Дрожащий огонек зажигалки нервно лизнул кончик сигареты. К потолку потянулись две тонкие струйки синеватого дыма, сплетающиеся в причудливые узоры, словно лента гимнастки… Тони махнул рукой, и дым рассеялся, растворился в темном прохладном воздухе. Кухня. Ночь. Табуретка. Забытый стаканчик от био-йогурта. Черт знает, какая по счету сигарета находит гибель в стеклянной пепельнице. И одиночество – огромное и пустое одновременно одиночество, – как воздушный шарик в желудке. Где-то в теплой спальне посапывал Джордж, и надо, наверное, идти к нему, и все будет, как прежде… Ложь, ложь все это. Милая сердцу, приятная ложь. Ничего уже, конечно, не будет, как прежде, просто хочется так думать. Просто хочется верить, что в жизни всегда светит солнце, и всегда лето, любовь, шоколад… только все это – вранье. Все это лопнуло в тот майский вечер, когда в их бар пришел парень, так похожий на него самого. Парень, который пытался что-то доказать Джорджу, который потом пытался покончить с собой в туалете… Все изменилось в тот вечер, когда его любовник, кинув бар на Риккардо и Мелиссу, матерясь сквозь зубы, трясущейся рукой схватил ключи от старого «Форда». Мир перевернулся в тот вечер, когда они вдвоем везли бесчувственного парня в больницу, потому что телефон был занят, потому что они не могли вызвать скорую, а парень умирал у них на руках… все стало иначе в ту ночь. И когда они сидели в белом больничном коридоре, и Джордж тупо смотрел в стену напротив, и когда они ждали врача, а потом шли в палату, где на голубых простынях лежал спящий мальчик с огромными синяками под глазами… но живой, дышащий, спасенный… вот тогда, в тот момент стало ясно, что как прежде не будет. Потому что это бледное существо, почти сливающееся с бледными простынями, оказалось между ними. Потому что длинные пластиковые трубки, жадно тянущиеся к худым почти прозрачным рукам, задушили их любовь. Их солнце, лето, их шоколад. Их счастье. Дело не в Джордже, как могло бы показаться. Не в том, что к нему могла вернуться старая любовь или хотя бы потерянная память. Джордж вообще довольно холодно отреагировал на этого самого Гарри, воспринял его, как очередную обузу на своей шее, и, скрипя зубами, консультировался с врачами и иногда навещал больного, словно чувствуя ответственность за этого парня, столь похожего на его маленького любовника. Дело было, скорее, в самом Тони. В том, что у него как будто открылись глаза – словно это он был в коме, как тот отравившийся таблетками в туалете худощавый пацаненок, а теперь вдруг проснулся, оглянулся вокруг и пришел в ужас. Ему хотелось биться головой о стену, хотелось швыряться ценными предметами и орать благим матом. Но под рукой не оказалось ни китайского фарфора, ни венецианского стекла… а губы все чаще сжимались в горькую тонкую складку. В собственном воображении, когда Джордж ночью отворачивался к стенке и засыпал, он бил подушкой о кровать и истошно вопил – но на деле он продолжал тихо лежать, тупо глядя на золотую луну за окном. И отчаянно нужно было понять, что происходит, почему жизнь рушится, почему так хочется бежать подальше отсюда, от этого дома, от этого мира. Может… все дело было в том худом мальчике, наглотавшимся таблеток и лежащем в коме? Тони посмотрел за окно и вдруг понял то, что так мучительно стремился понять, увидел то, что хотел увидеть – дело все-таки в Джордже, в его равнодушии по отношению к Гарри, в той новой стороне любовника, что открылась ему в ту ночь… и жалость к мальчику, и ужас сделанного открытия, и страх за самого себя, страх того, что может теперь случиться с ним, что и к нему Джордж относился, как к обузе… все это смешалось в горькое липкое месиво, заполнившее его целиком. Секс перестал доставлять удовольствие; он отдавался на автомате – точно так же, как ел, спал, протирал пол в баре и разносил бокалы с пивом. Они занимались любовью, а он не чувствовал ничего, кроме теплого темного тумана в голове и горячего желания, чтобы все это наконец прекратилось, чтобы его оставили в покое, и не слышал ни звука, кроме собственного хриплого шепота: «Быстрее, мать твою, быстрее». И