Ольга Да уж, принципиальность некоторых гриффиндорцеы иногда превращается черт знает во что
Мерри Мерри пишет:
цитата
Они ее просто любят.
Хотя в целом мне кажется, что Гермиона здесь несколько ООС все-таки. Слишком уж из нее «пай-девочку» делают - вроде она такой у Роулинг не была
Так уж и пай-девочку!
А кто донес Макгонагалл про «Молнию» на третьем курсе?
А вот и прода - спасибо Мерри, которая несмотря на болезнь заботится о нас. Поправляйся поскорее, солнышко!
***
Глава 22. Правда Снейп обернулся к Гарри настолько стремительно, что у того сердце ушло в пятки.
– Что я тебе говорил насчет этой маггловской отравы? – прошипел он.
– Что я не смогу курить после начала учебного года.
– Что ты можешь выкурить те сигареты, что у тебя есть, до начала учебного года, – резко поправил Снейп, – а ты сказал, что их десять или даже меньше.
«Какого Гадеса я ему это позволил?! Я... Он так нервничал. У него было достаточно потрясений». – Про это я забыл.
– Даже если так, зачем было покупать еще? Учебный год начнется через восемь дней и тебе будет только труднее отвыкнуть. Ты достаточно сообразителен, чтобы понять это.
– Просто так получилось. Рону захотелось попробовать маггловские сласти, и мы зашли в магазин, а там были сигареты.
– Но ты купил две пачки.
– Я... Понимаешь, я подумал, вдруг ты меня поймаешь и заберешь одну, – опустил голову Гарри.
– Да уж, умная голова дураку досталась, – покачал головой Снейп.
– Возможно, – пожал плечами Гарри. – Но, к счастью, у меня есть друзья-гриффиндорцы.
Северус подавил улыбку и вернулся к главной проблеме.
– Ты не должен был выходить в маггловский Лондон, – снова вышел из себя он, – позволь напомнить, что тебя подозревают в убийстве.
«Безголовый мальчишка! Ну как можно так рисковать?!» – Меня невозможно было узнать.
«Это ты так думаешь», – добавил Северус про себя.
– Только не говори мне, что ты надел шляпу и сменил очки!
– Фред и Джордж дали мне одну штуку, – рассмеялся Гарри, – и моя кожа потемнела, как у негра, а шрам я прикрыл банданой. Одноклассников мне, конечно, обмануть бы не удалось, но никто другой не смог бы опознать меня по фотографии шестилетней давности.
Что-то в знакомой улыбке Гарри привлекло внимание Северуса. Он схватил мальчика за плечи, притянул его поближе к висевшему на стене бра и внимательно осмотрел его лицо. Гарри явно изменился с сегодняшнего утра.
– Никогда больше не делай ничего подобного, – резко сказал Снейп. – Никаких этих штучек от Уизли.
– Почему?
– Обратное превращение может усилить изменения. По-моему, уже усилило.
– Ой, – мальчик широко раскрыл глаза. – Прости.
– Это происходит после любой трансфигурации. Когда тело возвращается в прежнее обличье, оно стремится превращаться правильно.
Северус открыл дверь и поманил Гарри за собой. Они в молчании дошли до первого этажа.
«Нужно спросить его о Ремусе, – подумал Северус. –
Мы не сможем нормально общаться, пока не поговорим». Когда они дошли до лестницы, ведущей в подземелья, Северус решился.
– Насчет... вчерашнего вечера, – нерешительно начал он.
– Что?
– Ты думаешь, Ремус считает, что я... – Снейп снова замолк.
«Как же мне выразиться?» – Да, – ответил Гарри, не дожидаясь продолжения. – Или, по крайней мере, считает это вероятным. Если я еще раз услышу от него предложение прийти и поговорить «в случае чего», я просто взвою.
– И чем же я вызвал подобные...
– Не думаю, что он
подозревал это с самого начала. Очевидно, он решил, что Дурсли сделали со мной что-то, от чего я стал патологически послушным.
Потом он увидел мамино обручальное кольцо. Никто другой не мог бы узнать его, но Ремус узнал. Он спросил у меня, откуда я его взял, а я не подумал и ответил, что его дал мне ты. Он повел себя очень странно. А вчера вечером, когда ты рассказывал, а я смотрел на кольцо, до меня вдруг дошло. Я вспомнил, как он упомянул о кольце профессору Дамблдору, а тот осадил его так, как будто они уже не первый раз это обсуждают, – значит, Ремус думает, что это важно...
– Да, пожалуй, – угол рта Снейпа дернулся. – Это и впрямь выглядит по меньшей мере странно.
– Ну пожалуйста, можно я расскажу ему? Он никому не скажет, ты ведь знаешь.
Снейп стиснул челюсти.
