежден. Он никогда не бросал тех, кто имел глупость ему довериться. Ладно, ладно, я снова несправедлив, но я просто переживаю за мальчишку. Трусь носом о мантию – на душе тоскливо.

Волноваться о Поттере привычно, но в данную минуту малоприятно – головная боль, поутихшая за ночь, возвращается с удвоенной силой. Проклятье. В раздражении дергаю передней лапой, задеваю миску с водой и злюсь еще сильнее. Я вот прекрасно помню, что пить мне нельзя, но уличной собаке, которая каждый день отстаивает свое право на существование, плевать на сотрясение. Да и койоту на медицинские предписания начхать – вода есть вода, источник жизни. Глупо отказываться, даже если обстановка не способствует спокойствию…

Вспоминаю свой сон – там я смог одержать над ними верх, показал превосходство человека над зверем, и сейчас пасовать не собираюсь. Заставляю себя подняться, пусть даже прекрасно понимаю, что двигаться мне противопоказано. Плевать, борьба идет уже не просто за воду – за контроль! И я побеждаю, пусть и дорогой ценой. Лапы трясутся, перед глазами все расплывается, краски слишком яркие и кричащие… мне муторно и плохо… плевать. Сейчас главное – не лечь, не поддаться. Может, стоит оглядеться? Ну да, трогательное единодушие. Пес собирается слинять отсюда при первом же удобном случае, койот от него не намерен отставать – здесь для него все чужое и опасное. Эти двое согласны провести разведку в надежде найти путь к бегству – но вряд ли Поттер этот путь оставил, так что я со спокойной душой начинаю неспешное исследование.

Небольшая комната, в которой я провел ночь, судя по всему, гостиная. Мда… Я в общем-то и не думал, что в новой жизни у Поттера найдется место женщине, но беспорядок просто поражает. Вещи, вещи, вещи – по углам, в кресле, на полу. Одинокий кроссовок торчит из-под стола, на стуле стоит чашка с недопитым кофе. Бардак – и он живет в этом, день за днем? Брезгливо морщу нос и решаю проверить, что там у нас дальше. Кухня… ничего необычного – гора грязной посуды в мойке, недоеденный бутерброд на краю стола, и странно пустующий мусорник. Ну да, ведь весь мусор в гостиной, как я мог забыть…

Ступеньку за ступенькой преодолеваю лестницу, ведущую наверх: две двери, одна из которых приоткрыта. Широкая кровать под балдахином – ну надо же! Дань Хогвартсу, не иначе. Тумбочка, пустая пачка из-под сигарет, угол простыни до пола – интересно, что он такого делает, чтоб так одеяло сбить? Представляю, что именно можно делать на такой замечательно широкой кровати – и мне становится стыдно. Совсем немного, но все же. Черт, неужели я в доме Поттера ни о чем другом думать не могу? Трясу головой, желая избавиться от наваждения – это нелегко. Тут везде он, Гарри… его запах. Его образ. Его мысли и чувства… Что ему снится, о чем он думает? О нет, это необходимо прекратить.

Пячусь назад, но тут взгляд останавливается на фотографиях. Не маггловских, нет – изображения двигаются, проживают на глянцевых кусках бумаги крохотные эпизоды своей жизни.

Лили и Джеймс кружатся в медленном танце и мне на минуту становится больно. Это привычная боль – я жил с ней столько лет, что почти не замечаю. Соринка в глазу – потри и все пройдет… Только это вовсе не означает, что новой соринки никогда не будет.

Грейнджер и Уизли. Кто бы сомневался… вместе. Рассматриваю их – они хмурятся. Видно, мое внимание им неприятно. Обручальные кольца отсутствуют. Надо же, а Грейнджер умнее, чем я предположил вначале, едва увидев, как рука рыжего недоразумения скользит по ее талии. Все же странно, что они сейчас не рядом с Поттером… ладно, мне же лучше. Внимание Поттера будет принадлежать только мне. Рычу, злясь на самого себя – я становлюсь собственником, не имея на это абсолютно никаких прав.

Еще одна фотография – проклятие, Джинни. И ее дети. Назвать их детьми Гарри я не могу, хотя и понимаю, что он значил, а может и до сих пор значит для них куда больше, чем родной отец. Они кажутся такими счастливыми на этой фотографии – улыбаются. Девочка что-то шепчет на ухо Джинни, та встряхивает головой и ерошит волосы мальчика помладше. Идиллия… так страшно окончившаяся.

Надо убираться отсюда – я вспоминаю, как разозлился тогда, когда Поттер залез в мой думоотвод. А сейчас я вламываюсь в его жизнь, его пространство. Меня сюда не звали, я чужой… может пока, а может это никогда не изменится. Кошусь на огромное, в полный рост зеркало и уже собираюсь выйти из комнаты, но тут замечаю странную вязь букв на старинной раме. Не может быть…

Как Поттер умудрился утащить его из Хогвартса? Очередное нарушение правил – что, герою все позволено? Впрочем, вряд ли хоть кто-то хватился одного из древнейших артефактов. Дамблдор мертв, некому запрещать Поттеру смотреть в зеркало Еиналеж столько, сколько он пожелает. Что он видит в нем? Не знаю и знать не хочу – как не желаю и сам посмотреть в него. Может потому, что отлично понимаю, что именно там увижу. Я и Поттер – нет, сейчас, в мечтах, Гарри – вместе. Извиваемся на этой самой кровати, еще больше стягивая вниз одеяло и разбрасывая в стороны подушки… тихо стонем, чувствуя приближающийся оргазм… оставляем друг на друге метки… А может, просто сидим на кухне, за столом – и ужинаем. Без слов, да и не нужны они.

Нереально и невозможно. Я ненавижу зеркала…

Вторую дверь я игнорирую – хватит с меня прошлого Поттера. Это удивительно неприятно, почти так же, как наблюдать за ним, направляющимся в отель с очередным партнером.

Плетусь вниз, едва держась на ногах. Как же я устал… и голова. Не падаю я только потому, что пес сдаваться не привык, а койот привык выживать и не в таких ситуациях. Дикая природа, чтоб ее – и плевать, что всю жизнь койот провел в зоопарке. Инстинкты, которым сейчас я благодарен.

Еще немного… еще… уф. Падаю на мантию Поттера и старательно вдыхаю и выдыхаю. Миска с водой опять назойливо лезет в глаза, пес заставляет меня жадно облизнуться – я слишком слаб, чтобы противостоять жажде и своим невольным соседям, тем более, койот тоже хочет пить. Все сначала… но в этот раз я не смогу долго удерживать их. Ну уж нет. Оскаливаю зубы и бью лапой по краю миски – та переворачивается с мерзким дребезжаньем, вода разливается, и я отползаю в угол. Подальше от слишком привлекательной лужи, которая медленно, слишком медленно впитывается в короткий ворс ковра.

Стук двери, быстрые шаги – я настороженно вглядываюсь в дверной проем, хотя узнал шаги… и запах. Поттер. В руках огромные бумажные пакеты – как он умудрился дотащить их? Мальчишка действительно выглядит до смешного нелепо. Надо же… насмешливо фыркаю, вдыхаю слишком много воздуха, закашливаюсь и начинаю отплевываться. Забавен не только Поттер, я, должно быть, тоже выгляжу сейчас весьма колоритно – но что я могу поделать? Впрочем, я тут же жалею о своей слабости. Пакеты летят на пол. Из них выпадают банки и свертки, фрукты и пучки зелени, раскрашивая ковер причудливым узором. Я подбираюсь, несмотря на слабость. Мало приятного, когда тебе в голову целятся из волшебной палочки, а губы держащего ее складываются для Авады.

Впрочем, мальчишка почти мгновенно оценивает обстановку, убеждается, что в комнате только я и никто не собирается запустить в него смертельным… Даже не обладая слухом зверя, можно уловить вдох облегчения – и мальчишка прячет палочку в рукав. А я, поразившись тому, что Поттер странным образом и непонятно откуда перенял мою привычку – мало кто предпочитает такое место ношения, хотя при опасности рукоятка сама скользит в ладонь – начинаю размышлять.

Значит, Поттер не так уж безмозгл, как я решил вчера – вон, даже отлучившись ненадолго в магазин, при свете дня, он взял с собой палочку. Но вчера ее не было, явно. Да что такое с этим вчерашним вечером? Поттер, совершающий очередную глупость, для меня вполне привычное зрелище, но я хотя бы знал раньше, чем вызвана эта самая глупость. Теперь же я ничего не понимаю, и это не нравится мне категорически. Как, скажите на милость, можно предотвратить повторение, будучи не в курсе дела? Ладно, подождем – я всегда был достаточно терпелив, а Поттер – весьма несдержан. Посмотрим…

- Ты тут, - в его голосе облегчение. Он что думал – я уйду? Куда, интересно знать, и каким образом? – Вот странность какая, я за тебя волновался, пока за покупками ходил. Ты же не домашний. Правда? Я думал, что дома застану разгром полный, а тут нормально. Ты, все-таки, очень чудной. Черт, и воду перевернул… оно и хорошо. Я тут к врачу зашел по дороге. Он сказал, что пить тебе поменьше надо, побольше лежать. Ну, поесть я тебе дам, если ты, конечно, захочешь. А, еще таблетки… Ничего такого, врач сказал, просто вегетотропный препарат. Не могу сказать точно, как оно действует, что-то, связанное с сосудистой системой. Врачу, конечно, виднее…

Таблетки? Маггловские? Ну уж нет – я доверяю только себе и своим зельям, отказываюсь пить какую бы то ни было гадость непонятного происхождения! Я сам себе доктор, пошел ты, Поттер, к дементорам!

Трясу яростно головой и сжимаю челюсти до хруста. Поттер хмурится, и я чувствую, как шерсть на загривке становится дыбом – мне слишком хорошо знакомо это упрямое выражение на его лице. И я оказываюсь прав: мало приятного в заклинаниях неподвижности, но то, как тебе силой разжимают зубы, еще и унизительно вдобавок. А порошок, в который проклятый мальчишка растолок таблетку, противной горькой пленкой оседает на языке и горло першит от гадкого вкуса. Иногда я вспоминаю, как ненавидел Поттера в школе и мне кажется, что я почти сожалею о тех временах. Насколько же тогда все было просто и понятно…

- А теперь спи, - он снимает заклинание одним быстрым движением палочки и, рывком вскочив с пола, отходит предусмотрительно в сторону. Но я так устал, что даже рычания не получается. А, да плевать – мне сейчас необходим отдых, тут Поттер прав. Отложу-ка я выражение своего недовольства на следующий раз.

Закрываю глаза, уже привычно пряча нос в подкладку мантии, наслаждаюсь запахом мальчишки, и плыву, плыву… На грани сна слышу еще одно заклинание, на сей раз лечебное – упрямый гриффиндорец – и окончательно погружаюсь в темноту сна…

 Отправлено: 05.06.08 20:59. Заголовок: ГЛАВА 6 На этот раз..

ГЛАВА 6

На этот раз сон меня не пугает… по крайней мере, поначалу. Он просто странен. Я медленно бреду по длинному неосвещенному коридору, по обе стороны которого темные закрытые двери. Я уверен, что они заперты накрепко, но откуда-то знаю, что мне они и не нужны, для меня там ничего привлекательного нет. Меня манит дверь в конце коридора, не открытая гостеприимно, а просто едва приоткрытая. Сквозь щель струится неяркий приглушенный свет – и я вхожу, неловко споткнувшись о порог и чувствуя неуверенность и тревогу… И узнаю эту комнату, хотя видел ее только один раз. Спальня Поттера… тут везде его запах, он витает вокруг меня, оборачивает голову плотным коконом, втискивается в нос, затуманивает рассудок… Опьяняет и заставляет кровь кипеть, вынуждает чувственность всплыть на поверхность из-под ледяного слоя моего искусственного равнодушия, которым я столько лет отгораживался от соблазнов.

Он здесь – стоит неподвижно ко мне спиной, смотрит в зеркало… и даже не поворачивает голову, когда я кладу руки ему на плечи, просто вздрагивает, и все. Я сильнее сжимаю пальцы на его плечах, мне нравится ощущать тепло его тела даже через ткань одежды, нравится смотреть на взъерошенные волосы, нравится осторожно прижиматься все плотнее и плотнее. Меня начинает раздражать его чертова маггловская рубашка, я хочу видеть его без нее – но сейчас мне доступна только его шея… и я, поколебавшись всего миг, приникаю к ней губами.

Он стонет, тихо, очень тихо, так, что услышать почти невозможно – и едва ощутимо подается назад, не приглашая открыто, но и не запрещая… И я пользуюсь невысказанным разрешением, вылизывая чуть солоноватую кожу и захватывая зубами тонкую розовую мочку уха. Это прекрасно - чувствовать во рту его вкус, ощущать на губах сладость его молодости.

Я наслаждаюсь, впиваюсь пальцами в Гарри – и тут мой сон меняется, превращаясь в кошмар. Ногти начинают удлиняться и сменяются острыми когтями, шерсть покрывает тонкую кожу рук плотным темным слоем, из горла вырывается рык вместо испуганного вскрика. Поттер все еще не оборачивается – он просто дергается вперед, стремясь избежать ставшего внезапно неприятным контакта, а я с ужасом наблюдаю, как под моими когтями расползается ткань и на смуглой коже остаются глубокие царапины, наполняющиеся кровью. Гарри тихо стонет – и я понимаю, что ему больно… во мне просыпается зверь, которому вид крови не противен, который возбуждается от ее запаха едва ли не стремительней и сильней, чем от запаха Поттера. И я хватаю тонкое податливое тело и с силой впиваюсь появившимися вмиг клыками в хрупкую, так доверчиво подставленную шею. И просыпаюсь, всем телом содрогаясь от пережитого ужаса, почти чувствуя на языке привкус несуществующей крови…

… Лапы запутались в теплой подкладке, нос все еще зарыт в воротник – зверь, пока еще зверь. А я так надеялся на перевоплощение… хотя могу себе представить реакцию Поттера на профессора Снейпа, спящего голышом на его мантии. Зрелище то еще, вряд ли мальчик к нему готов. О, ну вот, я уже не называю его мальчишкой, плохо дело. Осталось прибавить «мой» и предложить лимонных долек с чаем.

Как я умудрился вляпаться в это? «Ты хотел его защитить», - тут же напоминаю самому себе – и раздражение уходит. Я все еще испытываю это желание, оно не ослабевает со временем, и, скорее всего, останется со мной на всю последующую жизнь, в каком бы обличье я не находился. Привычно повторяю мысленно фразу о том, как я ненавижу Поттера – как же, своеобразный стимулятор – и пытаюсь встать, приготовившись к новой порции не слишком приятных ощущений. И неожиданно для самого себя легко оказываюсь на ногах… ну да, на лапах… почти не испытывая при этом боли. Голова слегка кружится, но скорее от голода, в конце концов, сколько времени прошло.

Хм, кажется, я недоверчиво относился к маггловским препаратам? Да и сейчас мое мнение не изменилось. Скорее, это заслуга Поттера, оказывается, парень вовсе не так уж неумел в лечебных заклинаниях. Поблагодарить, что ли? Ну вот еще, обойдется. К тому же, я вовсе не намерен пока демонстрировать, насколько улучшилось мое состояние. Знаю, Поттер даже здоровую собаку на улицу не выгонит, не то что больного и несчастного койота, но кто его знает? Еще сдаст в зоопарк – решит, что его компания мне неприятна, и я остро нуждаюсь в стае… нет уж, благодарю покорно.

Есть хочется все сильнее, осматриваюсь вокруг себя – интересное дело, в пределах видимости не наблюдается ни заботливо приготовленной тарелки с едой, ни миски с водой. Неважный из Поттера хозяин… так и загнуться недолго. Сожалея об утраченном даре человеческой речи, мысленно награждаю мальчик... - нет, мальчишку! – не слишком лестными эпитетами и уверенно шествую на кухню, предполагая застать там Гарри и надеясь на поздний завтрак.

Пусто, тихо и неуютно… на столе засохшая корка хлеба и недоеденный огрызок колбасы. Странно… неужели Поттер опять ушел из дома? Забыв о своем новом питомце? Так нетипично. Хмурюсь – и отправляюсь наверх, самому себе не желая признаться, что меня как магнитом тянет в спальню Гарри. Там его отсутствие не так заметно, там мне спокойно и я почти забываю о своем незавидном положении. Там просыпаются мои мечты, и я готов на короткий миг забыться и поверить, что все возможно.

Еще с лестничной площадки слышу странное бормотание. На этот раз дверь в спальню широко распахнута, но это вовсе не приглашение, как я понимаю, зайдя внутрь. Просто в том состоянии, в котором находится сейчас мальчишка, не то что дверь закрыть, даже стоять проблематично…

Он безобразно пьян – сидит на полу перед зеркалом, сжимая за горлышко почти пустую бутылку, от которой за версту разит некачественной выпивкой. Раскачивается из стороны в сторону, иногда окончательно теряя равновесие, подаваясь вперед и упираясь упрямым лбом в стеклянную поверхность, и в этот момент мне хочется его прибить. Подумать только, выжить в войне, суметь выстоять после потери детей – и так бездарно гробить жизнь в маггловском мире, напиваясь в одиночку. И, не желая сдерживаться, я гневно рычу, всем своим видом стараясь выразить отвращение и презрение… слабак!

Поттер даже сквозь дымку опьянения замечает мое присутствие, разворачивается всем телом, его ведет в сторону – и он внезапно оказывается распластанным на жестком ковре, на животе… вровень с моими глазами.

- Т-тфф… тыыы, - его язык заплетается, взгляд с трудом фокусируется на мне… жалкое зрелище. – Т-ты… не с-смотри на м-меня так. С-снейп-па напом-наешь…

От неожиданности я шарахаюсь назад, а Поттер, видимо слегка протрезвев от ненавистного имени, свой дальнейший монолог ведет, почти не заикаясь – и странновато он звучит, дементор все побери. Впрочем, чего от пьяного ждать?

- Глаза у т-тебя – совсем как у него. Непрозрачные… у животных бывают т-такие глаза? Ты необычный, странный какой-то… А, может, ты анимаг, и тебя подослали ко мне? Вот буду тут спать, а ты… Хотя, так и лучше, наверное.

Я вздрагиваю, снова – Поттер очень и очень близок к истине. Не анимагия, конечно, но я точно не обычный койот. А он продолжает разговаривать то ли со мной, то ли с самим собой:

- Глупо как-то… вот никогда не знаешь, чего от людей ждать. Я всегда был уверен, что Рон и Гермиона… а поди ж ты. Ну, ладно Рон – все-тки его племянники, по любому. И Молли… да все они. Я ж им теперь никто получаюсь… но Гермиона… отделалась… - он всхлипывает, и я теперь начинаю понимать, почему здесь нет ни недалекого Уизли, ни заучки Грейнджер. Видимо, семья Уизли пришла к решению, что свои родные внуки важнее Гарри Поттера, который дал магическому миру – и им в том числе – все, что смог. А Грейнджер… она всегда была рациональна и до отвращения логична. Заведомо проигрышное дело: в магическом мире кровь ценится очень высоко и каким бы ни был чудесным и замечательным приемный отец, ребенка все равно оставят с кровной родней. Пропади оно все пропадом…

- Пропади оно все пропадом, – вторит моим мыслям Поттер и одним глотком допивает остатки алкоголя. – У Лили сегодня день рождения… Я вот пару дней ни о чем больше думать не могу. По городу бродил, хотел вернуться, хоть краем глаза… не смог…

Это звучит так тоскливо и безнадежно, что на душе становится муторно. Я никогда не примерял на себя роль отца, но никому не пожелал бы не иметь возможности провести такой день со своим ребенком, приемным ли, родным… Теперь становится понятным отсутствие палочки – в таком-то состоянии. Но все равно – он идиот. И ему крупно повезло, что пока живой…

- Т-ты так смотришь… - он вновь фокусирует мутно-зеленые глаза на мне, хотя, я уверен в этом, подобное действие дается с трудом. – Идиотом меня считаешь, да? Он вот тоже меня так все время называл… Снейп…

Мне уже шарахаться надоело. Какого дьявола мальчишка то и дело мое имя вспоминает? Он же терпеть меня не мог – и вот…

- Он один мне не лгал, знаешь ли… не признавался в лживой любви, не называл героем… кажется, он даже не верил, что я смогу Тома угробить. И вообще – честно и открыто ненавидел. Так, знаешь ли, лучше. И плевать, что больно… Мне иногда приходит в голову, что любовь – это хорошо, но просто ее одной недостаточно. Полюбить можно и потом, а вот доверие… ему я мог бы доверять. Жаль, что поздно понял... не успел…

Ушам своим не верю… у меня, видимо, слуховые галлюцинации от сотрясения и голода. А Поттер перестает обращать на меня внимание, переворачивается на спину – и через несколько минут уже крепко спит, негромко похрапывая и время от времени бормоча что-то непонятное. Несколько минут борюсь с желанием пойти поискать что-нибудь съестное и желанием оберегать глупого мальчишку. Как обычно, второе побеждает… я устраиваюсь у Поттера в ногах и закрываю глаза…

Видимо, я все же переоценил как свои силы, так и чувство голода, иначе не уснул бы так быстро и так крепко. Настолько крепко, что не видел, слава Мерлину, никаких снов. И не слышал, к тому же, как Поттер проснулся.

- Лежебока, - легкая, удивительно ласковая смешинка в голосе, не насмешка, нет… теплые интонации, так чудесно. – Я же, кажется, запрещал тебе входить в спальню… или нет?

Я открываю глаза, сонно смаргиваю… Поттер стоит надо мной, свежий бодрый. Мокрые пряди волос, капельки воды срываются вниз, рубашка расстегнута, беззащитный розовый сосок нахально лезет мне в глаза, заставляя сглатывать тягучую слюну.

Сна как не бывало… проклятье, Поттер, что ты творишь, а? Улыбается, мерзавец, распространяя вокруг себя запах мяты и антипохмельного зелья. Надо же, хоть чему-то на моих уроках научился – по крайней мере голова у него болеть не будет. Интересно, что он помнит из своих давешних откровений?

- Прости, - он опускает голову вниз, пальцами теребит подол рубашки. Это смешно немного – он извиняется, словно перед ним человек, а не животное. И в то же время это неправильно и печально. Я думаю о том, что одиночество – для таких как я, не для Поттера.

- Мне пить нельзя, вообще-то, - мальчишка все еще не смотрит на меня, предпочитая изучать рисунок старого ковра. – Сливочное пиво еще куда ни шло, но что-то более крепкое… я потом начинаю вести себя странно, и утром ничего не помню… почти. Я тебе жаловался небось, да? Я, собственно, стараюсь не жаловаться, это глупо. Я еще в детстве разучился – толку-то никакого. А вчера… вот… Прости.

Дурак ты, Поттер – я тебе готов простить куда большее, нежели злоупотребление спиртными напитками. И обнять тебя готов, прямо сейчас – это не жалость, нет. Я мальчишку никогда не жалел, испытывал что угодно, только не это чувство. Сейчас же мне хочется просто успокоить и умерить боль – мальчик, который не может поделиться своей бедой только потому, что не рассчитывает на помощь и понимание. Искалеченная жизнь, искореженное сознание… не себя ли я вижу в нем?

- Пойдем-ка поедим, - предлагает между тем Гарри и мой желудок отвечает согласным ворчанием. – О, да ты проголодался, похоже…

Поттер смеется, а мне почему-то не хочется обижаться. И я покорно иду за ним на кухню, укладываюсь около тяжелой дубовой ножки стола, и терпеливо жду, пытаясь угадать, что у нас на… хм… ужин, похоже. Надо же, я совершенно потерял счет времени в этом доме, рядом с ним.

Э-ээ, а вот так мы не договаривались! Поттер ставит на огонь старый чайник с облупившейся по краю эмалью, щедро сыплет себе в глубокую миску хлопья из пачки и заливает их приличной порцией молока. Мне же достается оловянная тарелка, наполненная непонятно чем, вытряхнутым из консервной банки с яркой нашлепкой. Запах, впрочем, пес и койот оценивают как вполне удовлетворительный – но я под страхом Поцелуя есть это не стану! Собачьи консервы… ну и докатился же ты, старина Северус…

Презрительно морщу нос и отворачиваюсь, хотя желудок начинает сводить от голода, а две трети моего сознания вопят о том, что я поступаю, как последний кретин, отказываясь от такой соблазнительной пищи.

- Ты почему не ешь? – Поттер искренне удивлен и, кажется, слегка обеспокоен. Заглядывает мне в глаза, неуверенно тянет руку, чтоб погладить – и отдергивает ее прочь.

– Я, между прочим, купил тебе самые дорогие консервы, - тянет он обиженно. – Чего ты хочешь-то?
«Бифштекс с кровью, вилку и нож», - язвительно бурчу я про себя, а сам начинаю пристально смотреть то на Поттера, то на его миску. Молоко я с детства терпеть не могу, но лучше это, чем корм для собак.

- Ты все-таки очень странный, - в который раз повторяет Поттер, а затем достает с полки пиалу с щербатым краем – и отливает туда молоко из своей посудины.

Как и следовало ожидать, вкус отвратительный – но койот и пес со мной категорически не согласны, с жадностью поглощая угощение. Кажется, я потихоньку начинаю сходить с ума – сущности животных настолько тесно переплетаются с моей, что временами не могу понять, кто я. И мне становится страшно – в который раз…

- Какой ты смешной сейчас, - голос Поттера отрывает меня от задумчивого поглощения белой гадости. Мальчишка наклонился ко мне, низко-низко – в глазах искорки смеха, полные губы морщатся в улыбке, едва заметные ямочки на щеках. Он невероятно притягателен, интересно, сам-то он понимает, насколько хорош? Ммм… что он там бормочет?

- Тебе бы умыться, - Поттер хихикает, а затем хватает со стола салфетку и скатывается со стула на пол, плюхаясь рядом со мной. И принимается вытирать мне морду, по всей вероятности забыв, что не так давно лечил прокушенную руку. Совершеннейший идиот… и я, окончательно одурев от его запаха и такого близкого присутствия, лижу мальчишку в щеку, в нос, в лоб… Забываюсь, грежу наяву, мечтая впиться губами в его губы, зарыться пальцами в его волосы, рвануть вниз его рубашку…

Он, конечно, ничего не понимает – да и откуда? Оторопев от неожиданности, первые несколько секунд он не шевелится, и я вылизываю эту сладкую нежную кожу в полное свое удовольствие… наслаждаюсь, пьянею, жажду. Но затем Поттер приходит в себя, смеется громко и искренне, и лезет обниматься. А я, временами порыкивая для острастки, не могу избавиться от мысли, смог бы он так вести себя, если бы знал. Скорее, отвернулся бы равнодушно – или презрительно. Дементор бы все побрал…

- Знаешь, я вот тут подумал – хозяина у тебя нет, но раз ты у меня живешь… в общем – неплохо бы подобрать тебе имя. Хм…, - он задумчиво трет переносицу, сдвигая оправу, а я надеюсь, что меня не назовут ни Блэком, ни Сириусом. Иначе, клянусь чем угодно, одним укусом этот паршивец не отделается.

- Знаешь, я читал одну книгу, там был рассказ о койоте. Его – вернее, ее – звали Тито. А тебя я назову Койотито. Как тебе?

Он смотрит на меня так, словно я должен понимать, что он там бормочет и одобрить выбранное мне имя. А мне больно, неимоверно больно… рассказы Сентона-Томпсона, я помню – Эйлин… мама подарила мне эту книгу в восемь лет, я зачитал ее чуть ли не до дыр. И забрал ее собой в Хогвартс, который стал мне домом на долгие годы. Где-то теперь эта частица моей жизни? Кто знает…

 Отправлено: 05.06.08 21:00. Заголовок: ГЛАВА 7 Дни проходя..

ГЛАВА 7

Дни проходят неторопливой чередой, может, их не так уж и много минуло с начала эксперимента – но для меня словно вечность. Действие зелья и не думает прекращаться, чему я, впрочем, не удивляюсь. Некоторые ингредиенты имеют способность настолько быстро и настолько глубоко проникать в костную ткань, что для их естественного вывода из организма понадобиться много, очень много времени… слишком много, быть может? Смогу ли я пробыть так долго в облике животного, не утратив себя, не подчинившись инстинктам двух третей своей теперешней личности? Если б знать…

Однообразное течение часов и минут, Поттер все так же уходит вечерами, возвращаясь под утро, отсыпаясь до средины дня. Больше не оставляя, впрочем, палочку… и не забывая оставить для меня еду и воду. И никаких собачьих консервов…

Это было забавно – я приручал Поттера, который свято верил, что приручает меня. Сколько содержимого жестянок отправилось на помойку? Самый лучший корм, как уверяли производители – но я не собирался есть эту дрянь, сколько бы она там ни стоила. Пару раз Поттер срывался и орал – конечно, мало приятного, когда у тебя из-под носа уводят с тарелки сочный ростбиф или нагло утаскивают с подноса аппетитно зажаренную утку. Но зато мальчишка неплохо усвоил урок – делится со мной своими порциями и не возражает…

Чувствую я себя весьма неплохо – головные боли прошли, но я не забываю делать вид, насколько мне временами тяжко. Безропотно принимаю маггловские порошки, вытягиваюсь перед электрическим камином, печально уложив подбородок на вытянутые передние лапы – и наслаждаюсь, видя в глазах Поттера огорчение и тревогу. Он волнуется за меня, и это неимоверно приятно, знать, что он привязался ко мне, что я ему нужен – пусть и в образе койота.

Да и правду сказать – куда я пойду? Некуда мне, в таком-то виде. Дома нет, еды нет – добывать проблемно. Конечно, могу выпустить на свободу пса и койота, освободить их от жесткого контроля собственной личности, но вот вопрос – смогу ли потом вернуть власть в свои руки? Я и так их порой сдерживаю с трудом. А так – в тепле, добре и Поттер под боком… эгоистично, возможно – но я же не бескорыстный смелый гриффиндорец, у которого безрассудство заменяет мозги, а желание помочь полностью подавляет здравый смысл, не так ли? Но когда я смотрю на Поттера, то все чаще задаюсь вопросом, на тот ли факультет в свое время попал? Может, Шляпа ошиблась?

Он садится радом на пол, чешет меня за ухом, вызывая сладкую дрожь во всем теле, болтает какие-то глупости, которые обычно говорят домашним любимцам. Вещи необязательные и в во многом лживые, быть может – но такие приятные. Я слушаю его наивные рассказы о том, что вот я выздоровею, и он сможет взять меня на прогулку… как будто мне может понравиться пробежка трусцой, на поводке. Это мне-то… хотя рядом с ним мне может понравиться все что угодно – с каждым днем мне все больше не хочется возвращаться к себе, прежнему.

Пес приветствует мое нежелание согласным повизгиванием – он уже воспринимает Поттера как хозяина, ему нравится этот человек, который приносит вкусную еду, ласково, хотя порой и с опаской, гладит по голове и вообще, соответствует понятиям о необременительной жизни. Койоту ситуация нравится куда меньше – он вообще людей боится, любых, и мальчишка ему категорически не нравится. Не нравится эта тесная коробка, из которой не выбраться, не нравятся готовые продукты – мяса бы. С теплой сладкой кровью. Пробежаться бы по траве, поохотиться за пролетающей мимо бабочкой, высоко подпрыгивая и лязгая в воздух клыками. Но его желания в зародыше подавляются мной и псом – не рыпайся давай…

В одном койот и пес согласны между собой – и вынуждают меня сопротивляться их натиску. Животные не ограничены рамками общественной морали, они всегда следуют своим инстинктам, для них непонятно мое сопротивление той почти непреодолимой тяге, которую я испытываю к Поттеру. Как будто я могу – в моем-то теперешнем облике. И не в теперешнем – все равно не смогу. Наверное…

Иногда, когда Поттеру становится неинтересным старенький телевизор, или когда он возвращается раньше обычного, или когда затекает спина от неудобного положения, если он сидит на полу рядом со мной, он встает и поднимается по тихо поскрипывающей лестнице наверх. Не в спальню – он вообще спит мало. В ту комнату, куда я так и не смог попасть, которая всегда плотно закрыта… Что он там делает – для меня загадка. Но мне совсем не нравится, каким он возвращается оттуда. Низко опущенная голова, медленные шаркающие шаги, покрасневшие глаза. Плачет он там, что ли? Зачем же тогда закрываться? Я видел несколько раз, как он гладит рамку фотографии с Джинни и детьми – и ему откровенно, отчаянно плохо. И глаза на мокром месте – ресницы слипаются, кончик аккуратного, вечно любопытного носа, краснеет… и не стесняется моего присутствия, кажется, даже рад, что может разделить эту тяжесть хоть с кем-то.

И сплю я теперь в спальне, старая поттеровская мантия аккуратно расстелена в ногах кровати – нда, запрещать Поттер не умеет. Возможно, ему не очень хочется оставаться одному, а я, какая-никакая, но компания. Вдвоем в пустом доме – с ума сойти. Если бы я был человеком… или нет, лучше не быть.

Сны вернулись и мне тошно от них. Начинаются они всегда одинаково – темная спальня Поттера, кровать, мерцающее загадочным светом зеркало… и мы. Поттер лежит на животе, тихо стонет, когда мой язык движется по его спине, по линии позвоночника, ниже, ниже… Скользит между ягодиц, я пьянею от наслаждения – дико, до судорог, хочу большего. И Поттер – нет, Гарри – соглашается со мной. Каждым звуком, каждым движением… Я знаю в этот момент, что он хочет меня, что его желание не менее сильное, чем мое. Я знаю, что сейчас могу делать с этим податливым гибким телом все, что захочу – оно будет откликаться на каждое прикосновение, приветствовать мои губы и пальцы, открываться мне навстречу… И я слышу свой стон, переплетающий хриплые нотки с голосом Гарри, слышу свой голос, произносящий слова, которые я никогда не смог бы произнести – что я счастлив, что он мне нужен, что я люблю его…

Гарри вздрагивает, услышав произнесенные вслух слова – и поворачивает голову на звуки такого знакомого, слишком знакомого, ненавистного голоса. И начинается кошмар… Отчаянная борьба, он вырывается и кричит… или молча отстраняется, в глазах – холод и презрение… или просто тает в моих объятьях, растворяется, как туман под лучами солнца, исчезая и оставляя меня одного. Я просыпаюсь с криком, застревающем в нечеловеческом горле тихим печальным воем. Которую ночь подряд…

Впрочем, не мне одному жаловаться на жизнь – Поттер спит не менее беспокойно. Не знаю, что ему снится – может, война, может Джинни, дети… или что другое. Но просыпается он с коротким криком, садится резко в кровати, невидяще пялится в пол, затем бредет на кухню и пьет ледяную воду из холодильника. Спать после этого он больше не ложится – сидит, сгорбившись, на краю кровати и смотрит в зеркало Еиналеж, неотрывно, странно пустым взглядом. Наблюдать за ним в такие моменты тяжело – не думаю, что он видит в холодной равнодушной поверхности то, что может получить… Тогда я тихо подбираюсь и ложусь у его ног, укладываясь головой на ледяные пальцы. И он оживает – тянется рукой, проводит пальцами по шерсти, еще не глядя, но уже улыбаясь. Я высовываю язык и лижу его колено… тогда он смотрит по-настоящему – и зеркало забывается до следующей бессонной ночи…

Теперь меня почти ежеминутно гложет любопытство – подумать только, понадобилось не так уж много времени, чтоб стать похожим на Поттера. Что там, в комнате, куда так настойчиво он уходит, где ему – я уверен в этом – плохо. Зачем он возвращается туда снова и снова? Это не дает мне покоя, я убеждаю себя, что это просто здравый смысл – зная Поттера, не удивлюсь, если за закрытой плотно дверью хранилище каких-нибудь темных артефактов и скопление мрачных тайн.

