Снарри-форум

Я жду. Снова жду его. Я ненавижу опаздывать и горжусь тем, что по мне можно сверять часы. Он опаздывает постоянно. Он может перепутать камин, и потом, смеясь, рассказывать о визите в резиденцию канадского министра магии. Или просто забыть о разнице между тринадцатью и тремя часами.
- Мы договаривались на час? А я помню, там вроде было слово три…

А я до сих пор не научился ждать его спокойно. Пока его нет, мое воображение проходит все круги ада. Пусть он и убил самого сильного темного мага современности, осталось еще слишком много тех, кто не считает это деяние благом. Когда ты с Гарри Поттером – можешь забыть о спокойствии.

Когда ты с Гарри Поттером … что? Я всегда гордился своей логикой, способностью все разложить по частям, но эту фразу я завершить не могу.

Когда ты с Гарри Поттером дружишь? Помилуйте меня, друзья – это те, с кем можно поговорить о грудях девчонок с Равенкло, распить бутылочку сливочного пива прямо на уроке у Флитвика или померяться кое-чем в душевой. Его друзьям легко не было – не спорю. Но они были рядом всегда и теперь с гордостью несут эту почетную отметину «Друзья Гарри Поттера», которая стала таким же опознавательных их знаком как шрам на лбу золотого мальчика. «Другом Гарри Поттера» не может быть кто-то настолько старый, некрасивый и ехидный. Друзья – это те, ради которых можно мчаться черте куда, бросив при этом всё. И всех. В первую очередь меня.

Любовник? О-о-о… нет. Я уже не в том возрасте, когда вместо мозга сплошные гормоны. Такого опыта у меня нет, и, глядя на его «натуральность», я даже не начинаю думать о том, что могло бы быть, если бы…Я больше ценю простые прикосновения, наполненные не чувственностью, но чувствами. Когда, утомившись, он засыпает рядом со мной, он никогда не кладет свою голову мне на плечо. Но иногда, во сне, когда тело решает само, он утыкается мне в шею, и я ревниво всматриваюсь в сумерки, опасаясь чего-нибудь, что разбудит его и заставит исчезнуть это чудесное чувство незащищенности, хрупкости этого сильного человека. Моменты, которые я подолгу потом вспоминаю – его дыхание на моей шее, мое плечо, давно уже ноющее от напряженной позы, пристальный взгляд в темноту и вдохи, которые были бы глубокими, не опасайся я разбудить его. Вдохи, дарящие мне что-то только его, недоступное большинству других. Его запах – его вариации и составляющие, то, о чем можно будет думать перед сном. Или на занятиях. Или на обеде. Или в любой другой момент, когда мне вновь придет в голову убеждать себя в том, что моя жизнь не бессмысленна.

Не друг, не любовник… просто он любит проводить со мной время. Он в меру воспитан. Он никогда не предъявляет на меня и мое время никаких прав. Он не забывает подчеркнуть, что не имеет права давать мне совета ни в чем, более того, его это совершенно не волнует. Он еще не понял – и не знаю, поймет ли, что иногда приятно, когда тебе предъявляют претензии и считают тебя своей собственностью. Чем-то неотделимым от себя. В моей жизни было два могущественнейших колдуна, каждый из которых так или иначе заявлял на меня свои права. Когда бывший Упивающийся смертью и член Ордена Феникса хочет принадлежать кому-то, значит ли это что-нибудь?

Но этого не будет, потому что не будет никогда. Слишком многое стоит между нами – мой возраст, мое прошлое, мое поведение по отношению к нему. Неважно, чем все это было продиктовано. Самое главное не в том, что я не нужен ему таким, а в том, что я вообще ему не нужен.

* * *
Он вываливается из камина, как всегда перемазанный и довольный.
- Представляешь, я снова…
Нехитрый способ заставить меня забыть о его опоздании и не ворчать. Я делаю вид, что купился на это. Вдохновленный моим молчанием Поттер, жестикулируя, рассказывает об очередной несуразице. Он попал прямо на свадьбу, влетев в комнату невесты в напряженный момент поиска туфель. Невеста в обмороке, с женихом удалось объясниться только после короткого, но бурного обмена заклятьями, одно из которых оставило жениха без фрака, но зато с парой превосходных ослиных ушей в стиле Мидаса. Уши удалили совместными усилиями, часть галеонов Поттера перекочевала в карман жениха, а молодые теперь всю жизнь будут хвастаться, что на их свадьбе присутствовал Сам-Гарри-Поттер.

- А вообще знаешь, - он вдруг становится серьезным. Эта смена эмоций обычно забавляет меня, но не сегодня, - когда мы с тобой что-нибудь планируем, мне всегда не везет.

Люди вокруг меня даже не представляют КАК мне повезло с внешностью. Бледность – мое обычное состояние, я лишь чувствую, как холодеют скулы и пальцы от какого-то сжимающегося ощущения внутри. Я саркастически улыбаюсь и говорю: «Поттер, не переваливал бы ты все с больной головы на здоровую…».

