Снарри-форум

ВУАЙЕРИСТ

Шумная толпа студентов заполняет Большой Зал: дети галдят, обмениваются приветствиями, рассаживаются по местам и начинают делиться с друзьями летними впечатлениями. Наконец самый молодой Директор с момента основания школы призывает к тишине. Черные волосы так же растрепаны, как в тот день, когда он впервые вошел в этот зал, и зеленые глаза поблескивают за круглыми очками. Я помню взгляд одиннадцатилетнего мальчишки – восхищенный, недоверчивый и слегка испуганный, полускрытый смешными линзами в дешевой треснувшей оправе. Помню я и взгляд семнадцатилетнего подростка, уверенно вышедшего навстречу Темному Лорду, – холодный, жесткий, полный ненависти, отчаяния и упорства. И безумной надежды, притаившейся где-то в глубине.

Первокурсники заходят в Зал, оглядываются по сторонам, перешептываются и с интересом смотрят на истрепанную старую шляпу на табурете. Первое поколение, увидевшее мир уже после окончания войны. Кто-то из них напуган, кто-то нетерпелив, кто-то изо всех сил старается выглядеть равнодушным, скрывая неуверенность или, напротив, восторг... «Будущие слизеринцы», – думаю я с улыбкой.

В следующем году первокурсников будет больше, намного больше. Я внимательно рассматриваю их, оценивая способности и силу. Пока невозможно выбрать, но времени у меня предостаточно – семь лет я буду наблюдать за ними, проверять, искать того, кто будет достоин. Я умею ждать.

Я долго ждал, пока заполучил Гарри. Кто мог представить, что девятнадцатилетний мальчишка станет Директором? Это было весьма забавно – когда Попечительский совет соблаговолил дать разрешение на открытие школы, все были уверены, что Минерва будет Директрисой. Как же велико было их удивление, когда она попросту не смогла войти в кабинет!

Они долго пытались что-то придумать – Министр магии, члены Попечительского Совета, Директора других школ, профессора со всех концов магической Европы. Но кабинет не открывался, пока в школу не вернулся Гарри.

Нет, он не пытался открыть кабинет и даже не попал в очередную переделку, а просто случайно оказался в Хогсмиде и заглянул проведать Минерву. А та принялась его уговаривать взять вести ЗОТИ – хоть временно, хоть на год – и напоминала, как хорошо у него учились маленькие заговорщики из Дамблдоровой Армии. Моя дорогая упрямица даже потащила мальчика в класс ЗОТИ – правда, он и не слишком сопротивлялся. Я чувствовал, что он рад моим стенам, да и неудивительно – его дом всегда был здесь.

Они проходили мимо горгульи, когда внезапно та отскочила в сторону, открывая проход. Гарри, разумеется, был потрясен – но и отказаться не мог. А Минерва в глубине душе даже обрадовалась такому варианту: преподавать трансфигурацию в ее возрасте намного легче, чем руководить школой.

Зато Гарри пришлось нелегко: из учителей в школе остались только Минерва, Филиус и Помона, а у меня всегда были высокие требования. Привидения факультетов и портреты бывших директоров подбрасывали Гарри идеи – так появился обязательный класс по изучению истории и традиций волшебного мира для магглорожденных и обязательный курс маггловедения для учеников, выросших в волшебном мире.

Конечно, не все нововведения одобрили. Попечительский совет так и не разрешил открыть обязательный Дуэльный Клуб для старшекурсников, а уроки физкультуры, к которым я и сам отнесся весьма скептически, появились в расписании только пару лет назад. Мне удалось убедить Гарри возродить старую традицию – индивидуальные уроки для одаренных учеников, а с этого года Министерство разрешило облегченный уровень по некоторым предметам для более слабых волшебников.

Молодой Директор до сих пор уверен, что он сам выбирал преподавателей, но я знаю лучше. А иначе как объяснить несчастные случаи и переделки, в которые попадали не устраивавшие меня кандидаты?

Больше всего пострадали мастера зелий. Самый упрямый продержался месяц, пока Пивз не превратил обычное сонное зелье для больничного крыла в слабительное. Спустя два дня в школу вернулся Северус Снейп.

Северус... Угрюмый худой слизеринец. Один из немногих, кого я выбрал сразу – с того момента, как увидел его в Большом Зале: невероятно талантливый, слегка неуклюжий, жаждущий знания и очень, очень гордый. И восемнадцатилетний подросток, покидающий меня после семи лет учебы в надежде найти силу и власть. И страстно влюбленный в свою работу учитель, смертельно обиженный на тех, кому его предмет не интересен – а ведь таких большинство... Семнадцать лет нелегкого труда и почти полного одиночества. А потом – злая насмешка судьбы, и вот он уже предатель в глазах окружающих, спасающийся бегством. Но я знал, что он ко мне вернется. Моя магия слишком древняя, слишком сильная...

К сожалению, Альбус, один из самых независимых моих детей, чуть все не испортил, но накануне своей смерти все-таки сохранил воспоминания, доказывающие невиновность Северуса. Передать думосбор Гарри было и вовсе не сложно – я не просто так согласился когда-то приютить Добби.

Альбус... мне очень не хотелось с ним расставаться, но он всегда был упрям. И смотрел в лицо «новому интересному приключению» с вечным своим неуемным любопытством. В этом мы с ним были схожи. И когда его время действительно пришло, я не смог его не отпустить.

Гарри и Северус до сих пор думают, что это Альбус позаботился обо всем.

Гарри и Северус... Они так ненавидели друг друга, что, даже заключив вынужденное перемирие, не могли находиться долго в одной комнате. Я впитывал магию их «ненависти», зная, что рано или поздно это изменится. Что я это изменю. Но Темный Лорд был уничтожен, и я отпустил их, зная, что еще не время. Я умею ждать...

Все стронулось с мертвой точки, когда Северус вернулся преподавать зелья. Конечно, не сразу. Гарри к этому времени успел поумнеть, да и должность обязывала, а вот бывший шпион был слишком упрям, чтобы уступить хоть дюйм своих позиций. Через пару месяцев я понял, что необходимо прибегнуть к крайним мерам.

* * *

Поттер всегда приходит на совещание первым. Я наблюдаю, как он уверенно проходит по коридору – с таким видом, словно этот замок принадлежит ему, жду несколько минут, а потом захожу в комнату и сажусь как можно дальше. Сегодня не исключение. В ожидании других преподавателей я молча наблюдаю, как самоуверенный щенок строит из себя Директора, с важным видом перекладывая на столе какие-то бумажонки. Уверен, что Минерва выполняет за этого бездельника всю серьезную работу. Они не могли открыть кабинет... Да кто поверит в такую чушь! Я не сомневаюсь, что Поттер заколдовал горгулью перед тем, как покинуть Хогвартс, но кто обвинит в этом Великого Спасителя волшебного мира?!

Двадцать профессоров зелий! Двадцать! Он предлагал эту должность кому угодно, кроме меня, и только потом прислал контракт с совой. Проклятый мальчишка знал, что я не смогу отказаться.

Где же все остальные? Совещание должно было начаться пять минут назад. Или Поттер изменил время, разумеется, позабыв меня предупредить? Нет, хмурится и поглядывает на часы. Странно.

Я собираюсь выглянуть в коридор – и обнаруживаю, что дверь заперта.

– Поттер! Что это за идиотские шутки?

– Ты о чем, Снейп? – подскочив, мальчишка тоже пытается открыть эту чертову дверь. Безрезультатно. – Почему дверь не открывается?

– Откуда мне знать? Впрочем, поскольку я не имею к этому никакого отношения, то следует предположить, что это твоих рук дело.

– Ты рехнулся?! Думаешь, мне хочется сидеть взаперти с таким вонючим ублюдком, как ты?

Проклятый, ненавистный, самоуверенный мальчишка! Я не намерен здесь оставаться.

– Алохомора!

Толку никакого. Я безуспешно пробую заклинание за заклинанием. Ничего! Поттер смеется, но и все его попытки приводят к тому же результату.

– Что, хотелось бы знать, в этом смешного? – холодно интересуюсь я. – Мы заперты в комнате, в которой невозможно применить ни одного заклятия, а ты смеешься? Впрочем, чего еще можно ожидать от сына самовлюбленного идиота и грязнокровки?

По правде сказать, я не ожидал, что он сломает мне нос.

* * *

Первая попытка получилась не слишком успешной – когда я понял, что дело не ограничится сломанным носом и вывихнутой челюстью, упрямцев пришлось выпустить. Но я не сдавался. На протяжении следующих месяцев они оказывались заперты в кабинете Директора, в Большом Зале ночью, в пустых коридорах и на лестницах, вокруг которых образовывались невидимые барьеры, в подземельях Хогвартса, где раньше содержались пленники, в Тайной комнате и даже в туалете Плаксы Миртл. Я настолько увлекся, что не сразу заметил, когда они перестали ругаться.

Их первый поцелуй... Неуверенный и осторожный. В больничном крыле, куда Северус угодил после очередного взорвавшегося котла (недостаток интимной близости плохо сказывается на работе мозга, я слишком часто в этом убеждался за тысячу лет). Да, признаюсь, я подглядывал, но, потратив столько сил на этих упрямцев, можно ведь позволить себе небольшое развлечение? К тому же они все равно никогда не узнают...

* * *

Я торопливо взбегаю по лестнице с третьего этажа на четвертый: Поппи только что сообщила, что Северус Снейп, хогвартская притча во языцех, час назад угодил в больничное крыло с многочисленными ожогами и переломами.

Я не знаю, плакать мне или смеяться. Северус умудрился взорвать котел уже третий раз за этот учебный год – это он-то, который всегда хвастал безупречностью во всем, что касается его предмета. Что с ним такое творится?

– Поппи? – я врываюсь во владения хогвартской медиковедьмы, лишь в последнюю секунду вспомнив, что стоит придержать дверь. – Как он?

– Ворчит, – пожимает плечами Поппи. – Ругается. Требует, чтобы я его выпустила. В общем, все как обычно.

– Можно к нему? – я до сих пор, стыдно сказать, побаиваюсь этой внушительной и настойчивой женщины. Интересно, все колдомедики такие, или суровая мадам Помфри – это исключение?

– Попробуй, – хмыкает Поппи и уходит, бросив на прощание: – Только учти, что он в дурном настроении. Действительно в дурном.

Я осторожно захожу в маленький бокс: Северус лежит с закрытыми глазами, распростершись на белой койке, словно мокрая ворона: лоснящиеся черные перья... то есть, пардон, волосы, и клюв, то есть нос, торчит.

– Северус? – осторожно спрашиваю я вполголоса, подбираясь поближе. Может, он уже спит?

– Не трудись, Поттер, – тихо отвечает он, не открывая глаз. – Я не сплю.

Поттер. Столько лет – и все Поттер. Он быстро перестал спорить, когда я (признаться, из чистой вредности) начал обращаться к нему по имени, – но до сих пор отказывается ответить в этом взаимностью. В этом... и кое в чем еще.

Я подхожу ближе и осторожно сажусь на край койки. Так уютнее, чем на стуле, – почему-то они у Поппи всегда были чертовски неудобные, как будто специально, чтобы отпугивать посетителей.

Северус продолжает лежать почти неподвижно, положив руки поверх одеяла. Правая забинтована, на левой видны мелкие красные точки – наверное, брызгами обожгло.

– Что, видеть меня уже не можешь? – неуклюже шучу я.

– Не могу, – отвечает он. – И не только тебя.

У меня сердце проваливается в пятки.

– Что у тебя с глазами?

– Ничего смертельно опасного, паникер несчастный, – хмыкает он. – Мазь у меня под веками. Поппи утверждает, что к утру буду видеть. Так что не волнуйся, другого Мастера Зелий тебе искать не придется.

Опять он меня дразнит! И так всегда: не поймешь, то ли напрашивается на комплименты (чтобы потом повернуть их против меня), то ли и в самом деле думает, что я интересуюсь его здоровьем только из чувства долга.

– Мне и не нужен другой Мастер Зелий, – обиженно выпаливаю я, и только потом понимаю, как двусмысленно это прозвучало.

– Да что ты говоришь... – он усмехается, но как-то удивительно беззлобно: если обладать большим воображением, эту усмешку можно принять и за улыбку.

От которой я совершенно теряю голову и, бессовестно пользуясь тем, что он меня не видит, а значит, не успеет остановить, наклоняюсь и целую его. Губы у него тонкие, сухие и теплые; он отвечает не сразу, и я, конечно, опять успеваю запаниковать, прежде чем он принимается целовать меня в ответ.

* * *

Я люблю подглядывать. За наивными краснеющими подростками в пустых коридорах и за старшекурсниками на астрономической башне. Иногда я развлекаюсь – в самый неподходящий момент слышатся чьи-то шаги, хлопают двери или появляется Пивз с навозными бомбами. Но чаще всего я просто наблюдаю, впитывая их магию. Пока они здесь, я живу. Они нужны мне – испуганные одиннадцатилетние дети, впервые увидевшие Большой Зал, старшекурсники, целующиеся по ночам, домовые эльфы и привидения. И они никогда не узнают мой маленький секрет.

Сортировка начинается, и профессора с интересом наблюдают за новыми учениками, ожидая ЕГО очереди. Впервые за последние десятилетия я доволен преподавательским составом. Даже учителем по ЗОТИ.

Дамблдор так и не узнал, кто на самом деле проклял эту должность. Волдеморт не имел к проклятию никакого отношения. Просто мне надоело терпеть в своих стенах некомпетентных идиотов. Невилл, конечно, предпочел бы заниматься гербологией, но Помона меня вполне устраивает, так что в этой области никаких перемен не предвидится. Хотя Гарри и обещал своему другу десять лет назад, что это временно.

Драко... Кто бы мог подумать лет пятнадцать назад, что Малфой будет обучать магглорожденных? Он возмущался, угрожал и едва не закатил истерику, но Гарри (не без моего влияния, конечно) удалось убедить его, что никто лучше настоящего слизеринца не подойдет на эту должность. Кому еще рассказывать новичкам в волшебном мире о его культуре и многовековых традициях? Не помешало и то, что Драко был у Поттера в долгу – и в конечном счете сдался, так что все получилось, как я и задумывал. Самое забавное, что Малфою нравится преподавать, и всего через пару лет он перестал просить об увольнении в начале каждого семестра.

А вот заполучить Гермиону было легко – небольшая беседа с портретами в кабинете директора, и девушка решила, что это ее святой долг – помочь несчастным волшебникам, которые даже не знают, что такое телефон.

Через год Рон с удовольствием сменил Роланду Хуч, а потом я избавился и от Сибиллы. Луна, невзирая на свое легкое экстравагантное безумие, блестяще преподает.

– Том Риддл! – между тем читает Северус.

Ну, наконец-то! Черноволосый мальчишка уверенно идет к табурету, и я улыбаюсь. Одиннадцать лет назад Волдеморт посмел напасть на меня и попытался убить тех, кто находился под моей охраной, но мне нужен был второй шанс. После уничтожения последнего хоркракса Волдеморт был обречен – и когда пришел его час, на месте Темного Лорда оказался новорожденный младенец. Том Марволо Риддл – такой, каким он должен был быть. Я не мог позволить себе потерять его, поэтому вмешался. Впервые за тысячу лет. Я выбрал его с самого начала, но он не вернулся ко мне... Моя магия сильнее Авады Кедавры. Темный Лорд был уничтожен, а Том...

– Равенкло! – выкрикивает Шляпа.

Ну конечно. Тот Том искал знания и силу, но этот мальчик, выросший в Хогвартсе под опекой Гарри и Северуса, окруженный заботой и любовью, в силе не нуждается. Она у него и без того есть.

Минерва, Помона и Филиус облегченно вздыхают, Гарри ухмыляется, а Драко собирает галеоны с самодовольным видом. Северус с трудом сдерживает улыбку, когда Томми стаскивает Шляпу и, подмигнув учителям, спешит к столу своего факультета.

Впервые с того памятного дня мне становится чуть спокойней. Возможно, я принял правильное решение тогда. Я знаю, что это было эгоистично с моей стороны, но я не хотел терять Тома. У Гарри, конечно, не поднялась рука убить новорожденного младенца, – и он не позволил это сделать другим. Все получилось, как я и задумал: взбешенный министр сообщил Поттеру, что тот должен сам воспитывать бывшего Темного Лорда, раз так о нем беспокоится. И вот теперь три самых могущественных волшебника этого времени принадлежат мне.

Сортировка закончилась. Северус убирает Шляпу, табурет и садится рядом с Гарри. Тот смеется и что-то шепчет, наблюдая за Томом. Мастер Зелий улыбается:

– Могло быть и хуже – он мог оказаться в Гриффиндоре.

Кровавый Барон громко ругается в Тайной Комнате.

* * *

Чуть позже я, не удержавшись, заглядываю в личные комнаты директора.

Гарри, опершись на локоть, перебирает волосы Северуса, а тот улыбается. Я люблю его улыбку, хоть ее никто не видит, кроме Тома и Гарри. И меня. Но об этом никто не знает.

Чуть погодя Северусу надоедает лежать. Он тоже приподнимается, опрокидывает Гарри на спину и принимается целовать, но тут вдруг вырывается, садится и всматривается в темноту:

– Вот проклятый вуайерист! Прекрати уже подглядывать! Ни стыда, ни совести!

К кому он обращается?

– Что с тобой, Поттер?

– Хогвартс, Сев. Чертов замок опять за нами наблюдает.

Хорошо, что я не умею краснеть...

* * *

Ночь. Мои дети спят. Они дома, в безопасности, они принадлежат мне, и моя магия защитит их в ближайшие семь лет. Я люблю их смех, их наивность и надежду, восхищение магией и беззаботные шутки. Через семь лет они уйдут отсюда в новый мир. Они будут делать глупости и учиться на своих ошибках, будут влюбляться, разочаровываться и предавать, но они никогда не забудут меня. И если они попросят помощи, я не смогу им отказать. Они – моя жизнь.

Конец