Снарри-форум

Краем глаза я вижу тень за дверью. Стекло замазано краской, но силуэт выделяется очень ясно. Я ни на секунду не задумываюсь, кто это может быть. И так всё понятно.
Лечащий колдомедик гораздо ниже ростом и толще. И его немного визгливый смех всегда появляется раньше. Еще ни разу не было, чтобы этот человек дошел до нашей палаты и не встретил кого-то поговорить у самой двери.
Но это и не сестра-сиделка – та заходит сразу и так же быстро уходит.
Это Рон. Кроме него уже никто не приходит к нам сюда. Впрочем, меня это даже не огорчает. Привык.
Рон еще постоит и, наконец, войдет. Мне почти до слез жалко друга, но я сдержусь. Я должен всё забыть. Иначе стоило ли начинать? Я бросаю взгляд на сидящего напротив Снейпа. Он словно чувствует это, поднимает глаза на меня и еле заметно улыбается. Да, стоило.

Я не знаю, что делал Снейп на руинах моего - да, моего! – дома в Годриковой Лощине. И, видимо, уже никогда не узнаю. В слепой ярости я набросился на него, желая даже просто, голыми руками, убить гадину. Но он не дал мне такой возможности. «Вы разучились пользоваться палочкой, Поттер?» - этот едкий сарказм в голосе, который сводил с ума меня в кошмарах и который я не слышал так давно.
И я снова не смог его убить. Не смог! А он продолжал надо мной издеваться, отбивая все мои заклинания с такой же легкостью, с какой выводил меня из себя упоминанием близких мне людей. Как он только мог – там, где они погибли?!

Мой друг решается войти. Интересно, а у Снейпа есть друзья?
- Доброе утро, Гарри… Северус! Как у вас дела? – эх, приятель, ты никогда не умел лгать. И теперь твои глаза смотрят с такой болью, что мне уже не важно, что ты скажешь.
Но я тоже имею право на выбор. Иногда надо уметь забывать. Ты простишь меня, друг, я знаю.
- Ро-он! – я вскакиваю, подаю руку Снейпу и произношу без запинки на имени. – Северус, Рон пришел!
Наша башня опять рушится. Я радуюсь. Я не знаю, что буду делать, если мы её когда-нибудь достроим.

Первый день в больнице я думал, что сойду с ума. Я до сих пор не понимаю, что заставило меня притворяться. То ли досада, что ничего не получилось, то ли что-то другое. Не знаю. Больше всего меня удивило отсутствие серьезных проверок. Я уже приготовился «очищать свой разум», но никто не собирался лезть мне в мозги или поить меня Сывороткой правды. Нас. Я знал, что Снейпа тоже привезли сюда, а не в Азкабан, и еще поэтому я не хотел ничего вспоминать…
Я вздохнул с облегчением, когда понял, что нам выделили одну палату на двоих. Ведь я плохо помнил, как вел себя Локхарт, и очень боялся проколоться. А, наблюдая за Снейпом, я мог подражать ему. Сначала мы просто сидели в палате и смотрели друг на друга. Мне очень хотелось провести рукой по волосам, чтобы взъерошить их – это так помогало думать, - но нельзя. И незачем. Глядя на сидящего напротив Снейпа, я вспоминал, что и от моих волос остался короткий ёжик.

Рон уходит.
Я знаю, что он придет вечером. Он не забывает обо мне. Хотя иногда мне это кажется немилосердным. Но нет, только не Рон. Он самый открытый и искренний человек из тех, кого я знаю. И это… ранит.
Северус аккуратно разворачивает свою шоколадную лягушку. Я смотрю, как он ест. Почему-то никогда раньше мне не хотелось просто без злости взглянуть на него? Я знаю ответ на этот вопрос. Он помнил все свои детские обиды. И сделал так, чтобы и я их помнил. Теперь ситуация повторяется. Но я не буду делить память на двоих. Хватит, что я сам не смог избавится от этого скарба.

- Как же так случилось? – я слушаю словно сквозь толстое ватное одеяло. – Больше здесь никого не было?
- Нет, - оба голоса мне не знакомы. – Мы проверили палочки. Последнее заклинание «Обливейт».
- А у второй палочки? – говорящий раздражен и немного испуган. Он пытается скрыть это за агрессией. – Хотя бы у которой «Обливейт», вы способны сказать?
- У обеих, - безнадежно и устало отвечает второй мужчина.
- Мерлин твою мать! – ругается первый. И я понимаю, что мне хочется выругаться еще сильнее. Потому что я так ничего и не забыл.

- Улучшений нет? – я прислушиваюсь.
За полгода я научился слушать и молчать. Кубики как нельзя лучше помогают сосредоточиться и успокоиться, чтобы не происходило.
Я не разрушил башню даже тогда, когда сюда приходила Джинни и билась в истерике. Это сделал Снейп.
- Не то, чтобы нет… - уклончиво отвечает колдомедик. Опять министерские. – Но улучшения только физиологические… и на уровне простейших эмоций…
Я не слушаю дальше.
Эта канитель продолжается изо дня в день. Иногда я думаю, что им не столько хочется, чтобы мы вернули себе память (кого я обманываю – это никому не нужно!), сколько узнать, что произошло.

Я понимал, что в словесной дуэли проигрываю Снейпу даже больше, чем в магической. Он мог упрекнуть меня прошлым. Тем, что я просто не мог знать, потому что это было не со мной. И тогда я, уже трясясь от злости (спокойно, Гарри, не выходи из себя, концентрируйся!), крикнул ему:
- Ты не просто трус! Ты злопамятный и трусливый подлец! Ты не способен забыть даже самого маленького проступка людей, которые погибли, защищая и твой мир тоже! А ты будешь жить, заживо пожирая себя этими воспоминаниями! И ничто тебя не спасет!
Я говорил и говорил, понимая, что это больше похоже на истерику маленького мальчика, но, похоже, мои слова его задели сильнее, чем я думал.
Он сжал свою палочку так сильно, что даже костяшки пальцев побелели и, ухмыляясь, ответил:
- Не надейся, Поттер, - с этими словами он наставил на себя палочку и, прежде чем я что-то сообразил, произнес: «Обливейт!»
Лицо его на миг сделалось удивленным, как у Локхарта в тайной комнате, а потом его черты разгладились. Я взвыл.

Я украдкой взглянул на своего друга Северуса. Как не похож всё-таки он на мрачного зельевара! В мыслях я уже давно называю его другом и с трудом вспоминаю, что это именно тот человек, который изводил меня столько лет. Мне никогда не удавалось доказать профессору Снейпу, что я совсем другой. Не такой, как он думает.
Зато я могу сделать это сейчас. И показать Северусу, какой я на самом деле. Я не могу рассказать ему ничего, не могу разложить его жизнь по нужным мне полочкам – это слишком жестоко. Но я могу отдать ему карточку от моей шоколадной лягушки и погладить по руке, когда мне кажется, что ему грустно.

Сказать, что я был поражен, было бы преуменьшением. Я был просто раздавлен. Пожалуй, я бы предпочел, чтобы он сказал «Авада Кедавра».
Но, наверное, я был прав, и он очень хотел жить. Зато теперь я снова проиграл. Я мог вызвать подмогу. Посадить его в Азкабан, я мог его убить на месте, а мог замучить до смерти «Круцио».
Но это всё было лишено смысла, потому как и этот груз бы добавился на мои плечи, в то время как Снейп не помнил ничего. Теперь чтобы я не сделал, всё бессмысленно. Это будет моим поражением.
И я всегда буду об этом помн… какого черта?! И, не оставляя себе времени для раздумий, я так же как Снейп, направил на себя палочку и прошептал: «Обливейт».

Пришла медсестра.
Она поведет нас гулять. Как всегда в это время. Есть что-то чудесное в этом размеренном течении жизни. Я одеваюсь и подаю руку Северусу. Со стороны это выглядит так, словно я боюсь остаться один. На самом деле я боюсь оставить его одного.
Я не один. Со мной осталась моя память, которая упрямо отказалась меня покидать. А у Северуса… у Северуса теперь есть только я.

Первую минуту я просто прислушивался к своим ощущениям, пока не понял, что всё верно – не сработало. Видимо, «Обливейт» из тех заклинаний, которые надо действительно хотеть нанести. А я упрямо сопротивлялся этому, не желая забывать. Я думал попытаться наложить заклинание еще раз, но в этот момент рядом раздались хлопки аппарации. Авроры очень быстро скрутили несопротивляющегося Снейпа, и кто-то кинулся ко мне:
- Поттер, что тут произошло?
Я представил, как даю показания против ничего не помнящего и потому такого беззащитного врага, и неожиданно для себя произнес:
- Поттер? Кто такой Поттер?

- Может, всё-таки используем Сыворотку Правды? Или еще что-нибудь такое же? – мы с моим другом Северусом сидим на скамье у больницы, а прямо за нашими спинами ведется этот разговор.
Северус напрягается. Мне тоже не нравится голос этого министерского. И мне не нравится, что он так каркает над нами.
Да, у нас нет воспоминаний, по крайней мере, у Снейпа нет, но от этого мы не сделались полными идиотами, чтобы не думали об этом врачи и чиновники! Ведь и соплохвосту ясно, что ничего хорошего от них не жди!
- Это противозаконно, и никто не позволит такими средствами проверять героя, - не соглашается врач.
Я немного расслабляюсь.
- А второй? – не унимается министерский.
Мне не нравится, как он это говорит. Я много времени провел в аврорате, чтобы не знать, что стоит им только заполучить потенциального свидетеля, и дело не ограничится Сывороткой правды. Скорее инстинктивно, чем задумываясь о том, что делаю, я обнимаю за плечи своего друга, всем видом показывая, что его они тоже не получат.
- Когда-нибудь память вернется к обоим. Не надо торопить события, - разговор закончен.
Я облегченно вздыхаю.

«Обливейт» не подействовал на меня, зато подействовал на Снейпа, такая вот ирония судьбы. Теперь я чувствую себя не только мальчиком-который-выжил, но и мальчиком-который-не-забыл.
Зато я понял то, что, увы, никогда уже не поймет Снейп. Может быть, когда-нибудь я смогу рассказать это Северусу. О том, что я понял, подтыкая ночью ему одеяло и делясь шоколадными лягушками. О том, что открылось, когда я держал его за руку и строил с ним замки из детских кубиков.
Важно не забыть всё, нет. Важно простить.
Иногда мне кажется, что я…

Вот и снова вечер. Я жду, когда наступит время, когда во всей больнице гасят свет. Я не знаю, во сколько это, ведь у меня нет часов.
Сегодня мне опять не спится, но я лежу тихо, не желая тревожить Северуса. Мне кажется, что если я научусь очищать разум, то смогу засыпать быстрее. Пока я размышляю об этом, дремота потихоньку накладывает на меня свои объятия, но я еще не уснул, поэтому слышу, как Северус встает и подходит к моей постели.
Неужели у него тоже бессонница? Или ему что-то приснилось? Интересно, что снится тем, у кого нет воспоминаний? Я не успеваю додумать эту мысль, потому что Северус легко касается моих волос рукой и тихо говорит:
- Прости меня, Гарри. За всё.
Он снова ложится, а я больше не хочу спать.
Не сразу, но я понимаю, что беззвучно плачу. Потому что я давно простил его, или потому что мой друг Северус оказался всё тем же Снейпом?..