Меня это не задело. Меня это совсем не задело.

Волшебство – не иррационально. Иррациональных явлений не бывает, это лишь вопрос восприятия. Магглам нравится верить в чудеса. Они греются иррациональным и верят в него. Чем меньше маг связан с магглами и чем он умнее, тем меньше иррационального в его жизни. Заклинания – как иероглифы – сотни тысяч сочетаний и нюансов, и лишь познавая новые, открываешь истинную сущность старых. Если маг видит то, чего не может объяснить, это свидетельствует о неполноте его знаний. И ни о чем больше.
Я всячески пытаюсь понять – как могут отразиться наши с Поттером встречи на его удачливости. Нахожу две логических цепочки, потом отыскиваю противоречия, фыркаю, и мои мысли, освободившись от казуистики, вновь устремляются по привычному руслу.

* * *

Я увидел его на церемонии распределения. Маленький мальчик с распахнутыми от восторга глазами. Влюбленный в мир, красивую обертку которого ему показали. И больше всего на свете боящийся, что его туда не пустят. Наивность. Восторженность. Необычные люди, красивые лица, загадочность, сила… Разгадать нехитрое замещение в детской голове плохих опекунов на хороших учителей было не сложно. Сложнее было заставить его понять, что между черным и белым еще 254 оттенка серого.

Он был таким, каким я никогда не был и уж тем более не буду. Открытым. Искренним. А появившийся с годами страдальческий налет сделал его еще привлекательней. Мне все казалось, что я вижу его душу, его сущность под всеми навешанными на него ярлыками. Более того, я был уверен, что и он раз и навсегда утратил способность верить оболочкам. Он должен был научиться видеть суть – то, что скрывается под одеждами, улыбками, взглядами и поступками. Он должен был понимать. Всех. И меня. Хотя бы совсем чуть-чуть.

Взрыв котла в лаборатории. Поттер закрывает собой Грейнджер. Стычка на Диагон-аллее. Он вырывается вперед и накладывает коллопортус на вход в кондитерскую Фортескью, где толпятся первокурсники. Он спасает слизеринцев, оказавшихся в Хогсмиде под облавой. Плачет над телом убитого Волдеморта. Последнего я, правда, не видел. Я прикрывал его с тыла. И был атакован Лонгботтомом, который тоже прикрывал Поттера и заподозрил у меня недружественные намерения

Допросы под Веритасерумом. И его походя брошенное «вряд ли» на все предъявляемые мне обвинения. Не признание моей невиновности. Просто свойство характера.

Только зачем мне это? Под Империо лучше быть узником в темнице, чем свободным. Самое сильное Империо. Любовь.

* * *

Его глаза загораются, когда он слушает о зельях, трансформирующих, концентрирующих и рассеивающих магические способности. Он держит в руках снитч, команда подбрасывает его, а я на миг встречаю его взгляд. Грустный, немного потерянный. Как будто говорящий: «Ничего, они хорошие, только буйные. К завтрашнему перестанут». Он стоит на верхней галерее, склонив голову на сцепленные кисти рук. Я стою в нише в тени и спрашиваю себя какого черта я тут делаю.

Его споры с директором. Его ответы на уроках. Его мимика за завтраком в большом зале. Летящие совы, которых он встречает радостными глазами, которые очень быстро, слишком быстро тускнеют. Ему не от кого ждать писем. И мне почти хочется, чтобы Блэк был жив. Наверное, я сошел с ума.

* * *

Они ошибались. Я вовсе не видел в Поттере его отца. Это мое прошлое. Я умею ценить прожитое время. И свои ошибки, сделавшие меня. Не таким, каким я есть, просто – сделавшие.

Я ненавидел мальчишку не за это. Я ненавидел в нем несбыточную мечту. Свою собственную мечту о счастливом детстве, об интересной юности, добрых друзьях и злых врагах, о черном и белом.

Когда он ненавидел меня, мне было проще. Когда он начал ломать эту ненависть, мне стало труднее. Я до сих пор не знаю причин, побудивших его сделать это. Он все хотел причесать под свою гребенку, и он всегда знал как сделать правильно.

Наши занятия. Наши беседы. Сначала я думал, что он выполняет просьбу Дамблдора. Потом, в один из тех моментов, когда он распахнул мне свой разум под действием легилименции я понял, что это не так. Но я не стал доискиваться до причин. Отступил и снял заклинание. Я не хотел этого знать.

Зачем-то он посулил мне надежду на обретение. Чего? Любви, дружбы, жилетки, плеча? Не знаю. Но приманка была заброшена и проглочена. Я с ним. Просто рядом с ним.

На одном из этих ненавистных балов-для-встреч-выпукников он не увидел меня за колонной и кустами сада. А я не подслушивал. Просто замер, услышав его голос.