«Он, конечно, не побежит тут же всем рассказывать, но под давлением или угрозой...» С другой стороны, весь вчерашний день он раздумывал над поведением Ремуса и спором оборотня с Дамблдором и был вынужден признать правоту Гарри.
«Лучше рискнуть и рассказать правду, чем позволять Ремусу подозревать меня в том, что я соблазнил студента. Прямо он меня не обвинит, но жизнь мою осложнить может». – Хорошо, – решился он. – Можешь поговорить с Люпином. Но возвращайся через час.
«И если Ремус оттолкнет тебя за то, что ты не сын Джеймса, клянусь, что я испорчу его Волчье зелье. Несчастный случай устроить несложно. Нужно будет просмотреть подходящую литературу...» Они уже были возле комнат Северуса. Гарри неловко кивнул.
– Спасибо!
Он вошел внутрь лишь для того, чтобы оставить покупки, и стрелой полетел к кабинету Ремуса.
Пока он добежал до нужного этажа, энтузиазм его слегка поутих. Объявить Ремусу, что Снейп – отец Гарри, означало признать, что Джеймс
не был его отцом. Несмотря на слова Ремуса, сказанные в «Трех Метлах», Гарри не был уверен, что после этого разговора их отношения останутся прежними. Он очень ценил привязанность Ремуса, усилившуюся за последние несколько недель, и боялся потерять ее.
Дверь в кабинет была приоткрыта, но Гарри все равно постучал.
– Войдите, – рассеянно отозвался из-за двери Ремус.
Гарри вошел в комнату, и сидевший за письменным столом Ремус резко вскинул голову. Он выглядел усталым и больным, но в то же время странно взбудораженным. Гарри подумал, что до полнолуния осталось меньше недели. Кажется, Снейп что-то говорил о приготовлении Волчьего зелья.
– Гарри?
Гарри тихо закрыл за собой дверь. Поглядев на оборотня, он заметил, что тот прищурился.
«От меня, наверное, пахнет страхом». Гарри неуверенно подошел к Ремусу.
– Я... Мне нужно с тобой поговорить.
В горле неожиданно пересохло, отчего голос прозвучал чуть громче шепота, а на столешницу смотреть было куда легче, чем на Ремуса. Собственное смущение напугало его.
«Я же хотел ему сказать, – напомнил себе мальчик, –
я столько времени добивался этого. Почему же сейчас мне кажется, что я предпочел бы встретиться с Ремусом в волчьем облике?» Рука мягко легла на его плечо. Он настолько сосредоточился на столешнице, что не заметил, как Ремус встал.
– Сядь, Гарри, – мягко проговорил Ремус, усаживая его в удобное потрепанное кресло, стоявшее посреди кабинета. Это было истинным облегчением – по крайней мере, теперь можно было поджать ноги и забиться в спасительную глубину. – Гарри? – повторил Ремус.
– Я... – Гарри понял, что не знает, как начать.
«Я получил письмо от Джеймса... Я живу вместе с Северусом, потому что... Ты заметил, что мои волосы стали послушнее?..» Он прикрыл лицо руками. – Черт, я не знаю, как это сказать.
– Все в порядке, Гарри. Ты же знаешь, что ты можешь сказать мне что угодно.
– Не знаю! – выпалил Гарри и заставил себя сесть прямо и собраться с мыслями. – Я... Скажи, ты любил бы меня, если... если бы я не был сыном Джеймса?
– Ты уже спрашивал меня об этом, Гарри, – терпеливо ответил помрачневший Ремус, – и я тебе уже ответил, – он прищурился. – Почему же ты вновь поднимаешь эту тему?
– Потому, что я не его сын, – решился наконец Гарри, придавая лицу саркастическое выражение, наиболее подчеркивающее его сходство с Северусом, пока еще не столь очевидное. – Лили и Джеймс наложили на меня заклятье Отцовства, чтобы я был похож на Джеймса. Теперь оно сходит.
– Кто тебе такое сказал? – требовательно спросил Ремус, минутное замешательство которого сменилось гневом.
– Джеймс, – выкрикнул Гарри и быстро добавил, не позволив Ремусу возразить: – Он заколдовал письмо так, чтобы я получил его на свое шестнадцатилетие. Они никому не говорили, даже Дамблдору, и он хотел, чтобы я знал, что произошло, на случай, если они умрут, когда я буду еще маленьким.
– Это ложь, – сердито сказал Ремус. – Лили никогда не изменила бы Джеймсу. Она бы ни с кем...
– Она ему и не изменяла. Джеймс знал об этом. Они сознательно пошли на это.
– На что они пошли сознательно? – рявкнул Ремус.
– Это был ритуал Herem. Северус попросил их, и когда они думали, что он погиб...
– Северус
никогда бы не обратился с такой просьбой к магглорожденной! – завопил Ремус.
