Мерри ППКС, солнце!
Nita Гарри просто повзрослел. Шестнадцать лет - достаточный возраст для того, чтобы начать думать головой.
Просто Гермиона еще этого не знает. Она в их троице всегда была самая старшая. Сейчас Гарри ее вытеснил. Этим и объясняется и ее ревность, и ее поведение - желание понять, ЧТО же изменилось в Гарри.
IBLack Пожалуйста.
Нам и самим приятно.
А вот и продолжение:
******
Глава 38. Теория конспирации – Ну что, дружище, – спросил Рон у Гарри, когда они вышли из Большого зала и направились на Чары, – что у тебя там с Гермионой?
– Если честно, я и сам толком не понимаю, что происходит.
–
Это я понял. А все-таки?
– Она сказала, что не будет встречаться со мной, раз я не говорю ей, где и с кем я бываю, и все такое, – Гарри взглянул на Рона и нахмурился. – Тебе не кажется, что она перегибает палку? Ну поболтался я пару раз после отбоя, ей-то что?
Рон виновато опустил глаза.
– Я бы согласился с тобой, Гарри, но...
– Но что?
– Понимаешь, вот сколько мы с тобой общались, мы знали, что Дурсли паршиво к тебе относятся...
– И что? – резко спросил Гарри. «Если еще и Рон посмеет сказать мне, что у меня эмоциональная недостаточность...»
– Но ты никогда не рассказывал нам про чулан. Или про то, что соседи, со слов Дурслей, считали тебя малолетним преступником.
– Да зачем вам было это знать?! Что бы это изменило?!
Рон мрачно разглядывал каменные ступени.
– Понимаешь, когда ты постоянно уходишь и говоришь, что хочешь быть один... это может значить что угодно. И то, что тебе и в самом деле нужно побыть одному, и то, что ты терпеть нас не можешь.
– Рон, ты что?! Я и представить боюсь, что бы я без вас делал! Мы с тобой, конечно, цапались иногда, но мы же оба жутко переживали из-за этого, ведь так? И с Гермионой то же самое.
– Кстати, о Гермионе, – пожал плечами Рон, – я ее все утро не видел. Что именно у вас стряслось? А то вчера она была на себя не похожа.
– Да я такого дурака свалял, – простонал Гарри. – Она, наверно, и разговаривать со мной не захочет.
– Что же ты натворил?
– Ну, мы разговаривали о... – Гарри замялся, – ну, о Волдеморте, – ничего не произошло, когда он произнес это имя. В шраме даже не кольнуло, и Гарри подумал, не ждал ли он подсознательно чего-нибудь плохого. «Плевать, что мне скажет Дамблдор – я снова буду называть Волдеморта по имени. Только сначала поговорю с директором и спрошу его, в чем может быть риск. Прямо сегодня». – А мне все лето не разрешали называть его по имени. И ты знаешь, как я отношусь ко всем этим «Вы-знаете-кто», «Вы-не-знаете-кто», вот я и называл его все время Томом. А вчера вечером я не подумал и сказал... – он опустил голову, – ну, это... сказал «Темный Лорд», – даже просто повторив эти слова, Гарри почувствовал, как у него запылали щеки. – Она жутко рассердилась.
– Ты и раньше это говорил, – нахмурился Рон. – Я еще подумал, что это очень странно звучит.
– Правда? Вот дерьмо!
Понятия не имею, когда я это начал.
– Я точно помню! Ты сказал, когда давал мне зелье: «Лучше уж так, чем поддаться Темному Лорду». А что, это важно?
Гарри заметил, что машинально проводит пятерней по волосам, и заставил себя остановиться. «Да что же это такое?! Обрежу их к чертовой матери!» Он огляделся кругом, желая убедиться, что поблизости нету никого из студентов, и тихо ответил: – Так его только Пожиратели Смерти называют.
– А, – Рон посмотрел на смущенное лицо Гарри и расхохотался. – И у кого же ты
этого нахватался? – он неожиданно помрачнел. – А, у Малфоя.
– У Малфоя? – недоверчиво переспросил Гарри. – Да мы едва разговариваем! Я вообще-то думаю, что он снова начнет доставать меня. И, уж конечно, мы бы не стали беседовать о... нем, ну, о Волдеморте, то есть. Но профессор Снейп тоже называет его так.
– С чего бы это? – саркастично спросил Рон. – Но в любом случае, почему вдруг
Снейп говорит с тобой о Ты-знаешь-ком?