- И как ты его терпишь?
- Да, с ним бывает очень трудно. Иногда просто выть готов. Но он так хочет быть мне полезным, что я не могу оттолкнуть его.

Я не стал вслушиваться в ответ собеседника. Потому что не хотел узнать человека по голосу. Я не хотел знать КТО еще будет смотреть на меня с усмешкой и снисхождением.

Он не любит, когда я устраиваю ему «разборки». Поэтому я перестал их устраивать. Мне надоело слышать постоянно, что я не имею права на вмешательство в его жизнь. В его мнения. В его мнение обо мне.

Но он почувствовал что-то. В следующий раз он завалился в мои комнаты с проспектами «Магического туризма».
- Смотри. Магическая Хорватия. Лето, побережье. Хочу съездить отдохнуть. Поехали?
- Зачем я тебе, Поттер?
Он не услышал смысла моего вопроса. А если и услышал, то не понял его.
- Ну, мне кажется, будет интересно съездить и посмотреть. Поехали?

И он умчался. Проспекты лежали на столе. Еще хранящие тепло его горячих ладоней.

Отъезд назначили на конец июня. Я принимаю все экзамены, он передает дела и … две недели отдыха. Солнца. Моря. Его рядом со мной.

Ему некогда было вдаваться в детали. Я выбрал нам домик, место, экскурсии. Зарезервировал портал.

За день до отъезда мне прилетела сова.

«Профессор, простите, я заболел. Мне предстоит неприятная, но необходимая операция. К сожалению, я не смогу составить Вам компанию. Извините. Гарри»

Если бы я нервничал хоть вполовину так, когда меня вызывал через метку Волдеморт, я был бы мертв давно и бесповоротно.

Он болен. Операция. Необходимая. Операция. Болен. ЧТО, черт побери случилось? Что такого могло случиться, что это нельзя вылечить за пару часов в лазарете? Я знал ряд болезней, которые можно лечить по две недели. И каждый из диагнозов, приходящих мне в голову был ужасней предыдущего.

Я метался по Англии. День просидел возле его дома. Наведался к этим невыносимым Уизли. Но никто не знал ничего.

На восьмой день ожидания у меня начали трястись руки. На тринадцатый я упал в обморок, захлебываясь собственной кровью. Когда я пришел в себя, Поппи долго корила меня за небрежное отношение к собственному здоровью и давлению. Уже, мол, не мальчик.

Но зачем она возится со мной, когда ЕМУ плохо?

Он появился в камине еще через несколько дней. Довольный. Загорелый. До неприличия здоровый. Я старался мало двигаться – от потери крови еще пошатывало. Он радостно начал вытаскивать меня из кресла, предлагая сразу прогулку в Запретном лесу, визит в Сладкое королевство и полет на метлах.
- Гарри! – я выдернул свою руку. Что с тобой случилось? Почему ты мне ничего не сказал? Собственный голос подводил меня, спазмы сжимали горло.
Удивленный взгляд.
- Черт побери, - заорал я, разозлившись и на себя тоже, - Ты мог хоть держать меня в известности, чтобы я не нервничал!!! (Мерлин, я сказал это. Я признался ему, что нервничал. Из-за него)
- Претензии? – Поттер выпрямился как-то излишне резко. – Вы мне не друг, и не мама, и даже не папа, чтобы я перед вами отчитывался за свои действия.

Шаги к камину. Невнятный адрес (опять выкинет неизвестно куда). Тишина.

Неделя. Без него в неизвестности. Что такого серьезного с ним случилось, что он не захотел мне сказать, а предпочел разозлиться? Мантикора раздери! Я не последний зельевар в мире и мог бы ему помочь. Хоть чем-то.

Учебный год. Прежняя круговерть. Ученики, невыполненные задания. Отработки. Квиддич. Очередная шалость на уроке. Хаггис слишком поздно увидел влетевшую в котел петарду. К сожалению, достойный наследник Лонгботтома сварил неправильное зелье. Которое вместо того, чтобы лечить магические повреждения, сжигало кожу.

Пришлось сопровождать его в больничное крыло.

Поппи была за ширмой. Я уже открыл рот, чтобы позвать ее, когда…

- Миссис Помфри, я хотела бы чтобы вы меня осмотрели… Мы с Гарри ездили на каникулы в Египет к Биллу, и теперь… ну вы понимаете, при моей наследственности…
- Да, Джинневра, конечно…

Боль. Много боли. В верхнем ящике моего стола лежат проспекты. «Магический туризм». Ваше лето в Хорватии. Море. Солнце. Домик в тени. И он.

* * *
С тех пор прошло три года. Он уже забыл о том, что ему не везет, когда он со мной что-то планирует. Мы ходим по выставке артефактов ацтеков, и он тащит меня за рукав то в одну сторону, то в другую, восхищаясь настолько громко и бурно, что на нас оглядываются. Потом, узнав его, улыбаются.

Знаменитый Гарри Поттер. Вечный мальчишка. Золотой мальчик. Обертка. Все, что у меня есть.