Отправлено: 10.01.09 21:46. Заголовок: «И вся эта мишура…», ГП, СС, мини, G, для Асканио

Название: «И вся эта мишура…»
Автор: ele
Альфа: Sever_snape
Бета: Бригада скорой помощи Святого Мунго
Рейтинг: G
Герои: ГП, СС
Жанр: Драма
Дисклеймер: Все не мое – у меня не так.
Размер: мини
Саммари: «Гарри лично позаботился о том, чтобы портрет Северуса Снейпа висел в Хогвартсе, но, думаю, он никогда не прийдет поговорить с ним» JKR
Примечание: Написано на «Новогоднюю чехарду» Снарри-форума в подарок для Асканио по ключевому слову «мишура». Поздравляю с Новым Годом и Рождеством!

 Отправлено: 10.01.09 21:49. Заголовок: В Большом Зале яблок..

В Большом Зале яблоку негде упасть, хотя очень сложно представить существо, вздумавшее здесь раскидывать яблоки в декабре, в канун Рождества. Невольно видится, как они раскатываются по полу: красно-бордовые — почти черные, тугие, с горькой коркой, такие, как были в ЕГО воспоминаниях — лишние в сегодняшней новогодней мишуре. Как стоящие у стен люди сконфужено отпинывают их украдкой подальше, стараясь спрятать от посторонних глаз неловкие движения и соблюсти приличия и траурно-торжественное выражение лиц.

Оно почти одинаковое у всех, но если вглядеться, заметна разница — небольшие нюансы, очень красноречивые. У Кингсли и стоящего за его спиной Перси позы продиктованы важностью миссии. Только министр искренен, а Перси... Нет, он тоже, но пальцы теребят край обшлага парадной мантии, а зрачки мечутся по залу в поисках членов семьи — ему явно неудобно. Я понимаю причину его неловкости: он запутался и теперь не вполне уверен, что его бог весть который по счету вираж на министерской лестнице не выглядит смешно. Перси славный, как-то сами собой забылись и его письма-предостережения Рону, и сложные восторженные отношения с властью — той, что в данный момент. Я хорошо знаю, что такое право на заблуждение, особенно когда в него свято веришь. Кингсли Шелгбот не слишком официально выглядит в роли министра — наверное, это тоже сбивает Перси с толку. По-моему, ни о чем другом думать сейчас он не способен. Мне хочется подойти к нему и на мгновение сжать плечо, просто так. Но кто я такой, чтобы влезать в чей-то непростой диалог с самим собой. Кто бы влез в мой и расставил все по местам… Зачем я здесь? Хорошо, хоть отвертелся и теперь подпираю спиной колонну в дальнем углу зала, а должен бы переминаться с ноги на ногу рядом с Перси. Мне не стоило сюда приходить, но и не прийти я не мог. Вряд ли такая обструкция осталась бы незамеченной. Я сам это затеял. И я прав, наверное. Вот только...

— Друзья...

Я невольно морщусь, против желания вспоминая Фаджа. Морщится и Кингсли, словно и сам не понимает, как заранее приготовленное слово сорвалось с уст, и недоумевает, почему оно так фальшиво звучит. Его неловкость вызывает сочувствие. Слово на публике, даже самое искреннее, тут же оборачивается пустым сотрясанием воздуха, а если ты министр, то началом передовицы «Ежедневного пророка» — прочтут обязательно, но наверняка не поверят в искренность и будут искать подвох. Теперь-то я догадываюсь, почему Дамблдор всегда обходился малопонятными загадками, больше похожими на ребусы в детском журнале, чем на связную речь самого могущественного мага современности. Но где тот Дамблдор? Олух, уловка, лопух и что-то еще — теперь уже не вспомнить. Жаль… Кингсли прокашливается, но решает оставить все как есть — слава Мерлину, что моя роль в сегодняшнем действе была всего лишь... практической, что ли. Надеюсь, до меня очередь не дойдет, я в свое время и так более чем достаточно высказался. А теперь мне и вовсе лучше молчать.

Перевожу взгляд дальше, пока министр прочищает горло и вспоминает слова.

Профессура. Минерва МакГонагалл возвышается над преподавательским столом, как всегда гордая и неприступная. Высокая, наверное, не ниже Дамблдора. Отсюда мне видно, что спинка резного директорского кресла, рядом с которым она стоит, доходит ей до плеча, как и Альбусу... Или нет? Интересно, Снейп в нем смотрелся так же чужеродно? Слава Мерлину, мне не придется привыкать к переменам. Я намеренно избегаю встречаться с ней взглядом, да и она не особенно стремится остановить на ком-нибудь глаза, кажущиеся влажными то ли от слез, то ли от отраженного блеска свечей. Что в них прячется? Горечь?.. Сожаление?.. Усталость?.. Я не знаю. Вероятно, все вместе, но сочувствия она не ищет, в этом я уверен.

Чуть левее Минервы МакГонагалл — Треллони, ее присутствие не удивительно. После всего, что между нами было, я чувствую нечто, очень похожее на родство, и она даже приблизительно не догадывается, в чем именно. Я готов простить ей все за ее меткий бросок хрустальным шаром в голову Грейбека. Вот только Лаванда его все равно не оценила — не успела... Нужно как-то научиться не думать. Что бы я ни сказал, как бы ни оправдывался перед самим собой или кем-то еще... Да ни перед кем я и не пытался — нет таких оправданий. Я позволил друзьям умирать за себя.
Лаванды нет…
Опять не хватает воздуха.
Наверное, с этим можно научиться жить, но пока не знаю как...
Кого я обманываю? Мне придется жить с этим, каждым своим вдохом опровергая их смерть.
За них.
Но этого так мало...
Так безнадежно, неоправданно мало.

И ничего невозможно сделать. Пусть я и хозяин Даров Смерти, но что это дало?!

Я понимаю, что мысли снова уходят на проторенную кольцевую дорогу — она кольцевая, в этом я уже столько раз убеждался, но вновь и вновь хожу по замкнутому кругу: Люпин, Лаванда, Колин, Фред и еще полсотни... Снейп. Волдеморт, мир его праху, был прав. Я позволил друзьям умереть за себя. Если бы не моя ошибка, Хогвартс не был бы разрушен. Гермиона говорит, время поможет. Наверное. Когда-нибудь... Только вот и сама Гермиона, стоит лишь возобновить разговор, тут же начинает упрекать себя, что зря не прислушалась к моим доводам в сентябре, зря сама меня переубедила, а стоило довериться моей интуиции — ведь за меня во мне говорила частица Волдеморта, — но она же не знала и затравленно отводит глаза. И все были бы живы. Мы друг друга понимаем. Только вот толку?

Флитвик стоит рядом с профессором предсказаний. У него как всегда потешное выражение лица и даже очевидная скорбь выглядит забавной. Почему-то мне всегда казалось, что он в принципе не может никого осуждать. Наверное, после того как Снейп долбанул его Ступефаем, Флитвик пытался найти какие-то связи между очевидным предательством и полной его невозможностью и в конечном итоге все списал на «так сложилось». Я его совсем не знаю.

Так же, как не знаю, почему смущенно блестят и бегают по залу маленькие глазки профессора Слагхорна и почему он старательно прячет руки и не смотрит на занавес, словно опять очутился в Большом Зале в зеленой пижаме.

Здесь у всех свои тайны и свои счеты, своя вина. Равно как много их было и у человека, ради которого мы все собрались здесь в канун Рождества.

Такая вот примета времени: утром поминки — вечером праздник.

Мишура уже развешана на стенах, с потолка привычно свисают наколдованные сосульки, огромная ель, наверняка принесенная Хагридом — он и сейчас неловко поправляет разноцветные шары, точно все еще не может остановиться, и украдкой, как ему кажется, шмыгает носом, — пестрит разномастными украшениями даже больше, чем обычно. Оно и понятно: жизнь продолжается, должна продолжаться, несмотря на потери, вопреки им, ради них.

А Кингсли продолжает свою речь, изрядная часть которой все-таки пролетела мимо моих ушей:

— ...непростая судьба. Я не судья, да и никто из нас не имеет права...

Судить???

Вот уж не ожидал такого поворота! За что судить? В растерянности оглядываюсь на столы факультетов, но все сидят, плотно сомкнув ряды, и уже невозможно понять, кого не хватает, кого ОН пытался спасти и не спас. Но остальные же живы, и не в последнюю очередь благодаря ЕМУ ждут праздничного ужина! Кто смог больше — ткните пальцем! Немедленно!!! Иначе меня разорвет! Все внутри закипает, я в ярости открываю рот, чтобы выкрикнуть... не знаю что! Что так нельзя, что никто не имеет права судить, что ОН сделал все что мог, и что ему не нужны никакие сомнительные благодарности, никакие судьи, никакая словесная мишура! Я уже ненавижу себя за то, что сам же и затеял это представление. Не знаю, что скажу! Горячая злость подстегивает, но чья-то прохладная ладонь накрывает мои губы и затыкает еще не родившийся крик. Гермиона.

В ушах стучит, и сквозь нарастающий шум я все-таки слышу продолжение:

— ...мы все считали его предателем, и все, что мы сейчас можем — отдать последнюю дань уважения человеку, пожертвовавшему своей жизнью ради всех нас, ради учеников Хогвартса, ради Школы. Настоящему герою… Я плохо его знал, но вы знали лучше, как и тех, кого сейчас нет рядом, кто так же, как и Северус Снейп, в решающий момент сделал то, что должно. Почтим их память минутой молчания. И пока мы живы, наша благодарность с нами.

Мне тут же становится стыдно за внезапную вспышку. Нужно что-то делать с нервами. Кингсли-то в чем виноват? В глазах печет.

Жизнь продолжается, и никакими речами не вернуть погибших. Молчанием их тоже не вернешь.

В кромешной тишине слышен только звук отодвигаемых стульев. Минерва МакГонагалл взмахивает палочкой — тяжелая портьера за ее спиной бесшумно скользит вниз, открывая портрет в тяжелой раме. Еще несколько пасов, и изображение оживает. Мне даже жаль — лучше бы он не двигался, рама как клетка, никуда уже не денешься. Снейп на портрете такой же, как и в жизни — угрюмый и отстраненный, ему явно нет никакого дела до происходящего. Кингсли кладет на небольшой постамент нечто блестящее. Орден Мерлина. Посмертно... А я вспоминаю свой третий курс и посулы Фаджа. Снейпу тогда очень был нужен этот орден. А теперь? Награда нашла героя...

Тошнит и очень хочется на воздух... Как сквозь толщу воды слышу тихие проникновенные слова директора: о портрете, о том, что Хогвартс — дом для каждого из нас, что Северус Снейп как никто заслуживает... что-то о моем вкладе в сегодняшний день и восстановлении справедливости...

Мне нужно на воздух. Глаза слезятся от блеска елочных шаров и мишуры, от пламени многократно отраженных в них свечей. Об окончании церемонии я догадываюсь только после того, как кто-то осторожно берет меня за локоть.

— Гарри, мы сейчас перенесем портрет в мой кабинет. Я думаю, Вы бы хотели… — директриса осекается. — Если Вы хотите... Вы можете с ним поговорить.

— Нет!!! — бросаю почти в испуге и тоже осекаюсь, — нет... Спасибо, профессор МакГонагалл. Не нужно. Я не хочу… Извините.

Мой бывший декан поджимает тонкие, в морщинках, губы, отчего лицо приобретает сердитое выражение, но ожидаемый укор в глазах так и не появляется. Не уверен, что она сама скоро решится заговорить с портретом своего предшественника. Мне проще, я могу сбежать, а ей придется видеть его каждый день.

— Я как-нибудь в другой раз... Позже... — вру я, чтоб исправить ситуацию, прекрасно понимая, что этого никогда не будет, даже если... Да нет таких если! — Спасибо вам огромное. За все...

— Тебе спасибо, Гарри. Если бы не ты...

Но я прерываю ее речь отрицательным взмахом головы: не надо, я знаю. И знаю, какие двойственные чувства вы сейчас испытываете. Как и я, но — другие. Кто-то должен был это сделать — восстановить справедливость.

А мне необходимо на воздух...

Студенты медленно покидают Большой Зал. Жизнь продолжается, и пусть еще очень тихие, но уже слышны разговоры о рождественском ужине, о предстоящем бале. Восстановленный Хогвартс нуждается в празднике. Уже вечером никто не вспомнит о панихиде по Снейпу. Вслух, во всяком случае. Так и должно быть, ради этого, как сказал Люпин в лесу, они сражались и погибли. Изо всех сил пытаюсь уверить себя в этом, но все-таки ускоряю шаг, чтоб не слышать.

— Гарри! Ты останешься? — Джинни подхватывает меня под руку и с надеждой заглядывает в глаза.

Сжимаю ее теплую ладонь.

— У меня еще дела сегодня. Будь умницей, — и, останавливая дальнейшие вопросы: — Увидимся завтра. Повеселись за меня, ладно?

 Отправлено: 10.01.09 21:50. Заголовок: *** Я вываливаюсь в..

***
Я вываливаюсь в прохладный лондонский сумрак около Гайд-парка, за какими-то мусорными баками. Не так я представлял себе первый свободный от обязательств сочельник — сказать честнее, я совсем его никак не представлял, но хотелось, чтобы послеполуденное солнце подсвечивало сугробы и взметнувшиеся вверх из-под ног случайного прохожего снежинки искрились серебром. Вместо этого над головой туго затянутое облаками небо, готовое вот-вот то ли разразиться снежным бураном, то ли просто плюнуть мне в лицо пригоршней замерзшего дождя. Но все равно я почти счастлив. Почти. Это «почти» так велико, что способно затмить собой все. Но если его отодвинуть, то, можно почувствовать удовольствие и от улыбки мелькнувшего в толпе парня, и от крика девочки, на миг потерявшей маму, и даже от собственной беспомощности. Я свободен. Наконец-то. Это и радует, и опустошает одновременно, но за последние полгода я как-то приноровился жить с этой пустотой. Не слишком хорошо, но все-таки. Людской праздничный многоголосый поток подхватывает меня и несет к сверкающим витринам. Рождество и подарки. Люди снуют туда-сюда, задевают друг друга локтями, бранятся в шутку и всерьез. У всех на лицах озабоченность: нужно успеть, нужно найти подарок, да такой, чтобы угодил. И это непросто, никогда не догадывался — насколько. Я тоже не исключение в многоликой толпе. Так приятно ощутить себя ее безмозглой частью. «Ваши умственные способности — не новость», — голос в моей голове имеет характерные интонации. Я даже оглядываюсь, пытаясь опознать в профиле мужчины, наступившего мне на ногу, знакомые резкие черты. Глупость. Нельзя выдавать желаемое за действительное.

Я долго брожу по Ноттинг-хилл, не пропуская ни одного магазина, глазею на прилавки, что-то покупаю. Отец Рона наверняка порадуется микроволновой печи. Чтобы предотвратить семейный скандал, я покупаю огромный пакет с разномастной цветной шерстью для миссис Уизли, с ужасом думая, что как пить дать она будет подбирать моточки для Фреда... Но здесь я бессилен. Как бессилен перед неизбежностью того, что Джордж наверняка получит на рождество два свитера... Опять задыхаюсь и пытаюсь переключиться.

Рону я куплю подарок позже, когда добреду до Диагон Элли. А пока в каком-то претенциозном, судя по многозначительно лаконичной вывеске, магазине обзавожусь браслетом с изумрудными вставками для Джинни. Он ей должен понравиться, зеленые камушки пойдут к рыжей шевелюре. Судорожно сглатываю, отпуская нехорошую тяжесть в груди. Джинни будет рада любому подарку. Я знаю. Уверен. И от этого на душе теплеет. Но все равно остается прискорбное чувство недосказанности. Гермиона наверняка бы его объяснила... Она меня понимает.

Кстати, о Гермионе, — в самый раз беспомощный набег на книжный магазин. Будь я маглом, у меня бы от тяжести отвалились руки: я просто скупаю все, что под руку подвернется, зачем-то усугубив дело книженцией по психологии под названием «ПТС и как с ним бороться». Чушь. Интересно, что она скажет? Интересно, что сказал бы ОН. Да к черту! Я не обязан отчитываться в своих порывах призрачному фантому. Реальный ОН не удостоил бы это издание даже взглядом. Меня клинит, приходится признать. И тот человек, что только что задел мое плечо, весьма пребольно, стоит отметить, уж никак на него не похож. Хотя...

Я встряхиваю головой и снова возвращаюсь к сегодняшнему утру. Дурость. Глупость. И вообще, несусветное вранье. И как же премерзко выглядел я сам! Как же гадко я себя чувствую. Но что мне оставалось делать? Не пойти я не мог — ОН заслужил. Невольно хмыкаю. «Заслужил» — это приговор. Все, что он сделал — достойно. Почти. Точка. И его портрет должен висеть. Мне до сих пор стыдно за вспышку, когда я чуть не сорвался. Но самое обидное, что и для Кингсли, и для всех, находящихся в зале, слова о суде были только словами, а для меня это — реальность. Я сужу. Я осуждаю, оправдываю и вновь сужу! И это такой до чрезвычайности личный процесс, что никакого посягательства извне я просто не могу принять. Мое! Все, что связано с этим человеком, — мое. И никто не имеет права лезть. Единственный возможный судья здесь — я сам. Я знаю, что не прав, знаю, что необъективен, как недолюбленный младенец, но, черт возьми, никто не имеет права судить, кроме меня! Все, что было в его жизни, было из-за меня или для меня. Даже распри с моим отцом, даже любовь к моей матери. Да, да, я понимаю, что я — лицо в их отношениях второстепенное, но, Мерлин мой, меня было больше, да хотя бы по времени я был дольше... И не мир ОН спасал, а МОЕ. Поэтому судья — только я. Бред, конечно, обо мне он не думал, я всего лишь абстрактный мистер Поттер — ее и его сын, олицетворенная вина и наказание.

Я наглею, знаю. Но... встань он сейчас передо мной, ничто бы не изменилось.
Я ЕГО ненавижу.
За то, что он меня не любил.
Других причин теперь нет.
Все осыпалось рождественской мишурой под ноги. Я и только я имею право на суд и ненависть. Я зарвался... И мне не стыдно. Даже сегодняшним представлением я узурпировал память о нем — для себя... Никто не понял, но я-то знаю...

«Вы эгоист, Поттер.» — «Только с вами и не больше, чем вы, сэр. Квиты?»

Мне не хочется представлять его ответ, я даже приблизительно не имею понятия, зачем так цепляюсь за его возможную реакцию. Некрасиво. Но я не знаю, как было бы красиво в этом случае. Спросить? Глупая мысль. Портрет бы наверняка ответил, а вот реальный Снейп — вряд ли.

 Отправлено: 10.01.09 21:52. Заголовок: *** Я брожу по Диаг..

***
Я брожу по Диагон Элли до синих сумерек, не уверен, что остался хоть один магазин, где бы мне не пытались всучить что-нибудь соответствующее случаю. Не всегда в точку, но я нашел то, что искал.

Дальше тянуть время смысла не имеет.

Аппарирую на опушку леса. Пять шагов до знакомой двери. Стучу, прислушиваясь и пытаясь обмануть самого себя. Что громче? Стук костяшек о трухлявые доски или буханье сердца в моей груди? Да здесь ли он вообще? Вполне возможно, дом уже пуст, а хозяина и след простыл. И все-таки безумная надежда движет моей рукой, и каждый удар о дерево попадает в унисон с ударом сердца. Такая вот азбука Морзе. Пан или пропал.

Дверь резко распахивается, и прежде чем меня успели окатить какой-нибудь гадостью, выпаливаю:

— Я пришел поговорить.

— И кто вам сказал, что это хорошая идея, мистер Поттер?

Я не дам сбить себя с толку, постараюсь, во всяком случае.

— Я Гарри. И идея плохая, но от меня этого ждали, — закидываю удочку в надежде, что дверь не захлопнется сразу перед моим носом. С тех пор, как ему стало лучше, разговаривать не в пример сложнее, все время приходится изобретать наживки, уверен, что он ведется на них ради чистого научного интереса, ничего личного, а обидно. Всегда «мистер Поттер» — абстракция. Вот и сейчас:

— Вы всегда пытаетесь оправдать ожидания?

Дверь не закрывается, и я протискиваюсь в тесную прихожую.

— Это важно?

— Нет, — отрезает он, но выставить меня не пытается.

— Я так и думал. Вот принес пирог и елку...

Тут же в доказательство шуршу пакетами и извлекаю на свет уменьшенную ель и помятый пакет с тортом. Черт.

Он молчит, а я возвращаю дереву нормальный размер. Лучше бы мне этого не делать. Сразу становится тесно, колючие лапы впиваются в лицо, пригвождая меня к закрытой двери, а его к вешалке. С Рождеством, профессор... Черт! Черт!!! Зато не нужно говорить и что-то объяснять. Следующие несколько минут мы заняты решением проблемы: кое-как втаскиваем ель в единственную комнату, устанавливаем ее в углу — делать-то нечего, выдираем иголки, смотрим друг на друга выжидающе. Я с надеждой, а он обреченно.

— Судя по атрибутам, Вы решили скрасить мое одиночество, как вам показалось, приятной компанией? Полагаю, выгнать мне Вас не удастся?

Он шипит, но могу поклясться, сдался перед неизбежным. Колет в груди. Он заложник обстоятельств, и мы оба это знаем, что вовсе не способствует продолжению беседы. Я тоже заложник, но его это совершенно не интересует. Черт…

А все началось с портрета. Ну да, именно с него и с моего помешательства. Ни в ту злополучную ночь, ни несколькими днями позже портрет Снейпа не появился в кабинете директора. Нет, разумеется, я понял объяснение профессора МакГонагалл, что директор Снейп уволился, а потому и портрета нет. Трупа тоже не было. Хижина сгорела, оставив мне какую-то шизофреническую призрачную надежду. Да, я понимаю, что был не в себе, да и сейчас не очень-то, но с маниакальным упорством цеплялся за мысль: а вдруг ОН каким-то чудом выжил? Смешно, конечно, но на фоне лихорадочного траура, перемешанного с облегчением от окончания войны, это не казалось таким уж абсурдом.

Кого я обманываю? Именно абсурдной эта мысль и казалась, и я раз за разом заталкивал ее подальше. Жизнь не может быть настолько благосклонной. Чудеса случаются с другими, и Северус Снейп мертв так же, как безнадежно мертвы по моей вине еще полсотни людей. Хотелось выть, забиться в глубокую нору и никогда не показывать нос наружу, не хотелось быть собой. Не хотелось чувствовать, дышать и каждую секунду ощущать, что я жив, а вот они... В конце концов я как-то справился, смирился, уговорил себя, построил иллюзорные подпорки, что теперь живу ради тех, кто погиб, но это не помогло, этого было недостаточно, чтобы забыть. А может быть, именно забыванием я был занят, когда лихорадочно пытался разгадать тайну непоявления портрета. Это отвлекало, и ни о чем другом летом я ни говорить, ни думать не мог. Так хотелось отвоевать у совести и у смерти хотя бы одну жизнь. На фоне пятидесяти это немного, но... ОН столько раз меня спасал, мог бы и еще раз, должен был, просто обязан, ну что ему стоило выжить — ведь это такая малость, иначе зачем была нужна семнадцатилетняя епитимья, если в финале она обернулась полным фиаско? Это уже потом я понял, что все не меня ради, и плевать ему на мои чувства и на то, что его жизнь необходима для моего психического здоровья. Мои проблемы, совершенно его не касающиеся. Он прав, но... В какой-то момент от меня стал шарахаться даже Невилл. Теперь-то я понимаю — не слишком приятно, устав от тяжелого трудового дня и присев на пыльных каменьях, чтобы отдохнуть и перевести дух, раз за разом выслушивать мои откровения: а вдруг Снейп жив, магию же не проведешь и должно быть объяснение, а потому...

Кончилось тем, что профессор МакГонагалл, тоже подвергавшаяся моим неуемным нападкам, однажды утром во время завтрака в еще не восстановленном Большом Зале поставила на стол думосброс и торжественно объявила, что я ее достал. Вернее, она не так сказала, но какая разница, думаю, к тому моменту она уже и сама себя извела теми же вопросами, что и я. Одним словом, всем было предложено оставить в думосбросе свои воспоминания о Снейпе, все равно какие, лишь бы художник смог по ним натуралистично воссоздать образ. Честно говоря, глядя на Невилла, почему-то первым подошедшего к чаше, я ужаснулся. Тот еще образ получится... А Гермиона покачала головой и произнесла: «Все равно странно...» И меня как подбросило, и больше уже не обращая ни на кого внимания, я выбежал из зала. Добежав до кромки леса, аппарировал, хорошо, хоть знал куда. На что я рассчитывал? Да бог его ведает. Мне вдруг показалось, что раз портрет не появился в кабинете директора, хоть и должен был, и раз Снейп, пусть и формально, уволился, то... Что «то», я не мог высказать, но чувствовал: магия Хогвартса должна была выкинуть какой-нибудь головокружительный фортель и явить портрет, пусть если не в самом Хогвартсе, то, например, у Снейпа дома. А почему нет?!

И я не ошибся. Вернее, я обманулся по всем статьям, но, к счастью, это уже не имело никакого значения, потому что, аппарировав в Тупик Прядильщиков, я промахнулся и вместо порога приземлился, наверное, в гостиной или в библиотеке — я так и не понял, зато увидел согбенную фигуру около одной из полок. Бывают такие моменты в жизни, когда, если потом их прокрутить, все идет само собой, будто происходящее предопределено, а ты сам действуешь по наитию, подчиняясь давно кем-то написанному сценарию. Так было и в этот раз. Не сработал антиаппарационный барьер, Мерлин знает почему; Снейп слишком долго поворачивался, тоже Мерлин знает почему — как потом выяснилось, слаб был; а я, благодаря провидению все того же Мерлина, слишком быстро кинулся наперерез. Замедленное кино. Каждое движение отчетливо до рези в глазах. Он не успел смыться при моем появлении, а я успел вцепиться пальцами в черную пыльную мантию и даже чихнуть, прежде чем аппарационный рывок выбросил нас из дома и занес невесть знает куда, а именно в место, где я сейчас тереблю обтрепанный рукав свитера.

И ни за что другое я ему не был так благодарен. Он не умер. Не подох на грязном полу Визжащей Хижины. Это все искупало. Для меня. А он, естественно, не понял или не дал себе труда понять, а, всего вероятнее, просто мне не показал. Ну не дурак же он в самом деле? Хотя тогда это предположение мне не помогло. Не поможет и сейчас. Сколько бы Снейп не вопил о моем прославленном упрямстве, таких ослов, как он сам, еще поискать.

 Отправлено: 10.01.09 21:53. Заголовок: — Сегодня Рождество...

— Сегодня Рождество... — констатирую я очевидное, только чтобы заполнить возникшую паузу, а если честно — чтобы не оказаться выброшенным на улицу. Он, конечно, этого не сделает, но наверняка захочет. — И Вы не исчезли...

— За малым, мистер Поттер, — он отходит к окну и с презрительным недоверием оглядывает ель в углу и меня с тортом. По всему видно — ель ему нравится больше. — Вы опять поймали меня за полу мантии. Еще минута — и я был бы избавлен от Вашего присутствия навсегда. Мне снова не повезло. Вы довольны?

— Я Гарри... И — нет, я недоволен. Я не хочу, чтоб Вы исчезали. Но ведь мое желание значения не имеет? Вы все решили.

— Вы абсолютно правы, мистер Га... — его лицо приобретает неописуемое выражение: смесь отвращения — как будто он нарезает слизня, презрения — как будто этот самый слизень лишний в данном конкретном зелье, и чего-то еще, чего я понять не успеваю. — Мистер Поттер. Мне от Вас не отделаться...

И потом, очевидно сникая, обреченно:

— Как все прошло?

И я обретаю почву под ногами.

— Как Вы и предполагали. Пафосно и траурно-торжественно. Вы официальный герой. Портрет после церемонии перенесли в кабинет директора. Надеюсь, Дамблдор не проговорится... А, совсем забыл! Вас наградили Орденом Мерлина.

— Награда нашла героя, — бурчит он себе под нос, а я пытаюсь не рассмеяться в голос.

— Что Вас рассмешило, Поттер?

— Да так, ничего. Именно это я и подумал, когда увидел орден. Слово в слово. Простите, — он недоверчиво хмыкает. — Никогда еще не чувствовал себя так погано. Можно я наряжу елку?

Он идет к шкафчику, достает бутылку виски, и только теперь я замечаю, что кроме этой бутылки на полках нет ничего и все остальное помещение тоже пустое. Впечатление необитаемого острова. Здесь никто не жил. Похоже, я опять успел чудом. Ну не ждал же он меня, в самом деле, прежде чем аппарировать в неизвестном направлении. Значит, чудом.

— Вас это задевает? — цедит он, но в голосе недостает язвительности.

— Ваш орден? Нет, конечно. Просто я впервые в жизни так оголтело врал всему миру.

— Ой ли?.. Впервые?

— Вас это, конечно, удивляет, но так оно и есть... Знаете, мне очень хотелось сказать профессору МакГонагалл, что Вы живы. Боюсь, это сильно облегчило бы ее ношу.

Не могу сообразить, что я сказал не так, но он моментально взвивается как петарда, подожженная не с того конца, и тут же взрывается гневной речью:

— Вы, мистер Поттер, как всегда, слишком высокого о себе мнения. Герой, мученик, ответственный абсолютно за все. Готов поклясться, что за каждого погибшего Вы лично поставили свечку и в каждой смерти вините себя. Так вот, послушайте, что я Вам скажу: миру нет дела до Вашего раздувшегося самомнения. Абсолютно никакого! Люди гибнут каждую секунду тысячами. И Вы здесь ни при чем! Вы не бог, и даже не Альбус Дамблдор. Готов поспорить, Вы выстроили какую-нибудь мифическую пирамиду с собой во главе, и теперь все жертвы этой войны на вашей совести? Даже я. Именно поэтому Вы здесь. Так вот, самоуверенный кретин, Вы неправы! И если Вам так уж хочется играть в страдальца, будьте добры, вычеркните меня из своего списка.

Я не знаю что сказать, только пальцы безвольно разжимаются, и проклятая коробка с тортом падает на пол. Я смотрю, как кремовое великолепие превращается в аморфную массу, и пытаюсь не дышать, потому что если я сейчас разожму рот, то... скорее всего, закричу или заплачу. Последнее вероятней.

— Можно, я наряжу елку? И я Гарри, — я опускаюсь на колени, машинально сгребаю ладонями крем с пола и не плачу. Торт восстановить не удается, липкое месиво забивается между пальцами, но дыхание постепенно приходит в норму. Жаль, что торт погиб, он был чем-то похож на Хогвартс. Хогвартс мы восстановили, во всяком случае, стены, а вот торт... Это я всхлипнул?

— Вы еще долго собираетесь себя жалеть? И нарядите уже эту чертову елку! — он почти кричит, и от его крика меня прорывает.

— Вот кто бы говорил! И Вам не совестно ставить мне в упрек мое признание вины? Как будто это не Вы всю жизнь отрабатывали один-единственный проступок! Ох, как хорошо звучит: бог Северус Снейп! Одна ошибка — и он послал на смерть любимую женщину. Так вот, послушайте, что я Вам скажу: это не Ваша вина!!! Вы оказались не в том месте не в то время! Я долго думал: не доложи вы Лорду, пророчество все равно так или иначе дошло бы до его ушей, потому что так было нужно! Он все равно бы узнал — Дамблдор бы постарался, у Альбуса не было бы иного выхода. Вы просто облегчили его задачу! Это судьба! Но Вы же были чересчур горды — Вы себя возвели на трон или на плаху, да какая, к черту, разница! Вы так упивались своей виной, что кроме нее ничего и никого вокруг не видели!

Дыхание закончилось, а вместе с ним и слова. Мы стоим друг напротив друга, сжав кулаки, и, готов присягнуть на чем угодно, у нас сейчас одинаковое выражение лиц. Яростное и... загнанное. Я хочу сказать: «Простите», — но не успеваю.

— Такая пламенная речь, мистер Поттер, жаль, что напрасно. В какой-то степени Вы правы. Знаете, в какой? Вы оправдываете меня — чему я, признаться, немало удивлен, — потому что сами ищете оправдания, а его нет! И не может быть.

Туше. Тупик. Пат с обеих сторон.

Меня хватает лишь на негромкое:

— Вот я и говорю — можно я наряжу елку? И я Гарри.

Так бывает: если тонкой иглой проткнуть воздушный шар, он не взрывается с хлопком, а медленно сдувается, постепенно обмякая. Приблизительно то же происходит и с нами.

— Торт испорчен.

— Да черт с ним.

— Я догадывался, что Вы не любите сладкого, ну, вот и проверил...

Дальше дело происходит в полнейшей тишине. Я иду в прихожую, достаю из пакетов елочные украшения и мишуру, вываливаю все это в комнате у ног так и стоящего неподвижно, словно памятник самому себе, Снейпа.

— Вам больше красные нравятся или зеленые? — он не отвечает. — Значит, зеленые. Можно было бы и не спрашивать. Или все же красные?

Пока я занят украшательством, Снейп отходит к столу, разливает по стаканам виски. Неслыханная щедрость с его стороны. Мой торт, что ли, наконец его пробрал? За те полгода, что я сюда таскаюсь, подобной щедрости я еще не видывал. Торт, не иначе… И как он меня до сих пор терпит? С другой стороны: а что ему еще остается? Он мертв. Официально. И он у меня в заложниках, мы оба это понимаем. Даже более того — не сговариваясь, друг другу подыгрываем. Он хотел иллюзии смерти. А я к его желанию прислушался. Такое вот неожиданное родство душ. Недолговечное. Представляю, как его переворачивает только от одной этой мысли. И, судя по всему, сегодня последний бал. Удивляюсь, что на финальный выход он меня пригласил, вернее, дождался моего присутствия.
Я всегда оказываюсь не в том месте и не в то время. Вряд ли он рассчитывал шесть месяцев назад, из последних сил аппарируя в Тупик Прядильщиков, наткнуться хоть на кого-нибудь, тем более на Гарри Поттера. Но по воле злой судьбы наткнулся... именно на меня. Я так никогда и не спросил, за каким чертом его туда понесло именно в ту минуту, когда и меня за тем же чертом понесло туда же. Что он там забыл? Ага, в собственном доме. Интересно, успел ли взять? Впрочем, потом у него были все шансы вынести по кирпичику весь дом в Тупике.

Я сильно не уверен в следующей фразе, но, будь я проклят, а все же скажу, больше случая все равно не представится. Водружаю красную с зеленым звезду на маковку елки:

— Вы будете смеяться, только прошу Вас, потом, хорошо? В Ваших воспоминаниях, — мы уже говорили на эту тему неоднократно и сейчас нет никакой необходимости смущенно делать вид, будто этого не было, хотя Снейп поначалу именно этого и хотел, — Вы ни как не отреагировали на известие о моей скорой предначертанной смерти...

Я пропускаю следующую часть фразы, где должен был бы сказать, о том, что позже он слишком бурно отреагировал на известие о тщетности своих попыток меня спасти и тем самым хоть частично замолить грехи. Эту несладкую часть нашей истории мы уже выяснили, а потому нет смысла ее ворошить. В принципе, и задавать такой вопрос тоже смысла не имеет, ответ на первую часть содержится во второй. Но все же... И это то самое мое фирменное упрямство: я ни как не могу смириться с тем, что, спасая и оберегая меня, в последний год даже фактически служа мне, он меня не видел. Я не существовал в его системе ценностей. Как таковой. Зеро. Меня это злит и задевает. Еще как.

— Вы хотите, услышать что-нибудь новое, мистер Поттер? — он сидит на кровати у стены и задумчиво крутит стакан с виски в ладонях. — Так вот, я Вас огорчу. Вас не было и нет.

— И Вы так спокойно это признаете? Скажите честно, неужели Вы сами не видите, насколько это чудовищно? — я сгребаю стакан, оставленный для меня на столике, и сажусь рядом со Снейпом. — Да, и я — Гарри, если вы еще не запомнили.

Он молчит. И я не решаюсь продолжить тему. Пусть не будет вранья, хотя бы сейчас. Ни с его, ни с моей стороны. Пусть хоть что-то останется недосказанным.

— Как я понимаю, завтра Вы исчезнете?

— Почему же завтра? Сегодня.

— Я Вас задерживаю? Это приятно.

— Отнюдь.

— Что именно? То, что Вы вынуждены задержаться? Или то, что это из-за меня?

Он опять молчит. И я странным образом рад его молчанию. Пусть внешне его задержка здесь выглядит принуждением, но, Мерлин свидетель, если бы Снейп пожелал исчезнуть раньше, я бы ему не помешал. Мы оба это знаем. Конечно, ему неприятно, что именно я посвящен в тайну и до конца наших жизней мне придется держать ее в секрете, но это не такая уж тяжкая ноша. По мне, так и благодарности не стоит. И Снейп это тоже знает и потому молчит. Он все решил.

— В кои-то веки судьба была ко мне благосклонна. Я умер, не вижу причин что-либо менять.
— Я понимаю…

И мы снова молчим. Перемигиваются лампочки на елке, поблескивает мишура. Содержимое бутылки постепенно заканчивается. В конце концов я решаюсь нарушить тишину.

— Неужели Вам не из-за чего остаться? — так и хочется дополнить: а как же я? Но я проглатываю эту часть фразы. — Все еще можно устроить, и Вас ждут почет и слава, которая не все, да просто спокойная жизнь, без подозрений и необходимости с кем-то бороться. Останьтесь?..

Он сидит, откинув голову назад, опираясь затылком о стену, веки полуприкрыты.

— Все это мишура, мистер Поттер, как на Вашей елке. Праздник закончится, и обязательно придется искать подходящий мусорный бак, куда можно было бы сбагрить всю эту дрянь. Я еще не оброс зелеными иглами, пусть эта участь постигнет мой портрет, а я как-нибудь так... И я не бегу, я просто меняю декорации. От себя не сбежишь. Как мне кажется, Вы это понимаете.

— Понимаю. Простите.

— За что?

— А просто так. За все и ни за что. Это ведь похоже на нас? На то, как мы жили? Простите, что я родился, простите, что не умер.

— А вот за последнее я вам ОЧЕНЬ благодарен.

— Не за что... Я Вам благодарен за то же самое. Вы не умерли.

И опять мы молчим, а елка перемигивается всеми цветами радуги, и мишура шуршит. Сквозняк. Поддувает. Откуда? Да бог его знает. Наверное, из моего настежь открытого сердца.

— Там под елкой подарок. Вам. Принести?

— Дожил. Сделайте одолжение, не томите. Боюсь представить, что там. На ответный жест можете не рассчитывать.

— А Вы не бойтесь, — я сползаю с кровати, на четвереньках ползу к елке, захватываю пакет и снова возвращаюсь на кровать, в ту же позу. — Это не так страшно, как Вам сперва покажется.

— Вы так уверены, что я испугаюсь?

— Вы не трус! — на всякий случай предупреждаю я. — Просто разверните.

Он разворачивает. Блестящая обертка шуршит и падает на пол.

— Тетрадь?

— Да, для писем. Хоть я и идиот, но на такие чары способен. Вы пишете, отрываете листок, и он в тот же миг оказывается у меня в руках, где бы мы оба не были. Никаких сов, практично, на мой взгляд. А на Ваш?

Он пролистывает всю тетрадь, прижав пальцем корешок.
— Это издевка, Поттер?

Ничего другого я и не ожидал. На каждой странице уже выведена первая фраза: «Дорогой Гарри». Я усмехаюсь.

— Нет, это пожелание, Вы не обязаны ему следовать. Я Гарри, вы помните?

— Хорошо, мистер Поттер.

— Я так и знал.

— Приятно, что Вы научились самокритике.

***
Все когда-нибудь заканчивается, и этот вечер подошел к концу. Виски допито. Торт погиб, и задерживаться нет никакой уважительной причины. Я уже надеваю пальто в прихожей.

— Останьтесь.

— Нет.

— Хорошо... Тогда с Рождеством, сэр.

— И Вас так же, мистер Поттер.

— Вы забыли, я — Гарри.

Я делаю неуверенный шаг в темноту, на заснеженное крыльцо, пытаюсь оглянуться и тут же подскакиваю, дверь с треском закрывается перед моим носом.

Черт, я опять готов заплакать, и пусть найдется тот психоаналитик, который объяснит, почему на этот раз. Колени сами собой подламываются, бессильно опускаюсь на холодную ступеньку. Снег только с виду как подушка, а если задницей на земле, то его как будто и нет.

Нужно встать и пойти. Куда-нибудь. Какая теперь разница, куда. Все дороги открыты, кроме одной — захлопнутой двери за моей спиной...

Не знаю, сколько я так просидел, сгорбившись, тупо разглядывая заносимые снегом коленки...

— Вы еще здесь? — я слепну от неожиданного света из открытой двери. — Совсем забыл... С Рождеством, мистер Поттер.

И мне на руки падает сверток.

— Я — Гарри, — выпаливаю по инерции, но дверь уже снова захлопывается.

Что ж, больше ждать нечего. Или... Негнущимися руками — когда же я успел замерзнуть? — разворачиваю обертку. Тетрадь. Я готов рассмеяться. Почти такая же, как моя, подушечками пальцев ощущаю покалывание магии. Для писем. На каждой странице: «Полу Принцу»...

Пол? Это же имя?

Взмах палочки и перо уже щекочет ладони, только бы чернила не замерзли на морозе.

Обращение «Полу Принцу» стоит в начале листа, мне остается только лишь поставить запятую и дописать: «Спасибо», оторвать лист, пронаблюдать, как он мгновенно исчезает, и... ждать. Не знаю чего, но с места я не двигаюсь до тех пор, пока в моих руках не оказывается клочок бумаги.

«Мистер Поттер. Дорогой Гарри, я не нуждаюсь в Вашей благодарности. П.П.»

Смеюсь с облегчением.

Fin.

 Отправлено: 11.01.09 00:51. Заголовок: Автор, это прекрасно..

Автор, это прекрасно!!!
И еще, я давно хотела сказать, я тащусь от вашей аватарки, ранга и подписи.
Спасибо.

 Отправлено: 11.01.09 02:35. Заголовок: ele Потрясающая игр..

ele
Потрясающая игра с мишурой, подтекстом и попытками психоанализа.