– Понимаешь, после его – Тома Реддла, в смысле, – первого исчезновения многие законы изменились. Профессор Снейп говорит со мной об этом. Поэтому мы часто... – Гарри услышал позади себя шаги – их догоняли другие студенты. – Уф-ф... Давай отложим разговор, пока не окажемся где-нибудь, где не так людно.
Гермиона вернулась после уроков в Гриффиндорскую башню, собираясь зайти в свою комнату, поменять книги и отправиться в библиотеку. В общей комнате ее ждал Гарри. Он подошел и остановился напротив нее.
– Дай пройти, пожалуйста, – ледяным тоном сказала Гермиона.
– Я только хотел кое-что тебе сказать.
Она посмотрела на него, пытаясь выглядеть столь же холодно. Он принял ее молчание за разрешение продолжать.
– Я поговорил с профессором Дамблдором, и тот сказал, что я опять могу называть Волдеморта по имени. Он считает, что с моими теперешними знаниями окклюменции это не страшно. Главное – не забывать упражняться каждый вечер.
Вспышка боли пробежала по его лицу при этих словах. Гермиона не могла ему помочь, но в глубине души искренне посочувствовала ему.
– Хорошо, – заметила она. – То, что ты всегда называл его по имени, это... это же часть тебя, и ты знаешь это.
Гарри просиял от этого слабого одобрения.
– Гермиона... когда я смогу рассказать тебе, что происходит, и объяснить, почему я не мог рассказать тебе раньше, может, мы сможем попробовать снова?
Он подошел поближе, взял ее руки в свои, и Гермиона невольно улыбнулась.
– Это зависит от того, что именно ты мне скажешь, – игриво ответила она, надеясь, что Гарри улыбнется, но он лишь прикусил губу. Сказанное явно не воодушевило его, но он понимающе кивнул и быстро спросил: – Давай проведем выходные вместе, втроем? Мы с Роном уже помирились, и, по-моему, вся беда в том, что мы стали слишком мало времени бывать втроем. Ты же видишь, к чему это приводит...
– Я собиралась продолжить поиски этого таинственного Августа Мейланта.
– Только не это! – всплеснул руками Гарри. – Снейп тебя за нос водит. Он просто хотел, чтобы ты даром потратила время.
– Нет. Он был раздражен и расстроен. Это имя что-то значит для него.
– Может, лучше погуляем вокруг озера?
– Зависит от погоды.
– Тогда сходим к Хагриду?
– Может быть, – Гермиона неловко дернулась. – А теперь я могу... подняться к себе?
– Ой, да, конечно, – Гарри торопливо отступил в сторону. – Поговорим потом.
Поднимаясь по лестнице, Гермиона чувствовала себя повеселее. Если дела и дальше пойдут такими темпами, то отношения с Гарри наладятся через неделю-другую. Может, им просто не стоит встречаться, чтобы сохранить свою дружбу – с Роном это сработало. А заодно разрыв поуменьшит новообретенную заносчивость Гарри.
Зайдя в комнату, Гермиона увидела Джинни. Рыжеволосая девушка сидела на подоконнике и ждала ее.
– Джинни?
– Я принесла тебе доказательства, – отозвалась Джинни. – Вот, посмотри.
– Джинни, – вздохнула Гермиона. – Ну пожалуйста...
– Посмотри! Ты спрашивала о доказательствах? Вот они, – Джинни швырнула на пол кипу фотографий. Гермиона подошла поближе. На самой верхней фотографии был изображен Гарри на квиддичном поле: скорее всего, это был снимок с одной из последних тренировок. Он наклонился над ящиком для мячей и критически рассматривал что-то перед собой. Когда Гермиона подошла совсем близко, Гарри на фотографии повернулся, посмотрел на нее и Джинни, хитро улыбнулся им и снова начал разглядывать не попавшее в кадр квиддичное поле.
Джинни аккуратно положила снимок на стол, а под ним – другую фотографию, тоже этого года: Гарри на метле. Под ней она положила такую же прошлогоднюю фотографию. Она расположила таким образом восемь снимков со сходными сюжетами, один этого года, другой – прошлогодний.
– Смотри, – сказала она, ткнув пальцем в снимки, на которых был изображен Гарри, тихо сидящий в общей комнате. На обоих снимках Гарри был сфотографирован в анфас и крупным планом. – Видишь его рот?
– Он стал тоньше в этом году, – согласилась Гермиона. – Но может, это из-за выражения лица?