«Опомнись, Северус, не думаешь же ты, что Поттер последовал примеру Салазара и прячет в комнате василиска? Или еще какую «невинную» зверушку, наподобие тех, которых так любил Хагрид?» - я издевательски смеюсь над самим собой, но там где Поттер, здравого смысла нет и в помине. И спокойствия тоже нет. Если уж неугомонный гриффиндорец умудрился притащить сюда зеркало…

Меня тянет туда как магнитом, я забываю, что поклялся не нарушать личного пространства Поттера, я готов найти себе тысячу оправданий. Теперь я знаю, как чувствовали себя жены Синей Бороды, когда им в руки давали ключ, но при этом запрещали открывать замок. В один из вечеров я не выдерживаю – осторожно, тенью, не дыша, я крадусь за мальчишкой, когда тот, вернувшись с очередной прогулки, идет наверх. Гарри прикрывает за собой дверь, не замечая меня – все, как обычно, он никогда не оставляет ее открытой. Но сегодня везение вступило в сговор с любопытством. Случай, всего лишь случай – дверь прикрыта не так плотно, как обычно, а щель под ней достаточно широка, чтобы просунуть лапу, с силой потянуть на себя, снова, снова и снова… и скользнуть внутрь. И замереть на пороге, не веря собственным глазам.

Рядом с Поттером я то и дело ловлю себя на мысли, что моя реальность плавно перетекает в какой-то иллюзорный мир – или что иллюзии становятся реальностью. Вот и сейчас мне кажется, что это полусон-полумираж, но никак не действительность. Небольшая темная комната, ни одного окна, электричество… нет его, нету! Свечи и факелы – с ума Поттер сошел, что ли?

А затем я вижу все остальное – и уже не знаю, кто же из нас ненормален. Может, именно так начинается сумасшествие? Потому что сейчас я готов поверить, что нахожусь у себя в подземельях – вернее, в их уменьшенной до одной-единственной парты и кафедры преподавателя, копии. Тускло мерцают банки с ингредиентами в одном-единственном шкафу, один-единственный оловянный котел номер два стоит на столе, на кафедре лежит свернутый пергамент и перо. МОЕ перо, клянусь чем угодно! Черное, с едва заметным зеленым отливом, с тонким серебряным кончиком – подарок Люциуса Малфоя на какую-то там годовщину. Давным-давно забыл, к какому именно событию был приурочен этот подарок, но оно мне нравилось, чертовски удобно лежало в руки и от него за версту разило богатством, высокомерием и немного снобизмом. Оно осталось в Хогвартсе, как и все остальные вещи, и я готов был поклясться чем угодно, что все пропало навсегда. Ну, и что это значит? Зачем мальчишке мое перо, зачем ему мои подземелья?

… И какого дементора тут делает моя книга? Потому что я, продолжая сомневаться в своем, до сих пор стопроцентном зрении, вижу на парте книгу Принца-полукровки, немного обгоревшую по краям, но, несомненно, вполне реальную. Вот ведь… я рычу, хотя, мне казалось, я в достаточной мере контролирую себя, чтобы не издавать подобных звуков.

- Ты что тут делаешь? – охрипший тусклый голос, усталый и чужой…

Я совсем забыл, ошеломленный увиденным, что пришел вслед за Поттером, что хозяин этого хогвартского безумия где-то здесь… хотя я и не заметил его сразу.
Разворачиваюсь всем телом, всматриваюсь в темный неосвещенный угол. Будь я человеком, просто прошел бы мимо, но сейчас я зверь, для меня эта темнота – всего лишь легкие сумерки, в которых скрадываются мелкие детали, но вся картина видна ясно и отчетливо.

Глубокое мягкое кресло, низкий журнальный стол с поцарапанной столешницей, полупустая бутылка пива на полу, смятая пачка от сигарет – тут же… и Поттер. Сидит, не двигается, смотрит пристально, не мигая. И глаза, не спрятанные за стекла снятых очков… опять на мокром месте, да что такое происходит?

- Уходи, я сейчас не самая приятная компания, - цедит мальчишка сквозь зубы, но попытки встать и выдворить меня из комнаты не делает, а сам я теперь ни за что не уйду, пока не пойму, куда Поттер вляпался на сей раз. Демонстративно укладываюсь на живот, всем своим видом показывая, что мне на перепады его настроения глубоко наплевать. Вот хочу я быть рядом с ним – и пусть что хочет, то и делает.

Он не шевелится – просто смотрит. Потом вздыхает и дергает с силой непослушную прядку волос, упавшую на глаза, вздыхает еще раз и тянется за бутылкой… Делает один глоток, второй… молчит. Я тоже молчу, не отводя от мальчишки глаз. Жду, чего – и сам не знаю.

Поттеру игра в гляделки надоедает первому. Он отводит от меня взгляд, делает очередной глоток – и тянется к журнальному столу. Еще одна книга, которую он держит в руках очень бережно, очень осторожно… Я не могу прочитать название – книга завернута в оберточную бумагу… впрочем, любопытство не мучает меня слишком долго. Поттер, хмуро покосившись в мою сторону, трет кончиками пальцев знаменитый шрам, морщит лоб, прокашливается – и начинает читать… вслух.

А я нахожусь в состоянии, близком к оцепенению. Нет-нет, не потому, что мальчишка, который в школе считал библиотеку одним из самых малопривлекательных мест – Запретная секция не в счет, все таинственное влечет к себе сильнее во сто крат – сидит в кресле и читает вполголоса то ли себе, то ли единственному неожиданному слушателю. И не потому, что меня раздражает то, как он читает, и его голос – вовсе не поставленный, временами слишком громкий, временами неоправданно тихий, с неверными иногда ударениями на словах, с ненужным порой пафосом. Но то, что именно он читает… да как он смеет!

Мне хочется встать и убежать… нет, встать и броситься на него… нет, лежать на месте и слушать этот хрипловатый ломкий голос… Я запутался. Одно знаю точно – Поттер не имеет права врываться в мои воспоминания подобным образом, не смеет возвращать меня туда, в крохотную детскую со старенькой кроватью, с одинокой юлой на полу, с ободранными кубиками возле ножки стола. К тихому женскому голосу, читающему своему сыну истории о животных. Я столько лет хотел забыть, столько лет мог не помнить… а теперь лежу и, сцепив зубы, наблюдаю словно со стороны, как Поттер вытаскивает все мои воспоминания на поверхность.

Минут через десять я устаю злиться, тем более что это не успокаивает и не приносит облегчения. К тому же, Поттер не может знать, насколько остро я реагирую именно на эту книгу – пожалуй, даже Альбус не знал обо мне всего, хотя всегда был убежден в обратном. Еще через полчаса мальчишка устает, голос становится все тише и тише, начинает прерываться… или это не от усталости? Да нет, не может взрослый человек так отчаянно, совсем по-детски всхлипывать. Хотя… нет, все-таки может… Поттер, одним движением захлопнув книгу, запускает ее в сторону двери с явным намерением вышвырнуть в коридор, убрать с глаз своих долой. Глазомер ловца, искаженный соленой влагой, дает осечку – книга шмякается в косяк, падает на пол и открывается на титульном листе. Минуту, может чуть больше, Гарри смотрит на нее совершенно бездумно – и, закрыв лицо руками, тяжело оседает в кресле.

А я подползаю к так жестоко оскорбленному печатному изданию – да нет, я прекрасно знаю теперь, кто автор и что это за книга, но мне хочется дотронуться к тонким страницам, почувствовать запах бумаги, погладить переплет… даром что я сейчас не могу почувствовать его шероховатость под своими пальцами.

Вот так, совсем рядом… на титульном листе надпись – витиеватые тонкие буквы, чуть расплывшиеся от времени. «Моему маленькому Принцу. С любовью, мама». О нет…

Кажется, где-то вдалеке гремит гром, гулко и протяжно. Нет, это кровь стучит в висках, тяжелыми неуемными молоточками. Тук-тук – я брежу… тук-тук – остановиться бы… тук-тук – как все странно… Моя книга… и книга Принца-полукровки… мой класс… кусочек моей прошлой жизни. Зачем?
- …знаешь, мне с ним было бы хорошо – спокойно и уверенно, - слова глухо звучат из-под ладоней, Поттер так и не отнял рук от лица. Теперь он раскачивается вперед-назад, сдавленно стонет после каждой фразы и, кажется, сглатывает слезы. - Наверное. Страсть и любовь, это конечно нужные вещи – но ведь любовь может прийти и потом, да? Я вообще в нее не верил после… ну, после победы. А уж с первого взгляда – и подавно. Глупость какая. И страсть… ну, может и не будет так, как у Ромео и Джульетты, но для меня главное – понимание. И чтоб я мог быть собой, а не кем-то выдуманным. А он бы смог, ты знаешь… я скучаю за ним. Эти его гадости… а ведь многое, о чем он говорил тогда – было правдой. Нет, я не Джеймс. Конечно – но все же я на него очень сильно похож… был. Не сейчас, нет – война, знаешь ли. Потери и переоценка ценностей… ну и все такое. Но раньше… я никогда его не понимал и не ценил того, что он для меня делал – а ведь мог бы подумать, чего ему стоило раз за разом спасать Поттера… я и подумал – только поздно было. А ведь я возвращался тогда в Хижину – хотел его забрать… не успел. Видно, кто-то заклинанием промахнулся – она сгорела дотла…
Многое из того, что он говорит сейчас, я уже слышал – только тогда Поттер был пьян в дым, и мне казалось, что это просто бред абсолютно нетрезвого, неуравновешенного человека, которого одиночество и обстоятельства привели почти на грань потери рассудка. Но сейчас-то Поттер – ох, видимо, мне пора привыкать называть его Гарри, раз уж я выслушиваю ТАКИЕ признания – трезв, как стекло. И, скорее всего, отлично понимает, что говорит… знал бы он еще, с КЕМ говорит!

Поттер не может остановиться и сейчас это начинает походить на истерику. Он говорит-говорит и говорит, а я, жадно улавливая каждое слово, каждый звук, слушаю, как Гарри признается мертвому мне в своей любви, такой возможной, такой близкой – но так и не состоявшейся. Как проклинает меня за то, что я умер так рано, так и не дав ему шанса вовремя осознать, что я значу для него. Так и не став человеком, которого он действительно смог бы полюбить по-настоящему, навсегда…

Он как всегда несправедлив, но если раньше его оскорбления, его непримиримое отношение ранило, то сейчас эти обвинения мертвого, как он считает, человека наполняют меня грустной радостью. И я сейчас не знаю, кому из нас больнее – Поттеру, который потерял то, чего еще и не обретал, или мне, что я так глупо потратил столько времени, изыскивая какие-то иллюзорные возможности стать ближе. А надо было просто прийти… но кто знал? А теперь… теперь нужно время, только время – и капля везения. Но, может, у меня и есть крохотный призрачный шанс на благополучный исход – здесь, рядом с Гарри? Поттер же всегда был «любимцем богов», может, и мне рядом с ним повезет?