Гарри не сводил с него глаз. Оборотень кое-как справился со своей яростью, прикрыл глаза и постарался дышать ровно. Гарри подумал, что Ремус, наверное, вспоминает Лили – может быть, как раз тот момент, когда Снейп порвал с ней. Казалось, он собирается с силами, чтобы заговорить.
– Именно поэтому Джеймс и согласился, – мягко сказал Гарри.
– Гарри... Это не может быть правдой, – задохнулся Ремус. – Не может... это...
– Посмотри на меня, – Гарри встал, подошел поближе к Ремусу и скрестил руки на груди. – Посмотри на меня. Ты видел меня в июне. Ты хочешь сказать, что я не изменился с тех пор? Что я не изменился за последние три недели?
– А если это связано с тем зельем, что ты принимаешь? – нервно прикусил губу Ремус. – Профессор Снейп мог бы...
– Он дает мне зелье потому, что я меняюсь настолько быстро, что это
больно. Зелье уменьшает боль. И моя внешность начала меняться задолго до того, как я стал принимать его. Кроме того, он не хочет – ну, не хотел... – Гарри вздохнул. Ремус все еще смотрел на него с упрямым недоверием. – Может, ты хочешь прочесть письмо? – предложил он. – Я могу дать тебе копию.
– Я предпочел бы увидеть оригинал.
– Ты не сможешь оставить его у себя, – пожал плечами Гарри, – но ладно.
По пути к Ремусу он заскочил в пустой класс и скопировал письмо. Сейчас он вытащил и то, и другое из пустой школьной сумки и протянул оригинал Ремусу. Тот осмотрел алый конверт и пробормотал: – Это почтовая бумага Поттеров, – к удивлению Гарри, Ремус не стал вытаскивать письмо из конверта. Вместо этого он поднес письмо к лицу и тщательно обнюхал. Он весь напрягся, а потом снова обнюхал письмо со всех сторон.
– К нему прикасались и Джеймс, и Лили, – заключил Ремус, нервно облизывая губы. – Три-четыре недели назад. Так и должно быть, если на письмо было наложено заклятье перемещения во времени. Ты получил его три с половиной недели назад, правильно?
– Правильно.
– Ты тоже держал его в руках. А больше никто, хотя оно находилось рядом с профессором Снейпом и мадам Пинс.
– И это верно. Я делал копию под руководством мадам Пинс, и я давал копию Северусу. Оригинал я ему не показывал, но он все равно находился в его комнатах. Правда, больше в моей, поэтому от письма не может слишком сильно пахнуть им.
– Но пахнет тобой, а от тебя в последнее время исходит и его запах, – глаза Ремуса внезапно широко распахнулись, он неуверенно встал со стула, подошел к Гарри и попросил: – Не двигайся. Извини, – и с этими словами нагнулся над Гарри и обнюхал его макушку. Мальчик замер. Ремус приподнял его волосы, понюхал шею и попятился назад, к камину, пока не наткнулся на каминную полку.
– Ремус?
– У тебя запах изменился. Не сильно, но... это пугает. Такого просто не бывает, – Ремус взглянул Гарри прямо в лицо. – Так значит, профессор Снейп – твой отец?
– Да. Ты, кажется, хотел прочесть письмо?
– О, – Ремус с удивлением взглянул на красный пергамент, все еще зажатый в руке, вернулся к своему креслу и заставил себя спокойно сесть. В конце концов он вытащил письмо из конверта и углубился в чтение.
Гарри с тревогой наблюдал за ним. Ремус почти сразу улыбнулся, потом вздохнул. Его лицо попеременно выражало целый калейдоскоп чувств: волнение, тоску, веселье, скорбь. В какой-то момент казалось, что он с трудом удерживается, чтобы не заплакать.
Дочитав, он долго смотрел на пергамент отсутствующим взглядом, потом легко поцеловал кончики пальцев и прижал их к листу. Когда он возвращал письмо Гарри, глаза его блестели от непролившихся слез.
– Кажется, – сказал он сдавленным голосом, – что можно перестать тосковать по тем, кто ушел. Что время лечит. Столько лет прошло... а письмо пахнет так, как будто они живы, – он тяжело поднялся. – Вот, возьми. Оставь копию на столе, хорошо? Хочешь чаю?
– Да, спасибо. Хотя потом я, наверно, сразу пойду.
Ремус резко обернулся и пристально взглянул на него; разочарование, появившееся было на его лице, исчезло.
– Ты пытаешься быть ему хорошим сыном.
– И это тоже. А еще я пытаюсь прекратить мою детскую вражду, ведь именно этого и хотел Джеймс, разве не так?
Ремус кивнул и вышел из кабинета в личные комнаты. Гарри услышал шум бегущей воды. Через минуту Ремус вернулся с подносом, на котором стояли чайник, молочник, сахарница и две чашки.