– Да ты погляди, – возразила Джинни. – Посмотри на его улыбку тогда и сейчас, – действительно, стоило ей закончить, как Гарри, снятый на прошлой неделе, слегка улыбнулся. Гермиона подумала, что улыбка вышла довольно высокомерной. Она посмотрела на прошлогоднюю фотографию, где у Гарри был задумчивый, слегка обиженный вид, и до нее только сейчас дошло, что в этом году она ни разу не видела у него подобного взгляда. Этот Гарри тоже чуть улыбнулся, с очаровательно смущенным видом.
– У него стала тоньше нижняя губа, и изменился изгиб верхней. Общее впечатление, что рот стал тоньше, поэтому у него все время настолько напряженное выражение лица, особенно когда он не улыбается или улыбается лишь чуть-чуть. Посмотри на те фотографии, где он на метле. Там у него по большей части напряженный вид, но изредка он улыбается во весь рот. Эти улыбки тоже отличаются, из-за формы рта и контуров лица. Вот, видишь? – Джинни показала на две фотографии.
Гермиона смотрела, пока Джинни продолжала показывать и сравнивать. Изменения были не очень заметны, но они были, и Джинни была права – их нельзя было объяснить ни возрастом, ни худобой. Чем дольше она глядела, тем больше убеждалась – перед ней действительно фотографии двух разных людей.
– О, Боже, – пробормотала Гермиона онемевшими губами и взглянула на Джинни, в первый раз заметив, что девушка сегодня выглядит даже хуже, чем вчера. Энтузиазм художника оставил ее, глаза покраснели, а веки припухли от слез. – Так ты думаешь...
– Я думаю, что он умер, – бесцветно ответила Джинни. – Умер во время нападения Пожирателей Смерти, и наши не посмели рассказать об этом всем, – она сглотнула. – В принципе, это правильно, – продолжила она высоким, напряженным голосом, – люди не должны терять надежду, но я не могу представить, как я буду общаться с этим... этим парнем.
Гермиона снова взглянула на фотографии:
– Интересно, кто это? Он искренне думает, что должен быть влюблен в меня... но никто не удосужился ему сказать, что Гарри говорит «Волдеморт» не моргнув глазом?!
Тут ей пришла в голову еще одна мысль, и она вздрогнула.
«Это не Гарри, но значит настоящий Гарри... мертв?»
Ей стало больно. Гермиона снова поглядела на прошлогодний снимок – Гарри в гриффиндорской гостиной.
– Гарри, – неожиданно сипло прошептала она. Гарри на фотографии лукаво улыбнулся ей. – О, Боже...
Джинни обняла Гермиону за талию:
– Хочешь, я с тобой посижу?
Гермиона кивнула, не в силах вымолвить и слова.
Она просидела в своей комнате несколько часов. Джинни предложила пойти на ужин, но она отказалась – как объяснить всем, почему у нее глаза на мокром месте? Джинни понимающе кивнула и вышла, но, к немалому удивлению Гермионы, вернулась минут через двадцать вместе с ужином, который принесла с кухни.
После еды Гермиона почувствовала себя чуть лучше. Гарри, конечно, мог погибнуть, но наверное утверждать нельзя. Может быть, он просто ранен, и его поместили куда-нибудь в безопасное место. Она постаралась прогнать мысли о том, что это не лучшее решение подобной проблемы. В конце концов, Гарри мог получить тяжелое ранение во время нападения, и необходимо было скрыть это, чтобы Волдеморт ни о чем не догадался.
Она едва успела наложить на себя заклятье, уменьшающее красноту глаз и припухлость век, как в комнату вошла Лаванда Браун и сказала:
– Рон хочет тебя видеть. Ты спустишься, или мне сказать ему, что ты спишь?
– А Гарри там? – голос Гермионы задрожал, к ее немалому смущению.
– Он пошел в библиотеку, – Лаванда одарила ее взглядом глубочайшего сочувствия. – Бедная ты моя. Иногда трудно понять этих мальчишек.
Спустившись вниз, Гермиона подошла к Рону. Он с минуту пристально смотрел на ее лицо, потом нахмурился.
– Давай пойдем куда-нибудь, где поменьше народу, – нервно предложила она. – Нам нужно поговорить.
– А инструменты для работы ты не берешь? – удивленно спросил Рон. Гермиона поняла, что он имеет в виду вещи, необходимые для топографического заклятья.
– Нет, я просто хочу поговорить с тобой.
– Ну пойдем, – пожал плечами Рон.
Он быстро свернули в первый же коридор, идущий от лестниц. Рон привел Гермиону в маленькую комнату с двумя дверьми. Там стояло несколько парт и ни от одной двери нельзя было разглядеть, что происходит в центре. Они уселись на пыльный пол позади одной из парт, и Гермиона призадумалась: что именно и как сказать?
– Я поговорил с Гарри, – начал разговор Рон. – Не расстраивайся ты так из-за всего этого.
– Я не об этом, – ответила Гермиона и замолчала, не зная, что сказать, чтобы Рон выслушал ее. Он явно не воспримет хорошо новости, принесенные Джинни.
– А о чем? – удивился Рон.
Гермиона сглотнула и робко сказала:
– Это не Гарри.
– Что?!
– Этот парень – не Гарри. Это Джинни заметила. Я бы не поверила, но...
– Ты сдурела?! – заорал Рон.
– У Джинни есть фотографии. У него рот изменился, поэтому он почти все время выглядит раздраженным. И контуры лица тоже поменялись. Он очень похож на Гарри, но это не Гарри!
–
Точно сдурела.
Гермиона сделала глубокий вдох и постаралась не принимать реакцию Рона слишком близко к сердцу. Она ведь точно так же повела себя по отношению к Джинни...
– Слушай, Рон, я тоже не хотела в это верить, но когда я посмотрела снимки, мне пришлось согласиться. Джинни думает, что Гарри погиб во время нападения Пожирателей, а наши не хотят, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Именно поэтому они так долго...
– Не желаю больше слушать эту... – Рон покрутил руками в воздухе, точно пытаясь поймать подходящее слово, – ...околесицу!
– Околесицу? – удивленно переспросила Гермиона.
– Дерьмо! – взвизгнул Рон. Он вскочил на ноги и уставился на нее, тяжело дыша. – Ты собираешься заканчивать карту?
Гермиона подтянула колени к груди и попыталась справиться с дрожью:
– Теперь в ней нет никакого смысла.
– Тогда пришли мне пергаменты, книги и остатки зелья. Я сам ее закончу.
– Тебе нужен будет второй человек в помощь.
– Я обращусь за помощью к
Гарри.
– Это не Гарри.
– Просто передай через Джинни или еще через кого-нибудь, – Рон подошел к двери и остановился. – Нет, через
Лаванду, – он открыл дверь. – Да, Гермиона, и еще.
– Я знаю. Ты считаешь, что я сдурела.
– Ты отличный товарищ. Но не встречайся ни с кем из моих друзей.
Рон вышел, с такой силой хлопнув дверью, что она снова распахнулась, и бросился прочь по коридору.
Гермиона скрючилась под партой, пытаясь заплакать. Ничего не выходило: все слезы она выплакала в спальне. С какой радостью бы она унизилась, признав свою неправоту и правоту Рона, но, вспоминая увиденные фотографии, она понимала, что шансов на это нет. Почувствовав наконец, что достаточно взяла себя в руки, чтобы пройти через гриффиндорскую гостиную, Гермиона медленно поднялась на ноги и побрела к башне.
Зайдя в свою спальню, она собрала книги, которые они с Роном использовали для карты, потом добавила к ним остатки зелья, ингредиенты, пергамент и специальные чернила. Оставалось лишь найти пакет, чтобы сложить все – не школьную сумку, а что-то, что не жалко выбросить.
В голову ей пришла одна мысль, и она бросилась к своему сундуку. Там, под сменными и выходными мантиями, лежал черный пластиковый пакет с ручками. В пакете были кожаные штаны – они так и оставались среди ее вещей со времени их прогулки по Косому переулку. Гермиона медленно вытащила штаны из пакета и погладила мягкую кожу. Она слегка улыбнулась, припомнив Гарри в облике африканского принца, с золотой повязкой на голове... и вдруг поняла, что это уже был не Гарри, а привлекательный, возбуждающий, полузнакомый парень, который умел вести светскую беседу и курил, и целовался страстно и без предупреждения.
Задрожав, Гермиона кинула штаны обратно в пакет. Поставив его на пол, она засунула туда книги, пергамент, зелье и чернила и спрятала все под кровать, говоря себе, что завтра передаст его Рону.
И снова заплакала.
Эх, не судьба мне сегодня по «Войне и миру» сочинение написать... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума