Снарри-форум

Школьные годы
Маленькая трилогия

1. Первый

Гарри смотрит в зеркало. Сидит, скрестив ноги, на полу, и смотрит. На то, что было. Вернее – на то, что могло быть.
На маму и папу рядом с собой.
Гарри всматривается в родителей, впитывает в себя, запоминает – до мельчайшей черточки.
Иногда он чувствует спиной чей-то взгляд и слышит странные звуки, похожие на стон. Но класс пуст. Рон, когда приходил к зеркалу с Гарри, решил, что стонет призрак. Или упырь. Рон в этих тварях разбирается: у них на чердаке свой собственный семейный упырь живет – и ничего.
Гарри не боится ни призраков, ни упырей, ни даже директора – только профессора Снейпа, которому, если честно, надо спасибо сказать: не попадись он тогда в коридоре – не видать бы Гарри волшебного зеркала.
И папы с мамой.
И мантия-невидимка не помогла бы.

Директору не нужна мантия-невидимка, с его-то способностями.
Профессору зельеварения она тоже не нужна, ему достаточно Дезиллюминационного. Можно даже шуршать: мальчишка не услышит или спишет на обнаглевших мышей. Только зубами не скрипеть. Или не слишком громко. И пора бы уже, наверное, доложить директору об этих… ночных бдениях Гарри Поттера.
Давно пора.
И он так бы и сделал, если бы…

Гарри поднимается с пола, выходит за дверь, шаги замирают в коридоре.
Снейп на нетвердых ногах приближается к зеркалу. В конце короткого пути у него подкашиваются колени. Презрительный прищур больше не нужен. Не спасает. Так же, как Гарри, он опускается на грязный пол в заброшенном классе и смотрит. Просто смотрит. На то, что могло быть.

2. Третий

Средства от склероза придумали даже маглы. В количестве. А лекарство от хорошей памяти и у простецов и у волшебников только одно.
Огневиски.

Но не будешь же принимать его в рабочее время! И на дежурствах: ловить нарушителей тоже нужно на трезвую голову. Разве что в выходные, и то не в те, когда играют.
Особенно не в те, когда играют.

Так что Снейп, сидя на трибуне, точно знает, что не пил – ни вчера, ни сегодня. Ну разве что вечером, если змееныши обеспечат его поводом. Что вряд ли, если учесть, что играют они против Гарри Поттера. Но почему же тогда при взгляде на игроков мерещится…
Снейп утирает слезы, выступившие от солнца, и щурится.

Он знает, что отдает долг жизни не тому, кому задолжал.

Он помнит, что этот ловец, а тот – был охотником.
Был!

Он помнит, что у этого – зеленые глаза, а у того – были карие.
Были!
Но ни глаз, ни знаменитого шрама с трибуны не видно.

Он помнит.
Но память ума не ладит с памятью сердца. Мозгами он понимает, что там, наверху, просто не может быть Джеймса Поттера – а сердцу достаточно сходства.

3. Седьмой

Ночь на третье мая – ночь памяти – ветреная и ясная – зажигает свечи.
Тысячи свечей.
Но, может быть, и этого окажется недостаточно.

Гарри лежит, опрокинувшись на спину, и смотрит на звезды – его личный пантеон.
Он без труда находит в ночном небе Сириус: Большой Пес первым подмигивает ему, помогая, притягивая, обращая на себя внимание – Мерлин… когда это было иначе?! Глядя на него, Гарри учится переплавлять боль в светлую грусть – такую же светлую, как взгляд Сириуса.
Сверху вниз – Блэк никогда не смотрел так на Гарри раньше…

Гарри приходит на свидания к самой яркой звезде, чтобы той было не слишком одиноко, но сегодня он улыбается Большому Псу и всматривается в узоры других созвездий.
Ищет знакомые черты.
Флоренц откашливается и деликатно напоминает:
– Орион.
Орион. Охотник. Джеймс Поттер…
– Точно! Где он?
– Три звезды пояса Ориона указывают на Сириус, – помогает сориентироваться Флоренц.
– Ага. – Гарри пытается кивнуть. Лежа. Представляете? Да еще в темноте. – Нам говорили. На астрономии.
– А ты знаешь, что Большой Пес – одна из гончих собак охотника Ориона?
Ну надо же…

Ночь – сокровищница. Только ей Гарри может доверить самое драгоценное, что у него осталось: сны и осколки памяти. Слепки с нее. Отражения.

Скорпион, продолжает перебирать созвездия Гарри; точно, просто невероятно точно, но… незаслуженно. Вернее, очень даже заслуженно, но к чему теперь сводить счеты? Или Хамелеон – для двойного агента в самый раз, но… тоже… как-то… И еще: оно не относится к первостепенным, а это неправильно. Может быть, Геркулес? Правда, он совершил только двенадцать подвигов, а Снейп – за все эти годы – и побольше…
Но оно все равно где-то есть – обязательно, непременно найдется! – созвездие или звезда его учителя, Северуса Снейпа. И Волка. И Тонкс...

Ночь – хранительница: где еще они будут в большей безопасности, чем у нее в объятьях?
Хотя, если честно, безопасность – это то, в чем они нуждаются меньше всего на свете.
«И все же я хотел бы сохранить вас», – шепчет Гарри. – «Простите».
Не получилось.

Гарри яростно хлопает ресницами и щурится на расплывающиеся созвездия.

На земле они не слишком-то ладили друг с другом. На земле можно быть одиноким и непонятым. Но небо…
Небо – одно на всех.