слезы текли по щекам, а внутри расцветала запредельно острая и сладкая боль, словно распускается горячее белое дерево… пускает ветви, корни… заполняет собой каждую клетку, до кончиков пальцев ног, все глубже и сильнее… Но потом все прекращалось, словивший положенный кайф Джордж выскальзывал и шел в душ, а сам Тони оставался лежать на кровати, распластанный, разбитый, уже никому не нужный. И после той ночи появилось ощущение собственной грязи и низости – оно возвращалось, стоило Джорджу встать с постели. Возвращалось вместе с миром вокруг, смывая блаженное чувство, будто ты – единственная точка вселенной. Возвращалось вместе со звуками и запахами, вместе с синеватым сумраком комнаты, белым матрацем, шумом воды в ванной и криками людей за окнами, и музыкой с ближайшей дискотеки, и гудками тысяч клаксонов… Новая сигарета умерла, задушенная о стеклянное дно пепельницы. Я уйду, я обязательно уйду, я не могу так больше… Пустые слова – Тони повторял их каждый вечер, как мантру. И снова забирался под одеяло – рядом с мерно посапывающим Джорджем.
*** – Вы хотя бы выяснили, чего он наглотался? – устало спросил Джордж. Молодой врач смущенно переминался с ноги на ногу и вертел в руках пластиковую папку с эмблемой больницы. – Понимаете, мы сделали ему промывание желудка, я бы сказал, что это клофелин… – Импульсивный юноша, - пробормотал Джордж. – Только это не клофелин, - закончил врач. – Это какая-то неизвестная науке гадость, по эффекту очень похожая на клофелин, только быстрее, да и в крови растворяется гораздо лучше. – Вы выяснили состав? Врач поморщился – в конце концов, кто это такой, чтобы так на него рявкать?! – Нет. Джордж вздохнул. – Могу я на него посмотреть? – и через секунду добавил. – На мальчика, а не этот ваш клофелин из чужого желудка!
*** – Гарри, говоришь? – прошептал Джордж, вставая на колени перед казенной койкой. К бледной руке тянутся пластиковые трубки, голова безвольно лежит на подушке, длинные темные волосы растрепались, щеки впали, под глазами – почти черные синяки. – Гарри, Гарри. Кажется, я и в самом деле тебя раньше видел. Во сне, наверное, - почему-то на глаза навернулись несвоевременные слезы. Пищат приборы, человек на постели лежит неподвижно. – Черт знает что, Гарри. Черт знает что.
*** – Знаешь, что случается с маленькими мальчиками, которые одни гуляют ночью по трассе? – мягкий голос раздался сзади и как-то снизу совершенно неожиданно. Тони подпрыгнул и невежливо переспросил: – Чего? Рядом с ним бесшумно притормозил автомобиль с открытым верхом. Из машины белозубо улыбался какой-то мужик. – Это Стивен Кинг. Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл был именно в этом. Ян. – Тони, - на автомате представился парень. – Куда идешь? – Подальше от этого гребанного города. – Неплохо, - сочувствующе ответил новый знакомый. – Проблемы? Родители? Девушка? Наркотики? – Не хочу об этом. Ни то, ни другое, ни третье, - хотя на второе очень похоже, подумал он про себя, если, конечно, вычесть пол «девушки». – Подбросить? – немного помолчав, Ян перевел разговор на другую тему. – Куда, до ближайшего мотеля? – хмыкнул Тони. – Я все-таки знаю, что случается с маленькими мальчиками, которые одни гуляют ночью по трассе. Так что нет, спасибо. – Знаешь, - лицо Яна выражало крайнюю степень обиды, - если бы я чего-то от тебя хотел, я бы это уже сделал. – Ну да, все вы так говорите, - пробормотал Тони и пошел дальше. Автомобиль, тихо шурша колесами по асфальту, ехал рядом. – Так все-таки? – Чего? – Подбросить? Все лучше, чем шляться по дороге. Мало ли там чего, полиция или еще что. – Только без рук, - неожиданно согласился Тони, плюхаясь на переднее сидение. По правде сказать, ему было уже все равно, изнасилуют его или нет, и гораздо больше волновало его то, что он устал, замерз и голоден. – Я не занимаюсь совращением малолетних, - улыбаясь, предупредил Ян. – Я не малолетний! Мне уже 22! – Да? – с нескрываемым интересом спросил мужчина. – А по лицу и не скажешь. Ну что, олёль, пиль, кулиль, болель? Или просто врешь? – И ничего я не вру, - буркнул Тони, надувшись и складывая руки на груди.
Samantha Я в восторге! По сравнению с началом, окончание первого варианта выглядело несколько скомканным, что ли... Так долго все завязывалось, так тщательно все было выписано, а потом раз - все быстро и легко разрешилось. Безумно рада, что можно продолжить чтение этого фика. Беспокоит только одно: хеппи-энд останется?
Новенький черный Порше бесшумно затормозил перед мрачноватого вида зданием на отшибе дороги. С холма открывался потрясающий вид на желтые огни ночного города, а где-то дальше пугающе-безбрежно черной громадой расстилался Тихий океан. Впрочем, Тони больше интересовало, какого черта их сюда принесло. Ян с немного насмешливой улыбкой подтолкнул его к двери в заведение. Бар, в котором они оказались, был, пожалуй, самым странным местом на земле. Если бы Тони верил в существование магии, то сказал бы, что здесь все ею пропитано. Даже воздух, казалось, искрился, и энергия эта была темной. – Мне здесь не нравится, - прошептал Тони. И более четко, - Мне. Здесь. Не. Нравится. Ян как будто выглядывал кого-то в зале и не обратил внимания на эти слова. – Что это за место? – спросил парень гораздо громче. – Бар «Полная луна», люблю это местечко, - беспечно отозвался Ян, - уютно и недорого. И всегда есть свободные номера. Так, на всякий случай. – Еще немного, и я все-таки начну думать, что ты маньяк-психопат. Или оборотень, - неожиданно для самого себя сказал он. – Ага, а сегодня как раз полнолуние, - в тон ему отозвался Ян. – Не смешно, - Тони нахмурился. – Прости, - мужчина улыбнулся как-то одновременно смущенно и лукаво. – Ты видишь свободный столик? – Вон там, по-моему, в углу. – Пошли? – он легонько подтолкнул Тони в спину. – К твоему сведению, я никак не могу быть оборотнем. Если опираться на достоверные источники, трансформация начинается с восходом луны, а мы с тобой сколько при луне ехали, и ничего, все живы. – Это какие такие достоверные источники? – фыркнул парень. – «Американский оборотень в Лондоне» что ли? – И в Париже. Забойное кино, - они протиснулись к чудом свободному в такое время столику. К ним тут же подскочила длинноногая официантка. – Чай, кофе? – обратился Ян к Тони, немного насмешливо улыбаясь. – Мартини с апельсиновым соком, - назвал тот первый пришедший в голову коктейль. – И виски с содовой. – Так себе кино, кстати, - продолжил Тони, - хотя не спорю, местами очень даже… На миниатюрной сцене появилась женщина в обтягивающем красном платье и с сигаретой в длинном мундштуке, вся словно вышедшая из киноленты о богеме 20-х годов. Она, не спеша, подошла к микрофону, послала зрителям маленькую кокетливую улыбку и томно затянула какую-то песню про вечную любовь. – А вот вампиром я вполне могу быть, - сказал Ян, переводя взгляд с певицы на Тони. – У тебя, кстати, очень красивая шея. – А почему не упырем, например? Спасибо, - это уже официантке. – Ну хотя бы потому что все мои познания в этой увлекательной демонологии ограничиваются оборотнями и вампирами, - серьезно ответил Ян. – С вас шесть двадцать пять. – Вот, держите… – Тебя какой-то мужик искал, - вторая официантка громко шептала на ухо первой. – Че за мужик-то? – Не знаю, подошел, спросил, мол, где твоя напарница. – Так, может, он Джил искал? – Ой, я не подумала, - вторая тонко и фальшиво захихикала. Это было отвратительно. – Ладно, хрен с ним, - и она мгновенно растворилась в толпе. В зале стало как-то удивительно тихо. Кажется, женщина на сцене, наконец, умолкла. Теперь она отодвинула микрофон, дышала тяжело и часто, будто задыхалась. На ее красных губах танцевала совершенно гадкая улыбка. Происходящее все больше напоминало наркотический бред, и хотя Тони и не любил это загадочное выражение «на грани фола», ему начало казаться, что это как раз отсюда. – Интересная бабочка, - задумчиво пробормотал Ян, глядя на женщину в красном. Скорее, сказанное было продолжением его собственных мыслей. Возможно, он даже не осознавал, что сказал это вслух. – Я мог бы снять ее для тебя, - это уже громче. – Я мог бы снять ее для нас. Или, - театральная пауза, - мы могли бы обойтись вообще без нее. Тони посмотрел на него сквозь стакан с мартини. – А как же «я не занимаюсь совращением малолетних»? – алкоголь на голодный желудок давал интересный эффект, в крови разливалось горячее веселье и чувство какой-то радостной вседозволенности, сам он был в тепле, уюте и, кроме того, возбужден. – А ты не малолетний, ты сам сказал, - отозвался Ян, пристально глядя ему в глаза, и вдруг наклонился к Тони через стол и прижался губами к его губам.
В пять утра – хотя Тони этого и не знал – у Яна тихо, но назойливо запищал мобильник. Его хозяин с тихим стоном приподнялся на кровати, с силой надавил на кнопку и снова плюхнулся на постель, немного полежал, глядя в потолок, затем все-таки встал и занялся поисками собственной одежды. Начальство ждало на работе, не обращая ни малейшего внимания на то, что сегодня суббота. В семь – выезд в Сан-Франциско на конференцию каких-то-там-шибко-умных-мужиков, и в кадре десятичасовых новостей он, Ян, должен выглядеть как огурчик. Тони лениво приоткрыл глаза, оценил ситуацию – над Калифорнией только-только с неохотой загорался рассвет, - и попытался снова уснуть, неудачно, впрочем, потому что как раз в этот момент Ян закончил поиски разбросанной по всему номеру одежды, встал на колени перед кроватью и чмокнул его (Тони) в нос. – Отлезь, Джордж, - буркнул парень, перевернулся на другой бок и плотнее завернулся в одеяло. Не то, чтобы это сильно удивило Яна, но тот нахмурился и начал трясти Тони за плечо. – Вставай, спящая красавица, труба зовет. Тони снова повернулся к нему и на этот раз посмотрел куда более осмысленно. – Блин, я думал, мне это приснилось, - пробормотал он, с неохотой вылезая из-под теплого одеяла на по-утреннему прохладный воздух комнаты. – Жаль тебя разочаровывать, - криво улыбнулся Ян, вставая и складывая руки на груди, потом будто что-то вспомнил, не спеша, подошел к зеркалу и запустил пятерню в волосы, пытаясь привести прическу в божеский вид. – Сойдет для сельской местности. Подбросить тебя до города? – бросил он Тони. – Угу. – Кстати, кто такой Джордж? – спросил мужчина, когда они уже садились в машину, наскоро перекусив в придорожном кафе. Тони страдальчески вздохнул. – Я тебе как-нибудь потом расскажу. – Ок, - согласился Ян, заводя машину. Утро было чистое, ясное, прохладно-хрустальное, высокое голубое небо, ленивое солнце и много-много свежего воздуха. Где-то щебетали птицы, неугомонно трещали цикады в пожухшей траве, на камнях уже грелись маленькие юркие ящерицы. День обещал быть жарким.
*** Мелисса, стоя на шаткой железной стремянке и одной рукой держась за ветхий карниз, меланхолично полировала неоновую вывеску. Суббота. Давняя привычка устраивать генеральные уборки утром в субботу. В проулке было тихо. Шумный сумасшедший Лос-Анджелес отсыпался после пятничного буйства. Вдалеке зашуршала шинами машина, клаксон, свисток, крик – но все какое-то вялое, ленивое. Воровато озираясь, шмыгнула за мусорные баки в бурых пятнах кошка; выглянула из окна любопытная старуха и немедленно скрылась за накрахмаленной до цементного состояния плотной белой занавеской; пиная алюминиевую банку, прошел по улице подросток с бейсбольной битой. И вдруг, совершенно неожиданно, в переулке показался роскошный автомобиль – новый черный Порше с открытым верхом. Не привыкшая к такому Мелисса разинула рот и чуть было не упала со своей стремянки, и тут – что было еще более неожиданно – из автомобиля, который остановился прямо напротив двери в бар, зевая, выполз Тони. Удивление Мелиссы быстро сменилось яростью. Обычно тихая и спокойная девушка, все также придерживаясь рукой за карниз, аккуратно спустилась на землю, с размаху кинула тряпку в пластиковое ведерко и подошла к Тони, намереваясь устроить скандал. Наличие свидетелей в лице Яна ее совершенно не волновало. – Ты где шлялся? – тихим вкрадчивым голосом спросила она. Руки у Мелиссы тряслись. – Ты где шлялся, мразь?! – истерично взвизгнула она, не давая ему возможности ответить. – Джордж всю ночь не спал, в полиции сидел, чуть ли не национальную гвардию на уши поднял, а он тут гуляет с посторонними мужиками! – она вцепилась пальцами в ворот его черной рубашки и резко дернула на себя. – Скотина! Ты мог хотя бы позвонить, сука?! Джордж тут… а ты… мразь! – прошипела она напоследок, отталкивая его от себя. – А твой ненаглядный Джордж не объяснил, почему я ушел, нет? – заорал Тони. – Нет, не объяснил, ты, ублюдок! – она закрыла лицо руками и бросилась в бар. Тони с ненавистью посмотрел ей вслед и поймал себя на мысли, что она, впрочем, права, потому что Джордж и сам не знал, почему он ушел, и уж тем более не мог этого никому объяснить. Но это совершенно не умерило абсурдной, иррациональной ярости Тони. – Я, пожалуй, поеду, - неуверенно заметил Ян. Тони повернулся к нему и только пожал плечами. – Я тебе позвоню. – Ок, - злобно бросил Тони и поплелся в бар.
*** А внутри его ждал противник куда более серьезный, чем истеричная Мелисса. Опершись на дверной косяк и сложив на груди худые бледные руки, стоял Джордж. – Хорошо провел время? – тихо и спокойно спросил он. – Да, - с вызовом ответил Тони. – Отлично. Рад за тебя. Вещи можешь собрать сегодня же, - парень заметил, что щеки у его любовника за прошедшую ночь впали еще больше, а под глазами залегли фиолетовые синяки. – Ты… - хрипло начал Тони, откашлялся и продолжил как можно более уверенно, что далось ему с величайшим трудом, - ты теперь меня уволишь? – Нет. У меня сейчас слишком много дел, чтобы искать тебе замену. Но с этой минуты я начальник и я для тебя мистер Бейкерс, это понятно? Вещи можешь перенести в подвал, там есть свободная комната. Он оторвался от косяка и как-то нетвердо и сгорбившись отправился в свой кабинет на втором этаже. Кажется, этот разговор и ему дался нелегко. Тони остался растерянно стоять посреди пустого пыльного зала. Повернувшись, он заметил Мелиссу со шваброй. Она молчала, но губы ее шевелились, и он отчетливо увидел, что именно она говорит: «Дерьмо».
Ух-ты! Переделка. Да еще такая интересная! Я после прочтения первого варианта никак не могла избавиться от ощущения, что чего-то не хватает. Samantha, вы молодец, что относитесь так самокритично к собственным произведениям. Обязательно буду ждать, как все развернется.
ох. прочитала три варианта. голова кругом, от первого хотелось плакать, а понравился хэппи-энд, раскритикованный самом автором. *в растерянности* а третий вариант дописывается или замерз окончательно?..
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 23
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума