Снарри-форум

Жил в княжестве Хогвартском маг-колдун сребробородый, Альбус Дамблдорович. Воспевали поэты глаза его голубые с искоркой живою, да губы тонкие под седыми усами лихо закрученными, славил народ честной доброго волшебника-освободителя. Лет было колдуну немерено, говаривали, что за сотню годков уж пятьдесят лет тому назад перевалило, но сил у мага не убавлялось, а с каждым годом все больше становилось. Добрым был Альбус человеком, всех жалел, и его все любили за слова ласковые. Бывало, пройдет он по улице в одеяниях своих небесных — а люди ему в пояс кланяются. За что, спросите?

Великий был маг Альбус Дамблдорович. Сильный волшебник и сердцем чистый, посему люди в нем души не чаяли, за советами ходили — челом били и во всем его слушались. Даже в князья предлагали повыситься, одначе не честолюбив был добрый колдун, да до славы не жадный. Но не всем люб был Альбус. Были в княжестве Хогвартском и те, кто черной завистью давился и недоброе мыслил. Да то все слабые колдунишки были, и дальше слов отравленных и взглядов косых дело не пошло. Но однова наведался в княжество мирное Геллерт Гриндевальдович из княжества Нуменгардского. И вздумал он захватить земли Хогвартские и людей невольниками своими сделать. Был Гриндевальдович колдуном темным, злым да зело сильным, но Альбус всяко был сильнее. Вышел он на бой во всем белом, сверкнул глазами, призвал силы древние да победил Геллерта и запер его в узилище.

За тот подвиг восславляли люди Альбуса, за то и в ноги кланялись и персты целовали. Не любил Альбус такого, потому из замка своего редко выходил.

А ещё жил к княжестве Хогвартском мальчик дивный — Гарри Поттерович. Славный был молодец, и собой хорош, и на лицо пригож, но — вот беда-то! — сиротинушка. Пожалел его Альбус Дамблдорович, отдал в семью к дядюшке и тетушке. Да только невзлюбили Дурслевичи маленького мальчика, гоняли его, как холопа, пить-есть не давали и всячески над ним издевались, ироды. А в одиннадцать лет решил его Альбус к себе в замок забрать — мой, говорит, выкормыш будет, магом станет сильным, обучу его всему, что сам знаю, и станет Гарри мне сыном милым и желанным. Отправил Альбус послов своих — сов премудрых, а те вернулись с дурными вестями. Принесли они горестный слух, что обижают-де Поттеровича так, что жисти ему нет. И письма Дамблдоровича нечитанными вернулись — не подпускали к юному Гарри совушек хогвартских близко. Как услыхал это Альбус — осердился, глазами засверкал да поехал мальчонку из рук нечисти поганой вырывать, вызволять его из беды да от страшной участи раскабалять (ибо иная судьбинушка Гарюшке была уготована, пострашнее родственников злых). Испуганно вопила тетушка, хрипел от страха дядюшка, ревом ревел Дадличек, – названый брат Гарри, – когда пришел Альбус к ним в одеждах развевающихся и голосом громовым сказал: «Я почто вам Гарюшку оставил? Воеже вы заботились о нем, пестовали да растили как сына родного! Не видать вам больше милости моей! Забираю мальчонку, а вы до конца дней своих терзаться совестью будете, черти!» Молвил — и увел Гарри, а потом вернулся и смущенно добавил: «Только на лето буду к вам его посылать, ибо дел у меня летом несть числа, да и с детьми тешкаться я не умею».

Так попал маленький Гарри в большой замок к Альбусу под крыло мягкое. Очень понравился Хогвартс величавый Поттеровичу — лестницы витые, хитрые зело, все норовят тебя с пути надобного в сторону увести, призраки шумные летают, пугают ночью. Один из духов Поттеровичу сразу приглянулся, пусть и заморский, пусть и странный: любил сэр Николас Почти Безголовый баловства и интересным находил прямо за трапезой являть всем свой физический недостаток, что было малопривлекательно и аппетит отбивало начисто. Но сам призрак был мужчиной веселым, а ещё добрым, и с людьми живыми якшаться зазорным не считал, за что был Поттеровичу люб.

Альбус сначала к Гарри присматривался, чуда чудные да дива дивные показывал, завлекал да интересовал и леденцами кормил из вазочки разукрашенной. И чудилось Поттеровичу, что леденцы-то не простые: от них душе так легко-легко становилось, что взлетала та птицей белокрылой да песнь пела! И гонору от них убавлялося — бывает, хочет Гарюшка поспорить, только рот откроет… и тут же согласно кивает да молчит. А чай колдунский мятный Гарри не жаловал — зело от него толковать хотелось, словно язык распускался… Но любил Гарри речи директора слушать — так складно тот говорил, про любовь да про дружбу рассказывал, про добро и зло толковал, примеры убедительные приводил и мудро очами поблескивал. Так беззаботно первые дни проходили, а когда Гарри талантливость к волшебству выказывать почал, позвал Альбус баловня своего к себе да за стол широкий усадил.

— Гарюшка, мальчик мой! Ты мне как дитя родное — я тебя всем сердцем люблю и лишь добра тебе желаю, — молвил Альбус, чаю в фарфоровую чашечку подливая. — Подумалось мне, Гарри, что обучать тебя стоит премудростям колдовским, способный ты мальчонка, великим магом будешь!

Просиял Гарри и на радостях, забыв про предосторожность, отхлебнул чаю опасного.

— Альбус Дамблдорович, но я же ничего о магии не знаю, а у вас времени хлопотать нетути, что же мы делать-то будем?

Погладил Альбус бороду свою белоснежную, улыбнулся, усами поиграл, да и говорит:

— Решил я, Гарюшка, наставника тебе выбрать. Дело это сложное, ибо учитель тебе нужен могучий, чтобы силу твою развивать, да и пример собой подавать. И чтобы человек хороший был, с душою чистой да сердцем преданным. Ну, и чтобы изменником не был, соглядатаем сил Темных, чтобы не замыслил тебя на сторону зла перетащить!

— Пан-отче, да где ж мы такого найдем? — всплеснул руками Гарри, с досады чуть не плача. — Буду я, Альбус Дамблдорович, неучем.

Закручинился Гарри, запечалился, а Альбус ему широко улыбается и отвечает:

— А так я уже нашел! — и тут же серьезным стал. — Только, Гарри, — говорит, — характер у него дурной. Часто он слова недобрые молвит, смотрит аки коршун да ругается громко. Но человек он добрый, не мысли худого! Судьба-матушка не щадила его... Ежели будет ругать — то за дело, тебе на пользу пойдет. Но слова его ядовитые ты близко к сердцу не принимай, ему не перечь и во всем соглашайся. Коли нужно будет — голову склони да прощения проси, понеже он слабость к этому имеет! — Альбус подмигнул удивленному мальчику.

Гарри озадачился.

— А разве бывает так, Альбус Дамблдорович: человек хороший, а злой?

Альбус загадочно улыбнулся, глазами заблестел и голосом сладким как мед ответил:

— Бывает, мальчик мой! Каких только чудес на свете не бывает?..

На будущий день прибыл в замок учитель — Северус Снейпович. Весь в черном, тучей грозовой прилетел, очами властными на Гарри зыркнул — а у того душа в пятки ушла! Ой, как боялся его Гарюшка! Попервоначалу прятался, на уроки ходить страшился, перед грозным учителем робел и лепетал. А потом Северус ему понравился: уж больно колдун видный, сильный, знания имел и щедро ими делился, во всем могуч, особо в Темных Заклятиях да варевах разных — эликсиры приготовлял, снадобья, яды и противоядия, желчи и противожелчи, мази и микстуры. И так это было совсем по-волшебному, что Гарри не устоял, усердствовать стал, а Северус, тщание его отмечая, мягче сделался и слюной аспидной брызгать перестал. Да и привязался он к Поттеровичу — хороший ведь оголец, старательный, не ленивый, и глаза красивые, на изумруды похожи, а изумруды Снейпович, говаривали, любил.

Так отрочество Гарри Поттеровича и прошло — в ласковых шелках слов Альбуса да грозных взглядах Северуса Снейповича. Жил он не тужил, колдовство постигал, научался всему, особливо нравилось ему летать аки птица. Подарили тогда мальчику метлу славную, Роланда, ведьма заграничная, ему небо понимать помогала, и в часы досуга играла с Гарри — выпустит мячик заколдованный, а тот, золотыми крылышками махнув, искрою в небо взмывает, да уносится к облакам пушистым и солнцу жгучему, а Гарри за ним орлом воспаряет, ловит его да победителем возвращается. Нравилась Гарюшке эта игра, да токмо уж больно за него волновались: то мальчишка с метлы упадет, то какой недоброхот инструмент полетный заколдует, что тот в кобылу необъезженную превратится, то сущностей адских на поляну игровую выпустит — в общем, все не слава Мерлину! Порывались запретить Гарри летать в небе, да только парнишка упрям был, так и не смогли у него охоту отбить в игру травмоопасную гуляться. Да так и махнули рукой.

Когда Гарри Поттерович подрос маленько, решил Альбус невесту ему подыскать, чтобы пареньку жизнь медом не казалась. Девушку подобрал недурственную — с косами рыжими, личиком веснушками расписанным, сероглазую прелестницу. Джинни Уизлевна была скромницей, но смелость неженскую имела, да преданная была и сердечная, и Поттеровичу сразу приглянулась. Партия была наипревосходнейшая, потому свадьбу решили сыграть сразу опосля того, как Гарри станет образованным колдуном. Джинни, пунцовея, на брак с молодым Поттеровичем сразу же согласием ответила, ибо зело хлопец видный, упускать такого не следует — мамка гневаться будет.

Было счастье в княжестве Хогвартском, наблюдал с затаенной надеждой народ честной на восхождение звезды новой — мага Гарри Поттеровича. Надежды Альбуса он оправдал, учеником был достойным, и старик на него нарадоваться не мог. Но Тьма не опочивала и лишь часу нужного ждала. И как только возрадовались люди миру воцарившемуся, грянул гром среди ясного неба. Стали шептаться человеки, тишком имя Того-кого-нельзя-называть поминали, опасливо глаза отводя. Исчезло веселье, страх вошел в сердца, Тьма рвалась в дома. Напрасно Альбус обращался к мирянам с поучениями, что не Тьму снаружи надобно страшиться, а Тьму в душе, и что не следует нынче малодушествовать, а должно уверовать в Свет единый и Любовь чудотворную — не слышали его люди, страхом околдованные. Ибо восстал темный колдун с силой неслыханной — Волдемортович. Зверства творил, сквернами да паскудствами баловался, со смертью играл и жизни чужой не жалел. Набирал единодумцев и союзников, а ревнителей много у него оказалось, разом отыскались возмущенные и негодующие, да к Волдемортовичу примкнули. Лютые люди полчище Волдемортовича составили, к войску страшному, жуть нагоняющему, примкнула нежить и сила нечистая…

Перестал народ Альбусу верить, перестал на Поттеровича уповать, везде людям предатели да злопыхатели мерещились. От Гарри долго беду скрывали, говорить не решались, но сыпались горести да несчастия на княжество Хогвартское, и не мог Дамблдорович боле молчать. Позвал он Гарри к себе, да всё ему рассказал:

— Послушай меня, мальчик мой! Да прости старика, что сразу тебе все не поведал. Чаю? Леденец лимонный?

Гарри головой покачал, отказываясь, губы поджал да коротко велел: «Молвите!»

— Давно это прилучилось, ещё до рождения твоего. Ученик у меня был, Том Риддлович. Ох и способный был, шельмец! Колдовство вытворял играючи, всё ему забавой было. Нарадоваться на него не мог, душу он мою грел. Но замечать я стал, что соблазняют Тома темные искусства пуще любого другого дела. По сердцу ему они были. Толковать хотел Томушка о бессмертии, о власти да богатствах, о силе да обладании. Взволновался я, обеспокоился, пресечь темные мысли пытался… — Альбус горестно вздохнул и глаза отвел. — Не вышло у меня, Гарюшка. Не вышло. Видать, плохой я учитель, что со своим выучеником сладить не сумел, силу его да ум острый в дело направить. Озлобился Том, отдалился. Говорить со мной не желал, обиделся на меня, что замыслов его великих не понял да отказал в помощи. А после и вовсе из Хогвартса скрылся… Словно чужой— поклонился мне в пояс, да исчез. Искал я его, искал, да так и не нашел. А после…

Дамблдорович замолчал. В глазах мудрых столько печали было, что сжалось сердце юношеское от обиды за учителя.

— Что, пане-отче? — воскликнул Гарри и со злости сжал кулаки.

— Он опосля вернулся. Та только не Том Риддлович, славный мой ученик, а Волдемортович, маг бессмертный, колдун всевластный, с сердцем черным да руками по локоть в крови — вздохнул старик и, не выдержав, закрыл лицо дланью.

— Волдемортович… ваш ученик, пане? — мальчик чуть не разрыдался сам.

— Да, Гарри. Волдемортович — Том, мой милый, милый мальчик! Это он убил твоих родителей, Гарюшка, и тебя хотел погубить, но не смог — силушки ему не хватило. Вернулся Волдемортович спустя столько годков за тобой.

— Но я-то что сотворил?! — вскочил Поттерович.

— Скованы вы с ним страшным пророчеством, Гарри, перевязаны ваши судьбы, как веревки тугие! Услыхал Том предвещание и поклялся тебя со свету сжить! Ибо сказано там, что обоим вам по земле-матушке живыми не ходить, лишь один из вас на свете белом остаться должен, а другой повинен в сырую землю лечь!

Побледнел Гарри, схватился за сердце.

— И что же мне теперь делать, пане-отче? — в отчаянии прошептал он.

Дамблдорович серьезно на него поглядел:

— На бой выйти, Гарюшка, коли ты не трус.

Сглотнул Гарри.

— Но как же я…? Он же колдун опытный, а я только-только научаться стал!

Альбус вдруг повеселел, чаю подлил в чашечку фарфоровую да подмигнул:

— Дам я тебе, Гарюшка, меч-кладенец, меч рыцаря Годрика славного! – Поттерович восхищенно смотрел, как Альбус достает из старой шляпы меч звенящий, рубинами блестящий. — Выйдешь на поле — равных по силе тебе не будет! Всех ухандокаешь, век воли… Э-э-э, то есть, клянусь тебе на книге Правды! Только помни, Гарри — владеть мечом может только маг и чистым сердцем! Замыслишь недоброе, Тьмы сладости отравленной вкусить пожелаешь, о нечистом призадумаешься — не станет меч тебе подчиняться, силу свою и блеск потеряет, а ты погибнешь!

Мальчик глаза распахнул, на чудо уставившись, и несмело из рук Дамблдоровича меч-кладенец принял.

— Откуда он у вас, Альбус Дамблдорович?

— Всего сказать тебе не могу! — отвел глаза колдун. — Но знай, что коли ты погибнешь — тьма может клинок захватить! А потому береги его как зеницу ока! Ибо беды, зло полетит по стране нашей, и будут бесы землями хогвартскими править! Меч Годрика не повинен Волдемортовичу достаться!

— А если Том Реддлович у меня его отнимет? — испуганно икнул Гарюшка и меч к груди прижал.

— Не отнимет! Пока ты его в руках держишь — лишь тебе он и покоряется. А завладеть им только через убийство можно: кто вызовет на бой да победит владетеля, тот с того часа хозяином полноправным станет!

Мальчик покивал-покивал, призадумался да и спросил:

— Том Риддлович, пане-отче, по словам вашим бессмертен. Справится ли этот славный меч с ним? Как же убить того, кто умереть не может?

— Меч Годрика, Гарюшка, способен любого победить, и ни сила, ни искусность, ни знания не помеха ему! Завладеть мечом этим — что властелином стать!

Гарюшка ничего не ответил, только задумчиво глянул на Альбуса, острие чудо-меча пальчиком пробуя. Старый волшебник взгляд косой поймал, вздрогнул и испуганно сглотнул.

— Только, мальчик мой, — хрипотцу боязненную откашляв, продолжил Дамблдорович, — до Самайна тебе надобно с Волдемортовичем сразиться. Как три ночи опосля Самайна пройдут — не одолеть тебе Тома, голову сам сложишь.

Долго сказка сказывается, да быстро дело делается. Снарядил Альбус Гарюшку, последние наставления ему дал, слезу отцовскую украдкой вытирая, да проводил мальчика аж до ворот, руки его не выпускаючи. Горько плакала Джиневра Уизлевна, жениха своего провожаючи. На плач тот печальный вышел весь народ хогвартский, да как увидели, что мальчонка безродный, но смелый, спасать их идет, духом воспрянули, призадумались: коли парнишка молодой не боится, собой жертвует, неужто они, как крысы, по норам прятаться станут? Чай, не заячьи душонки, пусть и не орлы, а дрожать от страха — не дело. Да похватали кто что мог — кто вилы, кто палки, кто секиры — и вышли на бой с полчищем Волдемортовича.

А Гарюшка хоть и твердо шел, а душа его тряслась. Не смел он страха своего показать, но только ворота княжества Хогвартского за его плечами закрылись, плечи его поникли и ноги подкосились. Сел он камень и заплакал, судьбинушку проклинать почал, о справедливости вопрошать принялся. И вдруг услыхал он голос знакомый:

— Голову повесили, Поттерович? Минус десять баллов за то, что бодрость духа теряем в неподходящий момент! Далеко без меня собрался?

Огляделся Гарюшка — а не видно никого! Только ворон большой на ветке сидит и внимательно на него смотрит. Птица подозрительная с дуба слетела, оземь ударилась да обернулась Северусом Снейповичем, учителем Гарриным. Поттерович рот открыл и глаза вытаращил.

— Как вы…? Что же это… Профессор Снейпович, но как вы так сделали: только что птицей были, а вдруг — человек?!

Поморщился Северус.

- Эх, пустая голова!.. Учил тебя, учил, а ты… Анимаг я, Поттерович, могу животным перекинуться! Пойдем, хватит плакаться, у нас дел не меряно не считано, а ты сидишь да на судьбу жалуешься, шалопут!

Обрадованный, вскочил Гарюшка — улыбается, от тоски и следа не осталась. Не кинул его учитель в минуту трудную!

— Вы со мной в бой пойдете, пане-отче?

— Куда ж я денусь? — заворчал Снейпович, эффектно одеждами черными взмахивая. — Ещё голову по дороге потеряешь, и конец княжеству Хогвартскому придет. Нашел Альбус, кого к Волдемортовичу отправить, шутник старый! За тобой, мальчишка, глаз да глаз нужен! Ну, пошли уже, чего траву топтать?

Двинулись они в путь, долго шли. Много бед их поджидало, но Снейпович со всеми лукавствами расправлялся, чтобы мальчик силушку не терял. Наконец пришли в темный лес, где Волдемортович со слугами своими обитал. Остановился в страхе Гарюшка, войско бесчисленное увидав, замер, и даже Снейпович нервно сглотнул. Идти на рать — не песню орать.* Но Поттерович духом собрался, вышел вперед и крикнул:

— Выходи, Волдемортович, подлый трус, будем силушкой меряться!

Удивился Волдемортович да засмеялся:

— Гарри Поттерович, вы поглядите! — и вмиг грозным стал, нахмурился: — Пшел с дороги, мальчишка! Расправа у меня коротка — дух вон, и башка долой! Без роду без племени, недоучка, а колдуном себя мнишь?! Да сам Слизеринович мне родич, а ты кто, юродивый**?

Рассмеялось войско Риддловича, речами господина своего довольное. Но не дрогнул Гарюшка:

— В поле съезжаются — родом не считаются!* Коли ты и правда богатырь, как о тебе толкуют, — выходи переведаться! Да не хвались раньше времени, бритая башка! Поможет Мерлин, ты сегодня голову сложишь! Я тебя даже колдовством не уважу — мечом с тобой слажу!

Притихли все, на Волдемортовича смотрят, а тот улыбается, словно шутку услышал. Северус Гарри толкнул в спину: «Давай, Гарюшка, смелее, ученик мой!»

Приободрили слова Снейповича мальчонку, он меч-кладенец достал, и стали они с Волдемортовичем сходиться. Темный маг на колдовство понадеялся, палочкой волшебной машет, молнии мечет, а все заклятия и проклятия от меча отражаются. Увидел такое диво Риддлович — разгневался и обернулся змеею огромной. Обомлел Гарри, смотрит на чудовище во все глаза, как сладить с ним не ведает. Чудо-юдо на Поттеровича бросается, загрызть хочет.

И вдруг откуда ни возьмись вылетает птица дивная: хвост огнем горит, крылья золотые, глаза изумрудами! Да как налетела птица на чудовище, стала ему глаза выклевывать. Тут и Гарри отмер, замахнулся мечом да отрубил змеюке поганой голову.

Тут же полчище волдемортовское наутек кинулось, по кустам спряталось. А птица дивная снизилась и на плечо Гарри села. Снейпович к мальчонке подошел, руку подал и молвит:

— Молодец, Поттерович. Не зря учил тебя. Сильный ты маг, раз феникс тебе на подмогу прилетел. Не каждому он колдуну в руки дается, только тебя да Альбуса признает. Давай, возвращаться нам пора! Хватай феникса за хвост, а я вороном обернусь да рядом полечу.

Так возвратились они в княжество Хогвартское с победой. И встречал народ Поттеровича поклонами низкими, плакали да обнимали, в обе щеки целовали, «спасителем» величали. Бросилась на шею Джиневра, слезами обливаючись, дождалась она своего героя, живым он вернулся. Обнял Гарюшку и Альбус Дамблдорович. Встал Поттерович перед честным народом и скромно молвил:

— Я, конечно, молодец да удалец, да только ежели бы не Северус Снейпович — не видать вам меня живым! Коли он бы со мной не отправился, туго мне б пришлось!

Так по справедливости всем воздали почести. И в радости зажил народ хогвартский, пир закатил на весь мир – Гарри Поттеровича восславляли и Самайн справляли. Много людей на том пиру было, гости заграничные приехали: королевишна Максим, великанша с земель Шармбатонских, и князь Игорь Каркарович с земель Дурмстранговских, старый друг Снейповича и Альбуса. Стояли возле замка Альбуса кареты золоченые, лошадями крылатыми запряженные, бойцы-удальцы да девицы-баловницы на балу танцевали, пока гости пировали.

Вот вам и сказка долгая. Все по правде доложила, ничего не утаила! Ну а ежели где и приврала — так мы все не без греха!

__________________

* — использованы вставки из сказки Ореста Сомова «В поле съезжаются, родом не считаются»

** — Юродивый — чудаковатый, странный, ненормальный.