 Отправлено: 05.06.08 21:01. Заголовок: ГЛАВА 8 Недоверие, ..

ГЛАВА 8

Недоверие, которое я все еще продолжаю испытывать от услышанного, очень медленно уходит, сменяется робкой пока надеждой. А потом, утром, я вижу припухшие покрасневшие глаза Гарри – и рывком во мне вспыхивает ослепительная радость, такое счастье, какого я не испытывал даже когда варил самое удачное зелье.

«Я ему нужен, я ему нужен, я ему нужен», - все поет внутри меня… хочется забыть окончательно, что я человек, мрачный Мастер Зелий – и погоняться за собственным хвостом или поймать пару пылинок, кружащихся в солнечном свете.

Но, вероятно, при моем рождении боги находились в отвратительном настроении – за днем невероятного, кристального счастья следует жесточайшая расплата. Резкое, слишком резкое, нежданное и непрошенное обострение. Видимо, радость ослабила мой контроль над животной сущностью, а может, слишком много времени прошло… так или иначе, все начало меняться. Быстро и стремительно, как в сошедшем с ума калейдоскопе.

Из жизни исчезают осознанные кусочки, все чаще и чаще заменяясь черными провалами. Иногда я не помню, что делал всего лишь минуту назад, иногда прихожу в себя в совершенно другом месте – не там, где был до этого…

Память, когда я прежний – пока в порядке. Но это не успокаивает: я не знаю, как долго это продлится. Иногда я моргаю, кажется, всего лишь миг – но декорации уже изменились. Я внезапно оказываюсь рядом с Гарри – пес, вырвавшись из-под контроля, самозабвенно играет с ним в какие-то совершенно детские игры. Мне становится тошно, я разворачиваюсь и, не обращая внимания на недоуменные вопросы мальчишки, бреду на кухню… чтобы в следующую минуту очнуться грызущим ножку тяжелого кухонного стола… И отплевавшись от застрявших в зубах щепок, попятиться назад, наткнуться на обеспокоенного, вездесущего – чтоб его – Поттера… и снова моргнуть… чтобы еще через миг оказаться под все тем же столом, жалко жмущимся к нему, прячущимся от человека, которого койот боится.

Светлых моментов становится все меньше, теперь ночь почти безраздельно принадлежит койоту – он тихонько скулит в окно на луну и хочет удрать из проклятого дома. Хорошо, что пес категорически против – и ему пока удается сдерживать бунтаря… Меня почти нет – чувствую едва ли не физически, как мое «Я» растворяется, истончается, исчезает. Как же все страшно и глупо. Я понимаю, что если в ближайшую неделю-две не стану самим собой – изменения будут необратимыми. И после того, как я перешагну определенную черту, пути назад, к себе, не останется…

Я смирился… Возможно, я бы смог дать понять Гарри, что под шкурой койота скрывается человек. Возможно, смог бы объяснить, кто именно жил с ним рядом в образе зверя. Но какой смысл? Помочь мне Поттер все равно не сможет – даже я сам не смог сварить действующий антидот… А Поттер… что ж Поттер? Зная, кто я такой на самом деле, мальчику будет только хуже. Он привык к мысли, что Северус Снейп мертв уже долгие, долгие годы – пусть все останется, как есть. Я просто исчезну во второй раз – и куда более надежно. Со временем сущность койота тоже уступит напору дворового бойца, и пес станет Поттеру верным другом – пусть хоть так. Мальчик не останется совсем уж один… а большего я никогда и не мог предложить.

Да, я смирился и собирался терпеливо ждать конца, наслаждаясь по мере возможности последними моментами осознанной жизни – и совершенно забыл о непредсказуемости бытия. Следующие события покатились на нас снежной лавиной, грозя смести все на своем пути.

Из беспокойного сна меня вырывает падение чего-то тяжелого и сдавленное ругательство… а затем разражается ад кромешный. Проклятья, крики, топот – стены дома сотрясаются от магической битвы, всполохи заклинаний бросают на стены разноцветные тени. Я – пока что я… и понимаю, что произошло то, чего я так боялся. Упивающиеся каким-то образом нашли дом Поттера, взломали защиту, и теперь Гарри приходится в очередной раз сражаться за свою жизнь. А я, проклятье, ничем не могу помочь – и это сводит с ума. Но я просто должен быть там, рядом с Гарри – пусть не прикрывать ему спину, но хотя бы знать, что происходит.

Гостиная… на потолке мерцает единственной уцелевшей лампочкой изувеченная люстра, и в этом тусклом свете я вижу, как Гарри сражается с тремя Упивающимися… четвертый безвольной кучей лежит возле стены, прижимая руки к распоротому животу. Это отвратительно, но сейчас я не могу позволить себе эмоций – тем более что я на службе у Тома и похлеще видел.

Двоих я не знаю, и тут не играют роли ни маски, ни плащи – столько лет шпионя для Альбуса, я могу узнать едва ли не каждого из Ближнего круга по манере сражаться. Третий – точно Нотт… Дементор все побери. Он коварен и очень опытен. Видимо, Гарри и сам это понимает, он спешит вывести из строя бойцов послабее с тем, чтобы сосредоточить все свои силы на единственном по-настоящему опасном противнике.

Это невероятно быстро – и завораживающе. Как жаль, что я не могу в полной мере насладиться происходящим, одно то, что здесь замешан Поттер, сводит красоту зрелища на «нет». Мне плевать, насколько мальчик силен, насколько он опытен, я знаю одно – один неверный шаг, и все будет кончено. У меня нет палочки, у меня нет магии, я даже не человек – но хоть что-то я могу сделать? Ведь именно затем я здесь… ладно, ладно, то, что я оказался в доме Поттера – случайность, но ведь я хотел его защищать. И я делаю шаг вперед, намечая себе цель. Нет, не так – я пытаюсь сделать шаг. Но проклятому койоту плевать на мои чувства, он, как всегда не вовремя, рвется наружу, он не желает вмешиваться в дела человеческие. Для него эта война бессмысленна и глупа – это не бой за пищу, не раздел территории, не установление границ. Он боится – и всплеск его страха настолько силен, что пригвождает меня к месту посильнее связывающего заклинания. И пока я сражаюсь со зверем внутри себя, Гарри сражается за свою жизнь.

Я знал, что мальчик может быть страстным, отчаянным, безрассудным. Я знал, что он храбр и сражается до последнего. Теперь я знал даже то, что он умеет быть осмотрительным и осторожным… Но я никогда не думал, что Поттер может быть таким жестким. Не жестоким, как Лорд, который упивался болью и причиняемыми страданиями, но именно непреклонным, четко оценивающим каждый промах противника, пользующийся любой возможностью, чтоб победить… и не боящимся применять темную магию. Вот еще один Упивающийся отлетает к стенке, со всей силы припечатывается к ней затылком – и тихо сползает вниз, оставляя на светлых обоях темный след. И еще один – обыкновенный Ступефай, но такой мощный, что воздух вокруг колеблется плотной волной… И теперь только дуэль тет-а-тет…

Правда, весьма странно, что Поттер ТАК спокоен и, судя по всему, совсем не думает о Министерстве, которое продолжает отслеживать черномагические запрещенные заклинания. А вот Нотт об этом прекрасно помнит. Его движения становятся быстрее, резче, четче, он торопится закончить начатое до того, как сюда прибудут авроры.

- Напрасно ты так спешишь, - совершенно неожиданно Гарри начинает говорить, и от этих первых за весь бой слов – не заклинаний – веет ощутимой угрозой. – Никто не придет, я надежно защитил свой дом от попыток Министерства меня найти. Вам просто повезло – хотя, как посмотреть. Уж поверь, отсюда вы живыми не выйдете.

Нотт молчит, но я вижу – ему страшно. Он остался один, помощи ждать глупо… но и отступать некуда. И потому он сражается, забывая о мести, желая сейчас лишь одного – выжить.

Напрасные старания – против Гарри не смог выстоять Том, а уж у него силенок было побольше, чем у Нотта. И где он теперь? Видимо, Нотт тоже помнит, чем закончилась дуэль Поттера и Темного Лорда – руки у него начинаю почти незаметно дрожать, движения уже не исполнены той отчаянной решительности, с которой он начинал сражаться. Слизеринец уже почти не надеется на победу – и на счастливый случай, видимо, тоже. Но тут его глаза всего лишь на миг останавливаются на точке где-то за плечом у Гарри – и я, проследив за этим, полным отчаянной надежды, взглядом, вижу, как один из Упивающихся медленно поднимается на ноги. Поттер ничего не замечает – он поглощен дуэлью и близкой победой.

Нотт удваивает усилия – ему и нужно-то немного, всего лишь продержаться до того момента, когда из палочки встающего Упивающегося вылетит зеленая вспышка и вместе с выкриком «Авада Кедавра» устремится к сердцу Гарри.

Сейчас тот самый момент, ради которого я пошел на безумный эксперимент… спасти жизнь глупого мальчишки – в очередной раз. Но койот со мной категорически не согласен. Он выбрал именно эту минуту для того, чтоб выбраться наружу, и теперь всем своим существом безмолвно вопит об опасности и не желает идти против человека. И я, все еще понимая, что происходит, не могу справиться с обезумевшим зверем – а время уходит, уходит, рука с палочкой все выше, почти на уровне груди Поттера… и рот в дыре маски широко открыт, готовясь выкрикнуть смертельное проклятье. Когда в игру вступает пес, меня почти нет, но последним отчаянным усилием я соединяю остатки своей сущности с сущностью животного – и мы прыгаем… туда, вперед, стремясь защитить, спасти ценой собственной жизни.

Огромные глаза Гарри – странного, очень темного цвета. В них – удивление… неважно, неважно. Он отвлекся, но и Нотт отвлекся вместе с ним… и палочка так и оставшегося неизвестным Упивающегося вздрагивает и поворачивается в мою сторону. Легкие зеленые искры ярким роем летят в мою сторону, и я закрываю глаза…

… Темнота – и тишина. Звенящая и пугающая, она вдруг заканчивается, и я слышу тихий голос, который шепчет едва слышно, что я нужен, очень нужен, необходим. Я не вижу, кто говорит мне такие важные, такие важные слова, но знаю, что если темнота уйдет, рядом окажется Гарри. Вздрагиваю, когда теплая ладонь прижимается к моей щеке, а мягкие губы находят мой рот. Жадно тянусь навстречу, страстно отвечаю на поцелуй – да, о да… так правильно. Тьма вокруг начинает раздражать, я хочу видеть, хочу, хочу прикоснуться, я пытаюсь схватить гибкое тело – но ловлю лишь пустоту. Легкий поддразнивающий смех Гарри становится все громче и громче, превращается в злобный хохот Нота, обрушивается на меня водопадом, лишает способности двигаться и думать…

- Ты зверь, - хрипит Нотт где-то там, в темноте. – Животное… зачем тебе Поттер? Что ты будешь с ним делать, глупец? Ни он, ни ты – вы оба никому не нужны. Посмотри…

Тонкий луч света, светлый круг на земле – окровавленный Поттер. Широко открытые, невидящие глаза, безжизненная застывшая улыбка.