Для меня вы представили один из самых вероятных вариантов "канонического" (так скажем)) развития событий, выживи Снейп в битве. Честно, довольно жестко... и даже как-то реально-буднично.
И все равно хочется, чтобы Гарри доказал Полу Принцу, что он существует "в системе его ценностей". Хотя бы на периферии... А там можно - ползком, ползком... подобраться поближе. Если им это будет нужно.

Спасибо за фик. И за оставленную в конце надежду, что одиночество не совсем беспросветно.

 Отправлено: 11.01.09 13:46. Заголовок: intoxicated Спасиб..

intoxicated

Спасибо!))) Рада что понравилось)
Скрытый текст

От аватарки и подписи сама тащусь))))

Lulu

Спасибо за такой отзыв. Очень приятно слышать что попала в возможную "каноничность". Именно этого и хотелось.
А что жестко... Так как у них по-другому? Ни как не выходит иначе, если хоть немного правдиво.
После седьмой книги многим нужна книжека, которую Гарри Гермионе купил.
И эти шажочки друг к другу им обоим нужны. Снейпу даже больше.
Ро жестоко с ним поступила: он ушел в полную темноту, так и не найдя смысла... А он совсем рядом был всегда.)).

 Отправлено: 11.01.09 16:54. Заголовок: Мне понравилось)))) ..

Мне понравилось)))) такая изящнейшая словесная эквилибристика с психоанализом. И нарочито неожиданным финалом. Здорово

 Отправлено: 12.01.09 00:35. Заголовок: Надо же... Насколько..

Надо же... Насколько это правильно. Самое лучшее, что мог сделать Гарри для Снейпа, это выжить и так хочется взаимности в этом. А монологи Гарри, диалоги со Снейпом - как очередной крик души, болит она за эту пару.


*Пытаюсь преодолеть очередной приступ немоты* Скажу лишь одно. Часто в фиках, в которых Снейп выживает и при этом по фактам все приближено к канону, дальнейшее развитие событий после этого самого выживания с каноном не вполне сочетается, логически хромает и эмоционально с персонажами не пересекается . И тогда становится еще хуже, потому что понимаешь, что так у Ро с ее финалом и эпилогом не могло быть. А ведь ты отталкиваешься от канона. Когда читаешь AU гораздо проще, таких сомнений не возникает.



Я всего-навсего, с трудом пытаюсь сказать, что уважаемые автор, альфа и бета:) меня практически убедили, и мотивации профессора тоже мне понятны. И после прочтения не осталось осадка от того, что такого у Ро быть не могло. Но, наверное, самое главное это то, что прикладывая ваших героев к *прости Мерлин* канону, мне не больно от несоответствия и даже Гаррина счастливая семейная жизнь может вполне себе быть. И Альбус-Северус не из чувства вины , а из благодарности (и вредности:).

ele пишет:

цитата:

Ро жестоко с ним поступила: он ушел в полную темноту, так и не найдя смысла...

Думаете таки ушел? Я вот мечусь. И мне только что показали, что мог и остаться..

В общем, Спасибо вам ele, Sever_snape и Бригаде особая благодарность:)!

Это все, действительно все? Или герои еще что-то могут нашептать?:)

 Отправлено: 12.01.09 02:00. Заголовок: Gsunshines Ox, мам..

Gsunshines

Ox, мама дорогая, всегда приятно, когда тебя понимают, спасибо вам за ваш крик души. Этот фик тот же самый крик и о том же самом...

Старое снарри стало невозможным. Но и новое "не снарри" такое неоднозначное, и, что характерно, не менее привлекательное. Накал остался, но прибавилось абсурда.

Gsunshines пишет:

цитата:

Это все, действительно все? Или герои еще что-то могут нашептать?:)

На счет "все" - я думаю)). Снейп уже дал слабину - это многое делает возможным.

Асканио

Я очень рада что вам понравилось. Простите, что не весело. Но у меня по-другому не получилось.

 Отправлено: 12.01.09 11:25. Заголовок: Великолепный Снейп! ..

Великолепный Снейп! Спасибо большое))

 Отправлено: 13.01.09 12:43. Заголовок: ele это очень хорошо..

ele это очень хорошо, что невесело. Мне такое мировоззрение очень близко

 Отправлено: 13.01.09 17:02. Заголовок: Да, два взрослых, ду..

Да, два взрослых, думающих и любящих человека.
Спасибо, ele.

 Отправлено: 19.01.09 03:39. Заголовок: С удовольствием пере..

С удовольствием перечитала Ваше произведение.
Меня торкает уже от названия. И ключевое слово идеально обыграно. А СТИИИИЛЬ...

ele пишет:

цитата:

И эти шажочки друг к другу им обоим нужны

Еще бы! Они же загибаются оба! ...чувство вины, ПТСР, обида, потеря смысла и опустошенность.

Фик замечательно выстроен: скорбь "мне плохо-плохо-плохо" — рефлексия "Меня клинит, приходится признать." — борьба за место в жизни Снейпа "в системе ценностей" — и два противоречивых, как само наше бытие, вывода: оправдания нет и не может быть, но life goes on и нужно учится жить.

цитата:

Я ЕГО ненавижу. За то, что он меня не любил.

- сразило.

цитата:

Все дороги открыты, кроме одной

- и добило.
И Гарри, жалобно повторяющий "Можно я наряжу елку?" - щемяще и трогательно, словно "Нарисуй мне барашка".

цитата:

И я не бегу, я просто меняю декорации. От себя не сбежишь.

- Это сильно. "Побег немыслим, но побег необходим", "нельзя убежать от себя, но можно себя найти, там, впереди" и все такое.
Интересное место о том, что чудо - предначертано. Даже не знаю, как относиться к этому детерминизму.

У этого фика бесчисленное множество достоинств. Идея с перепиской и обращениями. Прекрасный стиль. Восхитительные диалоги, как танго: "шаг вперед, шаг назад, два шага". А природа какая! Замерзший дождь и вот это:

цитата:

Я брожу по Диагон Элли до синих сумерек

И маленькая победа Гарри в конце оставляет надежду, что все мы не бьемся в стену. Я верю...

Самое классное в фике - это его каноничность, чувство, которое остается по прочтении, и "борьба со смертью и совестью".

Это потрясающее снарри!
У меня все.)))

«И мы снова молчим. Перемигиваются лампочки на елке, поблескивает мишура. Содержимое бутылки постепенно заканчивается.»