Снарри-форум

– Вы уже уходите, сэр?

– Да, Патриксон. Всего доброго.

Мерлин, как я не люблю идиотов. А подобострастных идиотов – тем более. Подскажите мне кто-нибудь, где простому министру магии взять нормального секретаря, а? Такого, чтобы был умен, не врал, не клянчил денег, хорошо работал и не пытался продать шефа журналистам каждые четверть часа. Да, я знаю, что я утопист. Северус регулярно говорит мне об этом. Уже лет двадцать.

– Домой, сэр? Низкий поклон вашей супруге.

Если бы я мог, я бы не удостоил этого идиота не то что ответом, взглядом. Но мне с ним работать, чтоб его пикси взяли. Поэтому я холодно отвечаю:

– Патриксон, вы со мной работаете уже больше года. В числе прочих обязанностей вы обязаны знать мое расписание, вам не кажется?

– Да, господин министр. Извините. У вас сегодня совещание с главой Департамента безопасности и директором Хогвартса.

У меня это совещание каждую вторую пятницу, придурок. Мерлин великий, и я еще когда-то думал, что Персиваль Уизли – напыщенный кретин. Да, молодость, молодость... Кто бы мог подумать, что Перси окажется бесценным сотрудником, как и его отец. К сожалению, я не могу назначить Уизли на все важные должности: даже этих рыжих не так много. И уж тем более я не могу позволить себе роскошь взять кого-нибудь из них себе в секретари. Вот, может быть, подрастет второе поколение...

– До свидания, Патриксон.

Я торопливо спускаюсь вниз, поднимаю капюшон плаща и выхожу на улицу. Бр-р-р. Нет ничего хуже октябрьского промозглого дождя. Ну разве что оттепель в Рождество. Я спешно аппарирую к воротам Годриковой Лощины. Окна особняка приветливо светятся, и я уже предвкушаю приятный вечер. Я поднимаюсь на крыльцо, и дверь открывается мне навстречу.

– Добрый вечер, господин министр, – кланяется мне домовой эльф. Он упорно отказывается называть меня по имени. – Вас ждут в столовой.

– Спасибо, Добби, – со вздохом говорю я. Несносное создание хихикает и исчезает.

Я прохожу в столовую, где меня уже ждут глава Департамента безопасности, директор Хогвартса и моя жена.

– Ну наконец-то! – восклицает моя супруга. – Я просто умираю с голоду.

– Могли бы и не ждать, – фыркаю я. Никто не обращает внимания на мое ворчание – впрочем, как и всегда.

Мы садимся за стол, и первые несколько минут все молча наслаждаются ужином.

– Твои дети, дорогой мой, – наконец говорит мне директор, – когда-нибудь сведут меня с ума. По-моему, от близнецов Уизли и то было меньше неприятностей.

– Северус, ты преувеличиваешь, – возражает моя жена. – Во всяком случае, на моих уроках они ведут себя вполне приемлемо. И Блейз мне ничего не говорил.

– То-то ты так радовалась, что они не в твоем Доме, – хмыкает Северус. – А Забини просто боится тебе жаловаться, я уверен.

– Тогда это тем более не твои проблемы, – добавляет моя дражайшая половина и по совместительству декан Гриффиндора. – К тому же, если тебя до сих пор не свел с ума твой... ммм... партнер, то беспокоиться тебе не о чем.

– Спасибо, Гермиона, – отзывается глава Департамента безопасности. – Я тебя тоже очень люблю.

– Но-но, – говорю я, – руки прочь от моей жены. А то уволю.

– Ха! Напугал ежа... – ворчит он. – И кто тогда у тебя работать будет? Патриксон твой, что ли?

– Ой, не напоминай, – вздыхаю я. – Северус, так что там в очередной раз натворили наши отпрыски?

– Кай довел Вектор до истерики, потому что задавал вопросы каждые три минуты и в результате сорвал ей урок, – меланхолично докладывал Северус. – Ланс сотоварищи устроил масштабную драку с гриффиндорской квиддичной командой. Они опять поле не поделили. Моргана на зельеварении экспериментировала вместо того, чтобы выполнять задание. Чуть не взорвала весь кабинет. Забини такими темпами скоро поседеет раньше времени, потому что, похоже, кубка школы Слизерину не видать до тех пор, пока все твои чада не закончат Хогвартс.

– И в кого это они такие? – искренне недоумеваю я.

– Да, действительно, в кого? – ехидно отвечает Северус, косясь на меня.

– Понятия не имею. В крестного, наверное. Это все его дурное влияние.

– Ну вот, нашли виноватого, – вздыхает упомянутый крестный, он же глава Департамента безопасности. – Я тут при чем?

– Ты всегда при чем, – наставительно говорит Северус. – Пора бы уже и запомнить, я тебе это уже лет тридцать говорю...