– Хороший чай, – заметил он, – но должен настояться. Я могу вскипятить магией воду, но никакая магия не придаст вкуса чаю, если он не настоится положенное время.
Слова прозвучали настолько отстраненно, что Гарри охватила паника, и он взмолился: – Скажи, что ты все еще любишь меня.
– Гарри! – Ремус вынырнул из своих размышлений и крепко сжал запястье мальчика. – Гарри, котенок, конечно люблю, – Гарри кивнул, глубоко вдохнул и попытался успокоиться. – Даже не сомневайся, – мягко продолжил Ремус. – Ты боялся мне рассказать?
– Нет... Ну, вообще-то, да, но это к делу не относится – Северус все равно не соглашался. Единственным, кто знал об этом, был Дамблдор, но ты поднял такую бучу...
– Жаль, что ты мне не сказал, – нервно рассмеялся Ремус. – Вначале я думал, что он просто морально подавил тебя, потом решил, что он тебя шантажирует или опоил чем-то, а потом... потом...
– А потом заметил, что я ношу мамино обручальное кольцо.
– Ну... да.
– Вчера вечером до меня дошло, что ты должен был подумать. Именно так я и вырвал у него согласие посвятить тебя в это. Он снова дал маме кольцо после Herem, после того, как они... ну, ты понимаешь... для ребенка, если он будет. Теперь оно мое. Дамблдор сберег его, а сейчас наложил на кольцо какие-то заклятья. Я должен носить его не снимая, так что привыкай к его виду.
Ремус задумался.
– Стало быть, Дамблдор пытается добиться опекунства, чтобы дать Северусу возможность опекать тебя?
– Да, – Гарри внезапно улыбнулся, – и это не так уж плохо.
– Вот так сюрприз, – хихикнул Ремус.
– Да уж, – расхохотался Гарри
– Ну и как тебе все это?
Гарри уставился на каминную полку, тщательно обдумывая ответ.
– Как и должно было быть, – сказал он наконец. – Немного странно. В смысле, в первый же день, как я добрался сюда, он на меня наехал из-за одежды и курения. И это после того, как накануне вечером он заявил, что, так и быть, я смогу жить в его комнатах, но мне не стоит ожидать никаких близких отношений, что он совершенно не способен «разыгрывать из себя отца или товарища»... И вдруг на тебе! «Ты не можешь выходить на улицу в
этом!» и «Ты куришь садовый пестицид?»
– Мерлин мой! У вас и голоса стали похожи!
– Я теперь легко могу подражать его голосу, – поправил его Гарри, убирая с лица растрепавшиеся пряди. – Но вообще-то я его не очень понимаю – он вполне благодушно воспринимает одни вещи и странно консервативен насчет других. Одно его предубеждение против джинсов чего стоит.
– Такое предубеждение свойственно многим чистокровным семьям.
– Может быть, но меня-то вырастили магглы.
– Это меняет дело.
– И еще. Он небеспристрастен к нечистокровным, но я – полукровка, да еще и выросший среди магглов, и ему, должно быть трудно с этим мириться. Но в целом все идет куда лучше, чем я ожидал, – Гарри отвел глаза. – И... и мне кажется, что я для него что-то значу. Что он выглядит почти счастливым, ну, насколько это слово к нему применимо. Глупо, наверно, с моей стороны.
– Нет, он действительно выглядит счастливым, – покачал головой Ремус и лукаво улыбнулся: – Вернувшиеся студенты решат, что его околдовали. Меня это даже беспокоит, – он рассмеялся. – А вчера, когда я увидел его с вымытыми волосами... Я не видел его таким со дня... со дня гибели Августа, пожалуй.
– Они были любовниками? – спросил Гарри, старательно опуская слово «тоже», но Ремус все равно странно посмотрел на него.
– Нет. Август предпочитал, чтобы даже его друзья выглядели прилично.
– Вот как. Но когда вернутся остальные студенты, все изменится и он снова будет издеваться надо мной – как и всегда.
– Почему?
– Потому, что никто не должен догадаться. Как только Волдеморт узнает об этом, мы оба окажемся в опасности. Кроме того, мы думаем, что я буду очень похож на него, а значит, ему придется прекратить шпионить. Дамблдор решает, когда оповестить об этом Орден.
– Вот оно что. А Дамблдор знает, что ты собрался говорить со мной?
– Нет, но он просил нас сделать это, так что возражать он не будет.
– Могу я посмотреть другой свиток? – перевел разговор Ремус, отхлебывая чай.
– Северус против Мародеров?
– Да.
– Тебе может не понравиться.
– Гарри, – настойчиво сказал Ремус, – я –
единственный оставшийся в живых Мародер. Я имею право знать, что сказал о нас Джеймс.
– Конечно. Я тебя просто предупредил. Я могу принести его завтра?
– Если тебя не затруднит.