Снарри-форум

[align:right]К чему задаром пропадать,
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда –
Так было надо.
В.С. Высоцкий
[/align]

– Северус, можешь мне ответить на один вопрос? – вкрадчиво и как-то очень по-снейповски прошептал Ремус Люпин ему на ухо, неслышно подойдя сзади к глубокому креслу, в котором сидел зельевар.

Снейп дернулся от неожиданности и едва не выронил из рук какую-то книгу. Он быстро захлопнул ее и, обернувшись, посмотрел в глаза Люпину:

– И что же тебя волнует с утра пораньше? Что приготовить на завтрак? Или не знаешь, о чем писать очередную монографию? Или не решил, в чем выйти на улицу?

– Нет. Вопрос совсем другого толка: чьей палочкой ты пользовался, чтобы наложить Империо?

Северус Снейп напрягся – Ремус понял это по внезапно ставшей словно каменной шее и напряженным плечам.

– Я не совсем понимаю, о чем ты, – Снейп незаметно, как ему казалось, прикрыл клетчатым пледом толстую черную книгу, которую с начала разговора старательно сдвигал с колен вбок.

– Чьей палочкой ты воспользовался, чтобы наложить Империо на эту женщину? – снова спросил Ремус, начиная разминать плечи собеседника.

– Какую женщину? – Северус попытался вывернуться из рук Люпина и встать, однако тот, крепко вцепившись в плечи Снейпа, снова прижал его к спинке кресла.

– Я не говорю, что это плохо, неправильно, низко, несправедливо, да и просто незаконно… Я всего лишь хочу понять, чем нам с тобой это может грозить. Всё наконец-то закончилось, мы только начали спокойно жить, а тут…

– Успокойся, Люпин, так было надо. Это раз. И вообще, я договаривался с Оливандером о неучтенной палочке еще лет десять назад, и вот теперь она мне пригодилась. Он был только рад. Это два. Ну, теперь ты спокоен? Может, уже перестанешь сжимать своими ручищами мои жалкие кости?

– О, прости, Северус, – Люпин ослабил хватку и, словно извиняясь, начал легко поглаживать шею Снейпа большими пальцами.

Потом, наклонившись, нежно поцеловал его за ухом, чуть повыше воротника домашней оранжевой мантии, подаренной Северусу близнецами Уизли на Рождество. Снейп почему-то очень любил эту мантию. Возможно, потому что не знал о ее настоящем цвете – для него она всегда, даже в зеркале, выглядела черной.

– Но зачем, Северус, зачем тебе было надо, чтобы все кончилось именно так? Это же просто нелепо.

– На самом деле, Люпин, я точно не знаю, чем конкретно там все кончилось. И, честно говоря, не очень-то хочу знать.

– Что, не успел дочитать пока… Как это точно называется? Сканировал?

– Фотографировал, если быть точнее. Мне Криви дал эту электрическую маггловскую штуковину всего на час. А над душой к тому же постоянно стояла твоя Нимфадора, – едко добавил Снейп, – напирая на меня своим, между прочим, совсем не маленьким животом.

– И когда ты перестанешь ревновать, а? Она уже давно не «моя», а «Чарли». Да и была моей только в мечтах Молли.

– Ну да, конечно, – хмыкнул Снейп, но как-то совершенно беззлобно.

– Кстати, а зачем ты ее-то привлек к этому? Тебе не стыдно?

– Мне?! – Снейп запрокинул голову и картинно округлил глаза.

Люпин не удержался и поцеловал его в изумительный нос:

– Понял. Последний вопрос снимаю. И все-таки?

– Ну, оборотного зелья под рукой не оказалось, готовить его довольно долго. А Тонкс очень даже не против иногда побыть блондинкой…

– А кто откажет автору в желании уединиться на часок-другой со свежеотпечатанной книгой?

– Именно, Люпин, именно. Автору очень захотелось взглянуть на американское издание книги, проверить некоторые тонкости…

– Нет, все-таки Тонкс должна была учиться на твоем факультете!

– Но жизнь не была ко мне столь несправедлива, слава Моргане, – в голосе Снейпа явственно слышалась улыбка.

– И все-таки зачем ты это затеял? Непростительное это всегда неправильно. Особенно если необоснованно. Зачем тебе это было нужно?

– Это было нужно не только мне. Люпин, они и так слишком много знают о нас. Слишком верно. Слишком правдиво все было. Но. Правда, не рассказанная до конца…

– А точнее, извращенная полностью в конце…

– А ты что, успел прочитать всё? Она же только вчера…

– Юная мисс Браун… Она училась вместе с Гарри, помнишь? Так вот, она, когда мы случайно встретились в начале недели на Диагон-Аллее, долго смотрела мне в лицо, а потом, достав из сумки пачку бумаги, – они называют это распечатки – вручила мне. Просила не сильно расстраиваться, потому что такое описание моей смерти не имеет никакого влияния на... какие-то там материи... бытия, кажется. И добавила удовлетворенно что-то вроде: «гадальные галлюциногены автора были явно низкого качества. У них оказалась слишком высокая степень погрешности». Ну, где-то так.

– А, понятно, – Северус повел плечами, показывая, что Люпин может продолжать свое занятие, от которого отвлекся, рассказывая о встрече с бывшей ученицей.

– Но давай вернемся к началу разговора, – сказал Ремус спустя минут пять, когда Снейп окончательно разомлел под его руками.

– М? – Северус только что не урчал, явно забыв о чем идет речь.

– Зачем тебе нужно, чтобы столько людей были обмануты в финале?

– Затем, Люпин, чтобы они скорей забыли правду, сказанную изначально... – очень тихо и от этого почти пугающе ответил Снейп, не открывая глаз. – Мы дали этому зайти слишком далеко, слишком многие поверили в то, что она рассказала о нас, а так… так мы сохраним спокойствие своего мира, – ровно, почти отстраненно продолжил он.

– Но почему ты взялся решать за всех?

– Не я, не я один. Многие так решили.

– Но почему я не знал? Почему я не участвовал в обсуждении?

– Ты слишком сострадателен, Люпин. Тебе стало бы жалко их, жалко их веры в лучшее и правильное, а нам было надо решать, как не допустить того, чтобы все маги пострадали от этой слишком затянувшейся «правды». Ты бы думал о них, а я думал о нас. О тебе…

– Но тем не менее... Они же все равно, даже несмотря на эту новую книгу, все равно будут верить и знать.

– Они – те, кто сейчас знают, – будут. Причем самые сильные духом и уверенные. А вот другие? Другие не захотят знать. И лет через десять никто не будет вспоминать о «детской книге про маленького мальчика-волшебника», и нас оставят в покое. Книга перестала быть детской, мальчик вырос. Родители не будут читать детям такую сказку, а дети не будут дарить ее друзьям. А я наконец перестану встречать на улицах людей в моей мантии!

– Ну, если так… Но мне все-таки жалко тех, кто переживал за нас и кого ты обманул.

– Обманул не я. И… знаешь, те, кто на самом деле переживал, все равно знают правду или узнают ее до конца. Или напишут ее для себя сами.

– Возможно. Возможно, вы и были правы… Но книгу эту видеть у нас я все-таки не хочу.

– Как пожелаешь. Тогда я вызову Добби, пусть отнесет ее Поттеру. Должны же его дочки знать, как папе следует назвать их брата. Если он у них появится.

– Северус, это жестоко! – рассмеялся Люпин. – Пойдем лучше выпьем кофе. Через час собирался зайти Аластор, а он будет варить его сам. Ты эту бурду, насколько я помню, на дух не переносишь...

Fin