Снарри-форум

Магглы говорят, мужчинам не стоит отмечать своё сорокалетие, вот я и не стал. Хотя, нет. Можно врать другим, иногда это даже полезно, но врать себе не стоит. Я не хотел видеть никого из тех, кто до сих пор хочет видеть меня. Сегодня мне исполнилось целых сорок лет. Наверное, правильнее было бы сказать всего сорок лет, но… Но я сижу один на маленькой кухоньке и подвожу итоги своей ужасно длинной и бестолковой жизни.

Я был беззаботным мальцом. В меньшей степени у Дурслей и в большей – в течение первый трех лет учебы в Хогвартсе. Я верил в чудеса. Не в том, естественно, смысле, в каком чудо понимается магглами: для них светящийся кончик волшебной палочки - уже чудо. Я верил в чудеса общечеловеческие. В то, что никто никогда не умрет, в то, что добро победит зло, белое восторжествует над черным, друзья останутся верны тебе навечно, а любовь между двумя людьми всегда заканчивается поцелуем под омелой и свадебным пиром. Но я вырос, и этим всё сказано.

Я был воином. Нелепым и неправдоподобно везучим. Ведомым сильными помощниками к большой цели. И моя победа – это победа других. Я лишь по прошествии десяти лет осознал это до конца.

Я был Аврором. Защитником непонятно кого от сам не знаю чего. Я знаю только то, что не жалею о том, что все это к Мерлину бросил.

Я был мужем. И мне сначала это даже нравилось. Рыжая, шумная, с неиссякаемой энергией, она любила меня едва ли не с ползунков, а, повзрослев, опутала меня хитроумно сплетенными сетями так, что и я поверил, что между нами случилась великая любовь. Но это было не так. И я лишь по прошествии десяти лет осознал это до конца.

Я был отцом. Слезы снова и снова наворачиваются мне на глаза. Это неправда, что большие мальчики не плачут. Плачут. Джеймс погиб, когда ему было восемь. Нелепо, банально, особенно для мага. Взбрыкнувшая лошадь сбросила его со спины. Перелом шейного отдела позвоночника. Через год мы расстались с его матерью. Общее горе, вопреки поговорке, нас не сплотило. Дом на Гримаулд Плэйс перешел к ней. Я не смог бы остаться в доме, где эхо всё ещё кружит звонкий смех моего сына. Она смогла.

Я поселился в маггловской квартире, и я стал алкоголиком. Несколько лет я каждое утро начинал со стакана огневиски. Первое время я хотя бы просыпался в своей постели. В последствии, куда только не заводили меня оргии: я просыпался в спальнях у незнакомых женщин, а потом и мужчин. Тогда мне доставлял удовольствие бездумный секс и с теми, и с другими. Но со временем стало ещё хуже…

Я стал наркоманом. Какой-то из моих случайных партнеров – маггл – дал мне белый порошок, такой мягкий и дарящий успокоение. Через пару лет секс меня уже не интересовал. Я мог сутками смотреть по телевизору погоду или рекламу. Мне почти не требовался ни сон, ни еда. В маггловской больнице за углом меня называли котом: столько раз я выживал после кошмарного передоза. И сам себе при этом вызывал скорую. Нет, у меня не девять жизней. Просто они не знали, что Гарри Поттер так легко не умирает. И я об этом иногда даже жалел.

Но я выкарабкался. Вылез из этого дерьма, потому что все это время был безумцем. Однажды в послевоенные годы по долгу службы мне в руки попали его письма к Люциусу. До чего же несовременным или сентиментальным надо быть, чтобы двадцать лет писать письма ни о чем лучшему другу. Но я много чего смог прочитать между строк. Достаточно для того, чтобы сожалеть о том, что мы так и не смогли поладить. Его любовь к моей матери так и осталась его единственной любовью к женщине. Несбывшейся мечтой. В остальном ориентация Северуса Снейпа могла оставить мне надежду стать когда-нибудь любовниками, если бы… Если бы он был жив. Но его строгий взгляд, смотрящий на меня из глубин моего же подсознания, и заставил меня остановиться.

И вот теперь я сижу один на маленькой грязной кухне и смотрю в окно. А за ним серый двор и сломанные качели. Что скажешь: дешевый район. А с этой стороны окна - единственное яркое пятно – красивое растение из семейства толстянок, называемое в народе «живое дерево». Если бы оно и впрямь могло оживлять.

Н-да… Грустно, ничего не скажешь. Я еще раз оглядел толстянку и увидел чуть пожухший листок. Я поморщился: как же он портит картину. Знаю, что ели его оборвать, то из ранки на стебле растения побежит своеобразная кровь – белый густой сок. Впрочем, он быстро засохнет. И я, чуть поколебавшись, сорвал этот лист. Сок, конечно, моментально заструился по стеблю. Я покрутил сорванный листок в руках и машинально разорвал пополам. Вот так и вся моя жизнь разделилась на до и после.

***

Звонок в дверь заставил меня встряхнуться. Кажется, я задремал. Я смахнул со стола ошметки толстянкового листка и, сунув ноги в тапочки, побрел открывать. Кого же, черт возьми, принесло?

На пороге стоял он. Северус Снейп. Ноги моментально стали ватными, голова закружилось, а мозг отказывался верить в происходящее.

- О господи, Поттер, какого черта вы стоите, как истукан? Сначала вы двадцать с лишним лет не давали мне покоя своими мечтами в лучшем из миров, теперь вовсе ухитрились оживить и даже кофе не предложите.

- Оживить..? Профессор, я…

Снейп фыркнул:

- Да какой я теперь вам профессор! Боюсь, что мы с нынешним вами ровесники, и по количеству неприятностей ваш жизненный путь моему едва ли уступает. Мне очень хочется верить, что это дало вам столько же мудрости, сколько и мне.

Да, передо мною действительно стоял мой старый учитель. Всё, что мне оставалось – это принять происходящее таким, какое оно есть. Удивительное растение сыграло со мной сумасшедшую шутку. Я кивнул Снейпу и пошел на кухню.

Поставив старую треснутую чашку с кофе на стол, я пробормотал:

- Угостить мне вас нечем. У меня нет даже хлеба.
- Неудивительно. Кофе у вас тоже на вторую чашку не хватило?
- Кофе у меня достаточно, - я безумно улыбнулся, чувствуя, что схожу с ума от радости, - у меня нет второй чашки. Так что придется нам пить из одной.

Я схватил со стола ужасное фарфоровое изделие, сделал шумный глоток и сунул чашку в руки онемевшему профессору:

- Пейте!

К моему удивлению, Снейп кофе отпил.

- Значит, вы не отказались от мысли соблазнить меня.

Я помотал головой. Кажется, щеки все-таки залил румянец.

Гарри, не сходи с ума! Тебе сорок лет, какого черта ты краснеешь?

Снейп сделал ещё глоток, отставил чашку и подвинул своей стул ближе к моему.

- Значит вы, мистер Поттер, решили соблазнить меня фиолетовыми тапочками, треснутой кружкой и растворимым кофе? Изобретательно, ничего не скажешь.

И его губы впились в мои. Словно ножом по плоти.

Голова закружилась, я отчаянно пытался удержать сознание, но обморок подступал всё ближе, ближе…

***

Глаза открыть удалось не сразу. Из прокушенной губы сочилась кровь. По стеблю чудесного растения на моем окне струился свежий млечный сок, а на столе передо мной лежали две половинки слегка пожухшего листочка.

Fin.