- Неправда, - я отворачиваюсь от этой нелепой картины – Поттер и Смерть – и кричу в пустоту. – Мы нужны друг другу…

Темнота медленно, неохотно отступает, злобно шипя голосами Тома, и Нота, и Беллы, оставляя меня рядом с Гарри. Я смотрю на него и жду чуда… и Поттер медленно открывает глаза…

- Хэй, соня, просыпайся, - тепло дыхание щекочет ухо, я морщу нос – и прихожу в себя. И, лениво приоткрыв глаза, тону в глазах Поттера – и больше не хочу ничего. Просто пусть сидит рядом, смотрит на меня внимательно и капельку грустно, легонько теребит мне ухо… если существует на земле счастье – то вот оно, в чистом виде.

- Доброе утро, - мальчишка смеется, я вздрагиваю – чертовы сны. – Я уж думал, ты весь день проспишь. Хотя, конечно, после такого…

После чего – такого? Что вообще произошло? События вечера услужливо всплывают в памяти, я вздрагиваю и вскакиваю, сбросив с себя руки Гарри.

- Э, ты чего? – Поттер сгребает меня в охапку, прижимает к себе, и я слышу, как бьется его сердце. – Все хорошо, не бойся, все позади.

Позади? Поворачиваю голову – мы в спальне Поттера, сидим на полу… вернее, Поттер сидит, с силой сжимая руки. Мне немного больно, но я молчу. Никаких Упивающихся, никакого Нота, все как дурной сон, который ушел с рассветом. А может, мне действительно приснилось? Просто игры больного воображения, просто бред… вот сейчас окончательно приду в себя, и окажется, что я все еще у себя дома, и все, что произошло в последние дни – просто результат неудавшегося зелья.

- Если бы ты не был койотом, я бы решил, что ты кошка, - бубнит мне на ухо Поттер, лениво шевеля пальцами в моей шерсти. – Надо же, так извернуться в воздухе… Ты, наверное, жутко испугался. Вообще, ты молодец – бросился на этого мерзавца. Отвлек… спасибо.

Не сон…

Нет, Поттер, я просто слизеринец – а мы всегда приземляемся на четыре лапы. К тому же, койот очень хотел выжить, судя по всему. И хотя я никогда не считал себя трусом и готов был убить любого, кто бы так подумал – сейчас я благодарен страху зверя. Видимо, только поэтому смог остаться в живых…



Интересно, что случилось с Ноттом и теми, другими? Мысль о том, что Поттер просто вынужден был их уничтожить, мне неприятна – точно так же как была отвратительна мысль, что Гарри предстоит стать убийцей, пусть даже и Лорда.

Я вслушиваюсь в шорохи, в тихое дыхание Поттера, стараясь уловить посторонние звуки. Я принюхиваюсь, страшась почуять от одежды Поттера запах крови и темной магии. Я жду, тревожно поводя ухом – словно мальчишка обязан давать мне объяснения. Это же просто дико… но не для Гарри. Он замолкает на полуслове, заглядывает мне в глаза. Если бы я не знал, что Поттер абсолютный профан в окклюменции, подумал бы, что он знает, о чем я думаю, чего опасаюсь.

- Я не убил их, просто не смог, - очень тихо говорит Гарри. Слишком тихо – но я слышу. – Я понимаю, это глупо. Нотт был одним из тех, кто… Джинни… кажется, я просто должен был. Но ты знаешь, мне до сих пор снится Том – и наша последняя встреча. Да, я знаю, что это необходимо было сделать, меня готовили с одиннадцати лет, подводили к черте медленно, шаг за шагом. Но от этого не легче – убийцей быть совсем непросто, даже по необходимости. Я вообще после Тома… ну, в общем я не смог. Просто убрал их всех за город и подвесил в воздухе Метку. Глупо, конечно – это я сейчас подумал, что перепугаю всех до… до… ну, неважно. Просто так авроры точно найдут их очень быстро – и примут меры. Пусть садят в Азкабан пожизненно, или отдадут их дементорам – мне без разницы. Я больше не желаю убивать.

Вздыхаю с облегчением – ну и хорошо. И дело вовсе не в том, что я не смогу любить Поттера… да пусть он хоть всю Англию уничтожит, или что там еще сочтет нужным. Просто страдать от этого в первую очередь будет он сам. Гарри улыбается слабо, дотрагивается пальцем до кончика моего уха… и продолжает говорить. Кажется, сейчас это для него просто необходимо – и я внимательно слушаю, не сводя с него глаз.

- Знаешь, я кое-что понял, когда увидел, что ты бросаешься на Упивающегося. Именно в тот момент – вот ведь странно, да? Как вспышка. Тебе ведь было страшно, но ты все равно… в общем, я же никогда не отступал, привык, что всего нужно добиваться с боем. А вот в истории с Джинни и детьми… наверное, я рассчитывал, что меня поддержат, что Рон и Гермиона… они же всегда были рядом – а тут вдруг… В общем, я остался совсем один – и не смог… ушел. А ведь не стоило… ведь я мог попытаться… но теперь я знаю, что нужно делать.

Его голос становится уверенным и твердым. Он сидит со мной еще немного, а затем встает, гладит меня по спине, низко наклонившись – и выходит из спальни, почти чеканя шаг…

 Отправлено: 05.06.08 21:02. Заголовок: ГЛАВА 9 Прошло дней..

ГЛАВА 9

Прошло дней пять или шесть – не знаю. Я сбиваюсь со счета, мне все труднее определять время, все чаще я – не человек. В моменты просветления, когда я – это я, иногда вижу Поттера. Он усталый и подавленный, хотя пару раз я наблюдал, каким он уходит из дома: длинный, в пол, маггловский плащ наброшен небрежно на парадную мантию, решительное лицо, плотно, в узкую неприятную линию сжатые губы… готов бороться до последнего. Маски, все маски.

Куда он исчезает, что делает? Вопросы, на которые я не знаю ответов. Впрочем, я понимаю – он уходит в магический мир, он хочет вернуть свою жизнь. Я мог бы помочь, если бы не… а так я могу только наблюдать – и сопереживать. Какая горькая ирония: я был рядом тогда, когда моя помощь была ему неприятна и отвратительна… теперь же и он, и я рады бы вернуть то время, но не можем, ничего не можем.

Ему тяжело, я знаю. Сколько времени прошло с тех пор, как у него забрали детей? Может, для него не так уж и много, он помнит все, но детская память – немного другое. Дети забывают, проще переносят, они куда гибче взрослых… да-да, Поттер им отец, пусть и не биологический, но сколько лет той же Лили? Совсем кроха – окруженная заботой и любовью кровных родственников, не забудет ли она Гарри? Нет, не то слово – забыть Поттера невозможно, тем более в магическом мире. Но не сотрутся ли из детской памяти их счастливые моменты? Не станет ли горечь расставания зыбкой и призрачной?

Кажется, Гарри тоже боится этого – сейчас он часто берет фотографию Джинни с детьми, смотрит подолгу, не отрываясь. Он не ходит в «музей имени Северуса Снейпа», и я все понимаю. Реальная жизнь сейчас – тяжкое бремя, зачем же добавлять горьких воспоминаний?

Он не разговаривает сейчас – почти. Иногда горько смеется, иногда, крепко сжав руку, бьет кулаком в стену – до содранной кожи, до крови. Иногда кусает губы – сильно, до белых отметинок от зубов. Но уже не плачет. Совершенно сухие, воспаленные глаза – он почти не спит, а если и спит, то не в спальне. Кресло, старая кушетка, но не кровать. И я знаю, в чем причина… проклятое зеркало показывает то, чего у него нет. Не тешит даже мысль о том, что за спинами зеркальных детей Поттера может мелькнуть мой призрачный силуэт…

Уже не контролирую ничего – все чаще я просто животное, но в последний день, когда Поттер возвращается, я – это я…

Он молчит, лицо… страшно на него смотреть. Бледное, очень бледное – пожалуй, таким я видел его лишь несколько раз. Диггори, Блэк, Альбус – и Джинни. Вот и теперь… сейчас мне слова не нужны, и окклюменция не нужна.

Он бродит по дому – низко опущенная голова, тяжелые шаги. Бездумно перебирает вещи, занимается какими-то ненужными делами. Полчаса. Час. Время ползет минута за минутой, в какой-то момент Гарри поднимает голову и смотрит на циферблат – а потом подходит ко мне.

- Прогуляемся немного, - тихо шепчет он, подхватывая меня на руки. Я не сопротивляюсь, прижимаюсь к Поттеру, осторожно облизываю сухую щеку. Короткий неуверенный смешок в ответ – вот и все, чего я смог добиться. Он еще крепче прижимает меня к себе – и аппартирует.

Эта полянка мне категорически не нравится, хотя изобилие маков и одуванчиков делает ее по-своему милой, невзирая даже на гриффиндорские цвета. Но вот то, что Поттер, поставив меня на землю, явно собирается смыться, уничтожает всю прелесть пейзажа. Он отворачивается, делает несколько шагов – и останавливается в нерешительности. Но у меня – у меня нет ни капли сомнения. Я не собираюсь оставаться тут один, без него. Бросаюсь вперед, хватаюсь зубами за рукав его парадной, измятой мантии – а, черт с ней, с материей – кричу безмолвно «Не уходи»…

- Прости, - он не смотрит в глаза, когда говорит. Голос, полный вины… - Я не могу взять тебя с собой, я не могу быть твоим хозяином… все так плохо… А ты…ты же дикий, тебе свобода нужна, лес. Тут вот хорошо – так спокойно. Прости…

Он осторожно старается высвободить из моих намертво сжатых челюстей ткань – и я, в полном отчаянии, кусаю его, до крови, до боли… но он даже не морщится, просто дотрагивается до моей головы второй рукой, и я чувствую, как поток беспалочковой магии несет с собой сон.

«Нет, нет», - я вою, но из горла не вырывается ни единого звука.
«Не буду спать, нет, не поступай так со мной», – а глаза закрываются, моя хватка на его руке слабеет, зубы разжимаются.

- Так правильно, - голос Поттера как сквозь вату. – Это недолгий сон, не бойся. Мне просто нужно уйти, вот и все…

Он стягивает с себя мантию, небрежно бросает ее на ярко-желтые головки одуванов, бережно устраивает меня на ткани, пахнущей им… дежа вю…

Уже окончательно засыпая, я слышу хлопок, и Поттер исчезает.

Темнота – и тишина. Но нет спокойствия в этом мраке, только страх. Вырваться бы, убежать. Я знаю, что это сон – хоть мне и не снится ничего. Нет ни образов, ни звуков – полное безмолвие, тягучее и тоскливое. Я убеждаю себя, что мне нечего тут делать, надо выныривать на поверхность, избавляться от морока, делаю усилие, и еще одно – и просыпаюсь. Все та же полянка, отвратительные цветы, тихий шелест листвы рядом – и вкус крови во рту. Гарри…

Рывком – на ноги. Сумасшедший бег – понятия не имею, куда мальчишка меня затащил и как отсюда выбираться. Но мне нужно срочно туда, к нему. Какую еще глупость придумал этот идиот? В его голосе было такое отчаяние, что сейчас я в ужасе. Непоправимых вещей не бывает? Какая ерунда… только бы успеть…

Резкая боль во всем теле швыряет меня на землю посредине этого безумного бега, я корчусь в судорогах, катаюсь по густой траве и тихо подвываю. Что происходит со мной? Очередной приступ боли настолько силен, что я отключаюсь… и прихожу в себя уже собой.

Истерический смех сотрясает тело, когда я, пытаясь подняться на ноги, обнаруживаю, что уже не зверь – и падаю. Земля ходит ходуном под ногами, так, наверное, чувствуют себя моряки, месяцами не видящие суши. А я был животным, пусть и недолго… отвык… Мерлин, ну почему только сейчас? Почему не на день раньше? Всего каких-то двадцать часов – и Поттер не успел бы наделать глупостей. А теперь… Вдох-выдох, глубоко и сильно. Необходимо успокоиться – и, черт возьми, не помешало бы одеться. Очередная волна нервного смеха готова накрыть меня с головой, когда я вспоминаю о мантии Поттера – ну очень кстати. И как попасть на этот отвратительный пятак суши с отвратительной растительностью? Я помню только маки и одуванчики, больше ничего – попробуй аппарировать по таким приметам. Учитывая, сколько в лесу может быть похожих мест… нет уж, хватит с меня экспериментов. Бреду назад, пошатываясь и спотыкаясь, пытаясь вспомнить, где же эта треклятая поляна. Маки и одуванчики… ненавижу – и посреди этого варварского великолепия то, что мне необходимо сейчас.

Натянуть на себя ткань – дело одной минуты. Коротковата, ну и черт с ней. Одергиваю мантию, под пальцами – хруст бумаги. В кармане сложенная вчетверо газета… «Пророк». Видимо, возвращение Гарри наделало много шума.

Мне хватает нескольких минут, чтобы развернуть ее и прочитать, что Поттеру отказано в пересмотре дела, дети остаются со своими кровными родственниками. Семья Уизли отказалась как поддержать Героя, так и прокомментировать сложившуюся ситуацию. Ожидаемо – но от этого не легче.

Что теперь? Я могу аппартировать, палочка мне не нужна, но куда? Вокруг дома Поттера защитные заклинания, он точно не ожидает прихода Северуса Снейпа. Даже вернув себе магию, без палочки в дом я не попаду – щиты Поттер всегда ставил мастерски. Значит – к себе. Скорее…

Если бы я был хоть немного сентиментален, то с облегчением вздохнул бы – дом, милый дом. Но мне сейчас не до этого, как нет дела до толстого слоя пыли и спертого воздуха. Палочка, где она? Вот – рядом с котлом с засохшими потеками неудавшегося зелья… если не опоздаю, если все будет хорошо, Мерлином клянусь, заставлю Поттера выдраить этот котел до зеркального блеска без применения магии. Одежда… не до нее. Для того, чтобы убедиться, что все в порядке, сойдет и мантия Поттера. Час поздний соседей ни у меня, ни у Гарри нет, так что хоть в этом плане можно не волноваться. Время, время – сколько прошло минут с того времени, как Поттер оставил меня в лесу? Или часов? Уже темнеет, а на поляну мы попали засветло…

Снова рывок аппартации – и я рядом с домом Гарри. Щиты, щиты – обхожу один за другим, сложно. Сколько времени я трачу на каждое заклинание защиты? Понятия не имею – и думать об этом не хочу. Входная дверь с протестующим скрипом приоткрывается, рывком ее на себя – наконец-то. Внутрь, в гостиную – пусто и тихо… не кухню – тот же результат. Уже не сдерживаясь, громко зову Поттера – молчание, страшное до одури. Спальня – нет никого… да что же такое? Еще одна комната, последняя. Класс зельеварения в миниатюре… врываюсь туда, чуть не снеся с петель дверь. От порога со стеклянным звоном катится пустая бутылка из-под виски. Еще одна сиротливо стоит на столе, пустая наполовину.

Поттера почти не видно – он сидит в кресле, откинувшись всем телом назад, глаза плотно закрыты, рот приоткрыт, но я за бешеным стуком собственного сердца не могу понять, дышит ли мальчишка. Шагаю вперед – просто напился, ерунда – и под ногой рассыпается в порошок белый кружок… и еще один… и еще. Это что такое? Наклоняюсь и поднимаю с пола еще несколько – таблетки… А под креслом валяется пустая пластиковая коробка.

Дурак, какой же дурак – и я трясу безвольное тело, зову мальчишку по имени, поливаю его наколдованной ледяной водой, вспомнив в какой-то момент, что я волшебник. Липкий страх окутывает плотным коконом, стискивает грудь – не вырваться. И тут мальчишка вздыхает – хрипло, натужно – и открывает ничего не выражающие, тусклые глаза. Подхватываю Поттера под руку, тащу из кресла – нужно двигаться, разогнать кровь, заставить опасное забытье отступить. И мы ходим – до отупения, до дрожи в коленях, до невольно слезящихся глаз.

Иногда я зову Поттера по имени, но он ничего, похоже, не соображает. Смотрит непонимающе, вздыхает – и я продолжаю заставлять его ходить. «Двигайся, двигайся, двигайся», - то кричу, то едва слышно шепчу то ли ему, то ли себе. Главное – не останавливаться…

В какой-то момент, когда уже почти нет сил удерживать Гарри в вертикальном положении, он резко останавливается, виснет у меня на руках, запрокидывает голову – и смотрит, смотрит, смотрит. И выдыхает, зажмурившись внезапно и тряся головой: «Снейп»…

Да-да, считай это горячечным бредом, если угодно, только больше никогда не пугай меня так… А он, видимо, так и считает, потому что, не открывая глаз, тянется ко мне, приоткрыв сухие губы. От него разит перегаром, но мне сейчас все равно - слишком сильно облегчение. Я осторожно прикасаюсь своими губами к его горячему рту – и во мне мгновенно просыпается яростное и острое желание. Это безумие, это подло – Поттер, я почти уверен в этом, никогда в жизни не воспользовался бы подобным предложением. Но я – не он. Я слизеринец, я Снейп. Я никогда не откажусь от такого щедрого подарка. И мне плевать, насколько неблагородно и некрасиво это выглядит.

«Снейп», – между жадными, жаркими, неловкими и такими прекрасными поцелуями, наполненными возбуждением и горькой слюной, Гарри все повторяет и повторяет мое имя. Он не может стоять, а я больше не могу его удерживать. Мальчишка скользит вниз, цепляясь руками за мантию на мне, стаскивает ее вниз, падает на пол, отбрасывая в сторону ненужную ткань – и смотрит. Зовущий, голодный, недоверчивый взгляд, полный безумной надежды – и внезапно Поттер широко раскидывает руки, приглашая, предлагая, открываясь…

Я опускаюсь на колени рядом с ним и неожиданно для самого себя не могу ни на что решиться. Что это – не вовремя проснувшаяся щепетильность? Мне что, стыдно воспользоваться совершенно невменяемым состоянием Поттера? Какая глупость – и он, наверное, думает так же. Шипит зло и нетерпеливо, протягивает руку – и с силой проводит пальцами по груди, намеренно задевая сосок. И я, пропустив один удар сердца, забываю обо всем.

Деликатностью тут и не пахнет, да я и не собираюсь с ним церемониться – и, кажется, он хочет того же. Его желание откровенно и очевидно, он извивается под моими руками, коротко вскрикивает – я вырываю пуговицы из петель, стаскиваю с него мокрую одежду, ломаю молнию на джинсах… Пальцы не слушаются, становятся неумелыми и неуклюжими. Поттер пьяно смеется и матерится, и этим доводит меня до белого каления. Невербальное – и он стонет, когда аккуратно разрезанные тряпочки, секунду назад бывшие штанами, расползаются в стороны.

Он прекрасен. Не идеален, вовсе нет – худощавый, невысокий, не слишком пропорционально сложенный – но для меня самый желанный. И заведенный до предела – тянет меня на себя, мычит требовательно. Не так скоро, Поттер, не так скоро – я всю жизнь делал ошибки, вот и сегодня собираюсь… мне бы надавать тебе затрещин, привести в чувство и уйти, но я просто не могу. А потому не мешай, я хотя бы иллюзию правильности создам…

Слизываю капельку пота на его виске, провожу языком по скуле – он зажмуривается и крохотная слезинка неуверенно ползет из-под ресниц. Соленая… выпиваю ее и, не удержавшись, ставлю Поттеру засос на ключице – легкий, почти незаметный. Отметил… он мой, хотя бы на сегодня. Вниз, вылизывая гладкую кожу – он стонет все громче, всхлипывает, когда я добираюсь до его сосков. Изысканное лакомство. И ниже, ниже – Поттер бесстыдно раздвигает ноги, и кричит, когда его член оказывается у меня во рту. Сосу сильно и жадно, ощущая вкус его желания – и отстраняюсь, так и не доведя мальчишку до оргазма. Он смотрит обиженно и недовольно – я понимаю, я все понимаю, я сам хочу узнать его вкус, но не сегодня. Если повезет, если утром, протрезвев, Гарри не решит, что все это – чудовищная ошибка, то у нас еще будут возможности. А сейчас… сейчас я хочу, чтоб мы все сделали вмести.

Смазки, конечно, нет – кто же знал? Ну и черт с ней… и я, перевернув несопротивляющегося Поттера на живот, прошептав едва слышно очищающее заклинание, делаю ему самый страстный римминг в своей жизни… и, кажется, самый замечательный в его. Я вовсе не самонадеян, но он стонет так, что я уже почти не могу сдерживаться. И все же продолжаю проникать языком в его тело все глубже, все настойчивей – это восхитительно.

Он вдруг судорожно дергается, вырывается, переворачивается – и кладет ноги мне на плечи. И это становится последней каплей. Проникновение быстрое и жесткое, Гарри вскрикивает тонко, но тут же подается мне навстречу, хотя кажется – куда уж дальше. Мой член и так полностью в нем, сжат со всех сторон горячей плотью, но Поттеру, кажется мало. Он протягивает руки, хватаем меня за волосы, тянет к себе, ближе… так меня еще никто не целовал, никогда. И остатки самоконтроля улетучиваются, растворяются, исчезают.

«Двигайся, двигайся, двигайся», - жадно выдыхает Гарри, и я вхожу в него все быстрее, кажется, кричу вместе с ним. Он первый – кончает, с силой дернувшись, сжимаясь так, что я, кажется, схожу с ума… и яркий, до вспышек под закрывшимися веками, оргазм накрывает меня с головой.

 Отправлено: 05.06.08 21:03. Заголовок: ГЛАВА 10 …Я сижу в ..

ГЛАВА 10

…Я сижу в поттеровском кресле, оказавшемся удивительно удобным, и жду пробуждения мальчишки. Злость на глупого ребенка, каким Поттер так и остался, несмотря на свой возраст, все еще не прошла. Ночь была безумной, невероятной, но теперь она закончилась, и все проблемы, требующие решений, опять всплыли на поверхность.

Хочется разбудить Поттера хорошим крепким подзатыльником, но меня сдерживает страх. Неизвестно, как поведет себя порывистый и импульсивный гриффиндорец, поняв, что ночные события ему вовсе не приснились. Что давно оплаканный им профессор Снейп очень даже жив, и что последние несколько недель обретался в его доме в облике койота.
Девиз гриффиндорцев – сперва делать, думать – потом… и последствия разгребать – тоже после. И потому я перекатываю в ладонях палочку Поттера, найденную в ворохе одежды на полу.

Пожалуй, самым правильным было бы сейчас уйти, пока Поттер спит. Опасаюсь сорваться и наговорить много такого, о чем пожалею впоследствии. Я мог бы привести все в порядок, уничтожив все следы своего пребывания, пусть думает, что всему виной алкоголь и таблетки – предсмертный бред… но кто знает, что сделает Гарри, проснувшись?

Боюсь, что мальчишка совершит очередную глупость, которую я уже не успею исправить. Боюсь, что уйдя сейчас, уже не смогу вернуться… Боюсь предстоящего разговора, хотя и понимаю, что он необходим.

Время тянется и тянется, Поттер все так же спит, приоткрыв рот, свернувшись в позу зародыша. Скорее бы… Сдерживаюсь и ограничиваюсь тем, что не укрываю его, скорчившегося на полу – ничего, не зима, скорее проснется.

