Снарри-форум

Время было позднее – слишком позднее, пожалуй, – но профессор Северус Снейп все равно оставался на ногах. Он проверял коридоры, однако не очередное дежурство, и не страстное желание схватить кого-нибудь из студентов-полуночников было тому причиной. Просто ему не спалось. Он уже собирался ложиться, как Метка на руке вспыхнула ослепляющей болью. Да и неудивительно – в свете последних-то событий. Северус давно уже прекратил откликаться на вызовы и притерпелся к боли – обычно он просто спокойно продолжал заниматься своими делами, не обращая на нее внимания. Но сегодняшняя ночь отличалась от остальных: стоило Метке вспыхнуть, как Северус почувствовал нечто необычное, мощное, страстное. Нетерпеливое ожидание – вот что было в этом чувстве. Обдумав все, зельевар пришел к единственному возможному выводу: что-то должно случиться, и очень скоро. Боль в Метке лишний раз подтверждала то, что давно уже подозревали в Ордене: Волдеморт замыслил что-то очень серьезное. Но никак повлиять на события они не могли, и оставалось только ждать.

Северус настолько погрузился в свои размышления, что чуть не пропустил лучик света, пробивающийся из-под двери в библиотеку. Но все же не пропустил. Решив проверить, кому это потребовалось в такой час жечь там свет, он бесшумно открыл тяжелую дверь, не желая оповещать нарушителя – кем бы он ни был – о своем присутствии и принялся осторожно пробираться меж запыленных книжных полок, пока не отыскал источник света – масляную лампадку, зажженную не кем иным, как Гарри Поттером.

Еще пару лет назад возможность поймать мальчишку во внеурочные часы привела бы зельевара в восторг, но сейчас он только расстроился. Имей Северус, как некогда, возможность прочесть Поттеру ядовитую нотацию о необходимости соблюдать правила, а потом назначить ему взыскание, сняв попутно с Гриффиндора совершенно неприличное количество баллов – другое дело. А теперь... ну попытается он сделать нечто и подобное – и что? Щенок разве что фыркнет в ответ. С тех пор, как стало известно о его предназначении, он не страшится наказаний – что они ему в сравнении с могущественным психопатом, возжаждавшим его крови. Да и просьба, с которой Дамблдор обратился ко всем преподавателям – не трогать Гарри, пусть делает что хочет, если только его действия не угрожают ему самому или кому-нибудь еще, – тоже не особенно помогала держать мальчишку в рамках. Так что руки у него связаны... но это вовсе не означает, что Северус не может показать Поттеру, где раки зимуют за то, что тот в такое время невесть где шляется.

– Поттер, вам бы полагалось сейчас лежать в постели! – рявкнул он.

Юноша даже подпрыгнул от изумления и быстро обернулся посмотреть, кто же его застукал. При виде профессора на губах его появилась легкая улыбка, и он негромко ответил: – Так и вам тоже.
Северус лишь усмехнулся на такую наглость.

– И, как всегда, вы вопиюще непочтительны, Поттер. Попридержите бы язык, а то как бы вам не обнаружить однажды, что вы его лишились.

Гарри плотно сжал губы, но потом все же выдавил:

– Я не хотел грубить.

Зельевар недоверчиво фыркнул в ответ.

– Правда... – начал было мальчик, но осекся, углядев на лице преподавателя язвительную ухмылку. – Ладно, проехали. И чего мне неймется, непонятно, – раздраженно закончил он, мотнув головой и снова утыкаясь в лежащий перед ним пергамент.

Зельевар увидел, как Поттер аккуратно обмакнул перо в чернильницу и принялся что-то писать.

– А скажите-ка, Поттер... вы считаете, что знаменитости вроде вас делать уроки в факультетской гостиной не по чину? Только не пытайтесь меня уверить, что вам шум мешает – вряд ли в такое время хоть кто-то не спит, – рыкнул он, уверенный, что теперь-то мальчишке с крючка не сорваться.

Поттер прекратил царапать на пергаменте, но глаз так и не поднял. Наоборот, он повернулся к зельевару спиной и тоскливо ответил: – Это не уроки.

В другое время Северус решил бы, что мальчишка замышляет какую-то каверзу, но тон Поттера заставил его призадуматься. Он долго стоял, наблюдая, как рука юноши движется по толстому желтоватому листу, потом, очнувшись, шагнул ближе – посмотреть, что же все-таки пишет гриффиндорец, но не сумел разглядеть. Не в силах преодолеть любопытство, Северус спросил:

– И чем же вы тогда занимаетесь?

Поттер ответил так же тоскливо, как и в прошлый раз, но теперь, по крайней мере, повернулся к нему лицом:

– Привожу в порядок свои земные дела, так сказать.

Северус слегка опешил от подобного заявления. Жизнь мальчика никогда нельзя было назвать безопасной, но впервые на памяти Северуса он не вел себя так, будто заговорен от смерти. Зельевар и не думал, что доживет до того момента, когда юноша признает, что ничем не отличается от прочих смертных. И хотя за все годы учебы Поттера Снейп никогда не упускал возможности напомнить, что тот ничем не лучше остальных студентов, торжества сейчас он не испытывал – уж скорее горечь.

– Довольно пессимистичный взгляд на вещи для гриффиндорца, – осторожно заметил он.

Перед тем как ответить, Гарри вновь потянулся к пергаменту:

– В самом деле? А мне казалось, что скорее реалистичный.

Северус не нашелся с ответом. Вполне возможно, что через несколько дней Поттер будет мертв. Ему неожиданно припомнилась мощь, исходившая от Метки несколько часов назад.