Мы заканчиваем ужин, переходим в гостиную и наконец начинается главная часть вечера. То, ради чего мы и собираемся каждую вторую пятницу уже почти десять лет, и ни министерские проблемы, ни бестолковые студенты, ни мировые катаклизмы не могут нам помешать.

На столе нас ждут бутылка коньяка, четыре бокала и колода карт.

– Я сдаю, – объявляю я. – Если я правильно помню, моя очередь.

В ответ я получаю три кивка. Северус разливает коньяк, я распечатываю колоду и сдаю карты. С этого момента в комнате не раздастся ни одного лишнего слова. Преферанс – это священнодействие.

– Раз, – говорит Северус, небрежно просмотрев карты, и делает неторопливый глоток.

– Пас, – отвечает Гермиона. Судя по выражению глаз, карты у нее очень так себе, но вряд ли об этом догадается кто-нибудь, кроме меня. Она очень сдержанный человек, моя Гермиона.

– Пас, – морщится мой подчиненный, мой заклятый друг и крестный моих детей. Он никогда не умел скрывать свои чувства. А может, просто не хотел.

– Играй, Сев, – киваю я.

Северус вскрывает прикуп: семерка и восьмерка червей. Он смотрит на меня, прищурившись, потом еще раз просматривает свои карты.

– А... гм... в личико? – ехидно интересуется он.

– Как скажешь, – вздыхаю я.

– Шесть треф, – объявляет Северус, оставляя прикуп на столе, и делает очередной крошечный глоток из бокала.

Я развожу руками, вздыхаю и пишу себе два в гору.

– Вист, – отвечает Гермиона, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь.

– Два виста, – вторит глава Департамента безопасности, с вызовом глядя через стол на своего «ммм... партнера», как выражается Гермиона.

Нет, эти вечера я не променяю ни на что в жизни.

* * *

Домой мы возвращаемся к полуночи. Дождь наконец-то прекратился, и из-за туч даже выглянул молоденький месяц. У меня отличное настроение: я сыграл необычайно красивый мизер и выиграл кругленькую сумму. Мы бы еще посидели, но нам обоим завтра с утра вставать: у министра магии, к сожалению, почти все субботы рабочие, как и у гриффиндорского декана. Мы ночуем в Хогвартсе: Гермиона не любит надолго оставлять своих подопечных, как бы я ее ни уговаривал.

– Мы сто лет уже не были дома, – жалуюсь я, уже лежа в постели и откинувшись на подушки. – Северус вот не настолько щепетилен, торчит себе в Годриковой Лощине, сколько влезет.

– Он директор, ему можно, – она садится на край кровати и расчесывает свои длинные волосы, прежде чем заплести их в косу. Я, надо заметить, активно ей мешаю. – А мы с тобой сбежим отсюда на каникулах, обещаю тебе.

Она кладет расческу на тумбочку и забирается под одеяло. Я притягиваю ее к себе.

– Все-таки они странная пара, – вдруг ни с того ни с сего говорит она. – Если бы мне рассказали в школе, я бы ни за что не поверила.

– А мы? – возражаю я. – Про нас ты бы поверила?

– Нет, конечно, – Гермиона тихонько смеется, и я целую ее, и все остальное мгновенно вылетает у меня из головы.

* * *

На втором этаже особняка в Годриковой Лощине в полутемной спальне на огромной кровати лежат двое обнаженных мужчин. Шторы полузадернуты, и сквозь щель между ними месяц тускло освещает смятую постель. Одеяло давно сползло на пол. Старший из двоих лежит на спине, закинув руки за голову и согнув левую ногу в колене, младший – на боку, опершись на локоть, задумчиво разглядывает своего любовника.

– Сев? – спрашивает младший.

– М-м?

– А все-таки они странная пара.

– Малфои-то? – Северус фыркает. – Нормальная. Уж не страннее нас, это точно.

Младший смеется.

– Знаешь, если бы мне на пятом курсе кто-нибудь сказал...

– Знаю. Ты мне уже сто раз говорил, Поттер. Спать давай.

– Как я могу спать, когда ты рядом?

– И льстить ты не умеешь. Учишь тебя, учишь...

– Значит, плохо учишь... Ай!

– Неблагодарный мальчишка, – Северус одним движением подминает его под себя и насмешливо глядит сверху вниз в зеленые глаза. Вокруг глаз уже немало морщинок, но они все так же полны задора, как и в юности. – И почему я вообще с тобой связался?

– Потому что я люблю тебя?

– Это был риторический вопрос.

Гарри едва заметно улыбается. Они ведут этот диалог уже много лет, и роли давно выучены наизусть, но эта обыденная сцена почему-то приносит обоим странное успокоение: нет ничего более уютного, чем надежная семейная обыденность. Северус медленно наклоняется и неторопливо и долго целует его в губы.

– Спокойной ночи, Гарри.

– Спокойной ночи, Сев.