И он просыпается – слепо шарит вокруг себя руками, видимо, в поисках одеяла. Понимает внезапно, что лежит не в теплой постели, а на весьма неудобном – если, конечно, не заниматься на нем сексом – полу…

Трясет головой – да-да, я догадываюсь, что неприятные впечатления – и замечает перед собой склянку с антипохмельным зельем. Тут я был милосерден, но вовсе не потому, что жалею Поттера. Просто для предстоящего тяжелого разговора мне нужно все его внимание, а о каком внимании идет речь, если мальчик будет страдать от головной боли?

Поттер какое-то время хмурит брови, рассматривая стеклянный пузырек – и, вскинув голову, замечает меня. Наконец-то… Следующие его действия вполне предсказуемы – мальчик тянется к своей одежде, за палочкой. Я усмехаюсь неприятно, и небрежно кручу между пальцами кусочек дерева…

- Вы кто? – зло спрашивает Гарри, сверкая на меня глазами. – Как вы посмели перевоплотится в него и прийти в мой дом… и… и…

Тут, видимо, до него доходит, что я не только пришел в его дом, я еще и трахнул его… Мальчишка звереет и, наплевав на свою наготу и отсутствие оружия, бросается на меня – и я с удовольствием отшвыриваю его прочь.

Он падает на пол и, прежде чем пытается повторить очередную попытку, я начинаю говорить:

- У меня нет с собой оборотного зелья, и я в твоем доме уже гораздо больше часа…

Он прищуривается и мотает головой – не верит. Цедит сквозь зубы, не отрывая от меня глаз:

- Не обязательно оборотное, можно просто чары. Иллюзия… черт, ты даже голос его украл, сволочь…

Совершенно нелепое начало разговора, это раздражает. Прежде чем продолжать, необходимо, похоже, до конца прояснить ситуацию. Я пожимаю плечами, а затем делаю то, на что не решился бы ни с кем, кроме Поттера – бросаю ему палочку. Он хватается за нее, направляет на меня, злобно шепчет Finite Incantatum – и ждет, ждет, ждет… и понимает, что ничего, абсолютно ничего не происходит… Еще парочка заклинаний, призванных снимать иллюзии – ничего. И внезапно он принимает правду, роняя палочку на пол, едва слышно шепчет «Снейп», а потом начинает смеяться – тихо, обреченно…

- Ты… какая же ты сука… выжил, - слова прорываются сквозь смех, полный горечи, и мне от них почти так же больно, как и Поттеру. – Столько лет… и вот сейчас. Какого черта ты тут? И мы с тобой… да как ты посмел? Мразь слизеринская… как ты вообще узнал? Что ты делаешь в моем доме?


Он говорит, не глядя мне в глаза, его взгляд перебегает с предмета на предмет – и останавливается на парадной мантии… своей собственной мантии, которую он оставил там, на поляне. Мантии, которую я вновь набросил на себя… Кто сказал, что Поттер глуп? Ему и двух минут не понадобилось, чтоб понять…

Он поднимает голову, медленно, с трудом – и смотрит прямо в глаза. И мне очень неуютно от этого взгляда…

- Ты, - выдыхает он. – Ты был койотом…

От горечи не осталось и следа, теперь Поттер злится, в воздухе ощутимо веет грозой, магия потрескивает по углам, пробегает волнами по стеклу – тоненько звенят мензурки и пробирки в шкафу, оконное стекло неприятно дребезжит, а в глазах Гарри выплясывают алые искорки. Вот дьявол…

- Скотина, - шипит мальчишка в лучших традициях Тома, приблизив свое лицо к моему вплотную. – Какое ты имел право?

Его губы шевелятся, выталкивая одну гневную тираду за другой, а я, завороженный видом этого влажного теплого рта, в какой-то момент перестаю слышать, и просто наслаждаюсь зрелищем.

- Посмотри на меня, - выкрикивает Гарри, заметив, наконец, что я его не слушаю. С грохотом лопается стеклянная бутылка с остатками виски, щедро разбрызгивая вокруг себя темные капли. Ого, Поттер разъярился не на шутку. Пора, похоже, немного остудить мальчика – я и сдерживался-то до сих пор только потому, что не вслушивался особо сильно в очередную порцию оскорблений, направленных в мой адрес.

Лениво, нехотя приподнимаю бровь – Поттеру этот жест знаком со школы и, я уверен, вызывает не самые приятные воспоминания. Он немедленно затыкается и настороженно рассматривает меня, близоруко щурясь – а я начинаю цедить сквозь зубы, не стараясь подбирать слова помягче. В конце концов, я тоже хорошенько завелся…

- Действительно, Поттер, я не имел никакого права проникать хитростью в твой дом и жить в нем… хотя, заметь, ты сам меня сюда притащил. И я не имел права вмешиваться в твою жизнь, пытаясь защитить от неприятностей – уже сбился со счета, в который раз. И уж конечно, я не имел ни малейшего права взламывать защиту, чтобы спасти тебя – снова, идиот ты несчастный!

- Нечего было спасать, - орет Поттер, шарахаясь прочь от меня и выбегая из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.

Вот бестолочь… просто замечательно. Самое время плюнуть на безмозглого мальчишку и отправится к себе – но я, выругавшись бессильно, иду за Поттером для продолжения выяснений отношений. Если сейчас не прочистить ему хорошенько мозги, вчерашнее спасение можно считать просто бессмысленной тратой времени.

Дверь в его спальню громко скрипит, но Гарри даже не поворачивает голову в мою сторону. Он стоит перед зеркалом, закутавшись в простыню, и пристально всматривается в стеклянную поверхность.

Я жду – запал прошел, хотя на языке все еще крутится достаточно обидных слов. Поттер, как всегда, не выдерживает – не отрывая взгляд от зеркала, начинает говорить.

- Я думал о тебе. С нашей последней встречи в Хижине я только это и делал. Сперва было просто неловко и стыдно – столько лет ненавидеть и подозревать человека во всех грехах, а он… ну, ты понимаешь. Хотя был же повод, да…
Затем я начал скучать – вот ведь странность. Полный идиотизм хотеть, чтоб тебя высмеивали, говорили колкости и гадости – но это перестает быть таким странным, когда окружающие буквально заливают тебя сахарным сиропом. Ах, Гарри, какой ты герой! Ах, Гарри, ты просто неподражаем… тут и по Тому заскучаешь – я так действительно думал, когда поймал себя на мысли, что мне тебя не хватает…
А потом, в один из дней, я вдруг понял, что устал – от всех. От Молли и Артура, от Рона и Гермионы, от восторженной толпы и от случайных любовников, которые видели во мне лакомый кусочек – но не меня… Черт, я и от Джинни устал, хотя она понимала меня, как никто другой. Вот только дети…
А еще я начал видеть сны. Странные сны… с тобой. Когда Джин… когда ее не стало, когда я остался совсем один – я сбежал сюда. И зеркало принес. Я думал, что хоть так смогу ребят видеть – а вместе с ними начал видеть тебя… И мне было плохо, очень плохо – а ты…

- Я? – не успеваю сдержаться и возмущение прорывается наружу, даже несмотря на то, что я могу слушать его признания часами. – Я, по крайней мере, не бегу от жизни, столкнувшись с ее не самой привлекательной стороной. Я – не глупый мальчишка, который хочет решить все проблемы одним махом. Я – живу, пусть зачастую это больно и тошно.

- Да с чего ты взял, что я хотел… ну, умереть?

Ну, знаете ли…

- Знаешь, Поттер, когда находишь человека, не подающего признаков жизни, а вокруг валяются маггловские таблетки и стоят пустые бутылки из-под спиртного – вывод напрашивается только один.

- Какой я идиот, - Поттер шмыгает носом, качает головой и начинает оправдываться. – Я процесс проиграл, устал как собака, расстроился до слез… просто хотел расслабиться немного, выспаться, выпил – и сон пропал. Ну ни в одном глазу. Я и принял пару таблеток – помню, тетка пила их на ночь… А потом забыл, сколько. Честно…

Он виновато опускает голову, внезапно превращаясь в совершеннейшего мальчишку, которого поймали на какой-то шалости с поличным. А я с трудом подавляю истерический хохот - и в этот момент злость, смешанная с остатками страха потерять этого паршивца, находит себе выход в виде звонкой увесистой пощечины, которую я с удовольствием влепляю Поттеру.

Гарри хватается за алеющую щеку, смотрит обиженно – а потом стремительно бросается мне на шею и жарко шепчет в ухо, что я ему нужен, такой – злой, яростный, недобрый – любой…

В этот раз все по-другому – осторожно, плавно, трепетно. Долго и сладко… Я вхожу в него неторопливо, растягивая удовольствие и наслаждаясь каждый мгновением, он подается мне навстречу, двигается вместе со мной, смотрит в глаза, не отрываясь. Как странно – я никому не был нужен так, как этому непостижимому мальчишке.

Он тихо выстанывает мое имя, слепо водит ладонями по моей груди, задевая соски, доводит меня до безумия. И я вновь теряю контроль, вжимаюсь в Гарри все сильнее, проникаю в него все глубже – и он отвечает, вскрикивая и выгибаясь…

Гарри тихо посапывает в кольце моих рук, заснув почти сразу после оргазма, а я смотрю в зеркало Еиналеж. Сейчас в нем нет ни прошлого, ни будущего – только мое отражение. Я счастлив, абсолютно и безоговорочно. Возможно, это не навсегда – жизнь штука сложная… но я сделаю все для того, чтобы когда-нибудь и Поттер, глядя в зеркало вместе со мной, видел в нем только нас.

Конец.

 Отправлено: 05.06.08 22:04. Заголовок: Я в шоке :sm101: По..

Я в шоке
Потрясаюше!!!!!
Я дочитала и никак не могу прийти в себя, столько противоричивых эмоций. Грусть, радость, какой-то истирический смех, печаль и надежда - НУ ДАЛЬШЕ-ТО У НИХ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО.
ValDi5 глубокий вам поклон
Вы превзошли себя
Спасибо.

 Отправлено: 05.06.08 22:11. Заголовок: Превосходно! :sm47:..

Превосходно!

 Отправлено: 05.06.08 22:50. Заголовок: Ты это сделала! МОЛО..

Ты это сделала! МОЛОДЕЦ!

 Отправлено: 06.06.08 07:12. Заголовок: Дочитала. Спасибо, ч..

Дочитала. Спасибо, что восстановили...

 Отправлено: 06.06.08 09:43. Заголовок: спасибо! :sm55: :s..

спасибо!

 Отправлено: 06.06.08 10:57. Заголовок: перечитывая. нашла м..

перечитывая. нашла маленький тапочек...

цитата:

- Посмотрит на меня, - выкрикивает Гарри, заметив, наконец, что я его не слушаю.

 Отправлено: 06.06.08 11:45. Заголовок: ValDi5 Здорово напи..

ValDi5
Здорово написано!
Оффтоп: Очень напоминает Severus Snape and the Crup. Правда там история была обратной. Гарри - собака, Снейп - хозяин.

 Отправлено: 06.06.08 11:48. Заголовок: ValDi5 пишет: А сей..

ValDi5 пишет:

цитата:

А сейчас… сейчас я хочу, чтоб мы все сделали вмести.

есть еще пара очепяток, но эту я запомнила))

 Отправлено: 06.06.08 21:15. Заголовок: Всем большое спасибо..

Всем большое спасибо, очень приятно читать ваши отзывы)))

Gabriella
Arven
Вот что значит отсутствие беты((( То и дело всплывают на поверхность очепятки)))

Arven

цитата:

Очень напоминает Severus Snape and the Crup

- он на английском? Перевода нет? Я не читала(((

 Отправлено: 06.06.08 21:43. Заголовок: ValDi5 Да, на англ..

ValDi5

Да, на английском.