– Ты ведь тоже почувствовал, верно? Сегодня... эта сила... – спросил он, уверенный, что объяснять подробнее нет необходимости.

Гарри приподнялся, машинально потер свой шрам. Потом устало взглянул на Северуса и прошептал: – Да.

Оба долгое время молчали. Юноша взялся за свой пергамент, но, вместо того, чтобы снова начать писать, уставился на стол и глубоко задумался.

И тут зельевар неожиданно понял, отчего Дамблдор требовал, чтобы Поттера оставили в покое. Что ж, лучше всего так и поступить. Он развернулся, собираясь уходить, но Поттер неожиданно окликнул его.

– Профессор, как вы думаете – я выживу?

Северус замер. Он-то считал, что ответом на подобное может быть только «нет», но, почему-то, не смог заставить себя произнести это вслух.

– Если вам нужны беспочвенные надежды и бессмысленные утешения, то вы обратились не к тому человеку, – ответил он лишенным всякого выражения тоном.

Поттер слегка улыбнулся.

– Я знаю. Не нужны – потому я вас и спрашиваю. Вы единственный человек, который не побоится сказать мне правду.

Юноша глядел на него так, будто от его ответа зависело будущее всего мира. Отвечать искренне было трудно – все равно, что объявить кому-то смертный приговор, – но Поттер просил сказать ему правду, и зельевар почувствовал, что не может солгать в ответ, не может, когда мальчик так на него смотрит.

– Логически рассуждая, шансов уцелеть для вас приблизительно столько же, сколько у снеговика – не растаять в аду. Но логика, как и школьные правила, вам не указ, мистер Поттер, иначе вы давным-давно были бы покойником, – ответил он, осторожно подбирая слова.

Поттер прищурился.

– Вы не ответили на мой вопрос. Вы думаете, что я погибну?

– Да, – просто ответил Северус.

Гарри прикрыл глаза и прошептал – так тихо, что зальевар с трудом расслышал его: – Вот и я так думаю, – и снова взялся было за пергамент, но выронил его и прикрыл лицо ладонями.

Снейп вздохнул. Он просто не знал, что сказать, чем утешить мальчика, хотя ему неожиданно безумно захотелось это сделать. Молчание тянулось бесконечно, но наконец голос вернулся и Северус сумел выдавить: – Все эти гадания и размышления не помогут... лучше бы тебе лечь и попытаться заснуть.

Поттер посмотрел на него так, точно у зельевара выросла вторая голова, но ничего не сказал, лишь кивнул. Собрал свои вещи, задул лампадку – и только мертвенный свет луны разгонял теперь мрак в комнате.
Они молча вышли из библиотеки, бок о бок идя по темному коридору. В замке царила тишина, и лишь звук их шагов нарушал ее.

– Знаете... я вас не ненавижу, – Поттер говорил так тихо, точно боялся разорвать тишину неуместно громким голосом.

Слова вновь и вновь отдавались в голове Северуса, пока он пытался понять: действительно мальчик сказал такое или просто разошедшееся воображение играет с ним странные шутки. Пытаясь проверить, он критически осмотрел мальчишку, но тот не поднимал глаз от пола.

– А следовало бы.

Горький смех Поттера странным эхом отразился от грубых каменных стен. А когда звуки утихли, юноша добавил:

– Да, следовало бы – но все равно не ненавижу.

– Да почему же? – прошептал зельевар, не уверенный, что хочет слышать ответ.

– Потому, что вы – единственный... единственный человек, который не ждет от меня чего-то невероятного, – сдавленным от боли голосом ответил юноша.

Северус глубоко вдохнул. Он не хотел знать ничего подобного – это заставляло его переживать, а с чего бы ему переживать за Поттера? Снейпу должно ненавидеть мальчишку, а тот обязан платить ему тем же чувством – таков порядок вещей.

Вновь наступила тишина, и лишь звук шагов громом отдавался в ушах зельевара. Поттер неожиданно остановился – они как раз дошли до места, где расходились их пути: Северусу нужно было спускаться в подземелья, а Гарри – подняться по лестнице, ведущей в Гриффиндорскую башню.

– Спокойной ночи, – пробормотал зельевар и повернулся, собираясь уходить.

– Профессор, – тихонько окликнул его Поттер.

Снейп замер. Медленно обернулся, не в силах оторвать взгляда от сверкающих зеленых глаз мальчишки.

– Если мне все равно помирать... разве я не имею права на последнее желание? – со странной улыбкой спросил тот.

– И что же вам нужно?

Вместо ответа Гарри шагнул ближе, прижимаясь чуть не вплотную. Северус открыл было рот, собираясь поинтересоваться, какого черта тот делает, и в это мгновение юноша прижался губами к его рту. Зельевар настолько растерялся, что не смог никак отреагировать на этот странный поступок – просто стоял, позволяя Поттеру целовать себя, отвечая на поцелуй, нежный, неспешный. Прикрыл глаза, чувствуя юношу, впитывая его вкус... Гарри неожиданно отстранился, а Северус еще какое-то время стоял с закрытыми глазами, по-прежнему ощущая губы юноши на своих губах. Когда же он пришел в себя и сумел открыть их, Гарри уже уходил прочь, скрываясь во тьме коридора. Профессор не попытался его остановить – не стоило.
Вернувшись к себе, он вдруг осознал: в действительности он никогда не ненавидел Гарри Поттера. Поцелуй был знаком не любви, но мира, истинного мира между ними. И неважно, что ждет Поттера – жизнь или смерть; их поединок наконец-то окончен.

Конец.