Снарри-форум

На продуваемой всеми ветрами Северной Башне было холодно. В этот поздний ночной час Сибилла Трелони еще не спала – должно быть, единственная из учителей Хогвартса. Позабытые карты Таро рассыпались у ее ног; она вдыхала аромат почти остывшего чая и бормотала себе под нос: "У меня хорошее предчувствие". Вылив в чашку остатки хереса, она отбросила бутылку и нежно коснулась клубящегося в воздухе дыма. "Интересно, какие же неописуемые кошмары посетят нас завтра?"

– Кшш! – Сибилла смахнула невидимую кармическую блоху и недовольно посмотрела на карты. Мерзкие изменники, все равно они никогда не рассказывали ей о самых интересных слухах! Вместо этого она достала свой самый надежный источник сплетен о надвигающихся темных и ужасных событиях: старое, потрепанное издание "Низзла в сапогах", которое ни разу не обмануло ее надежд с тех самых пор, как в семь лет она потеряла свой первый магический кристалл – голубенький стеклянный шарик. Она открывала книгу наугад, переворачивала вверх ногами, а потом искоса смотрела на текст, пытаясь прочесть каждое слово задом наперед, да еще и добавляя "ай" к случайно выбранным слогам.

Минут десять поломав голову над новейшими предупреждениями духов, она откинулась на спинку кресла и широко улыбнулась. "Какое необычное, восхитительно ужасное предостережение! – промурлыкала она. – Поистине замечательное! Тридцатипроцентная вероятность ливня завтра днем (те дементоры явно положили конец глобальному потеплению), тыквенная запеканка на завтрак в Главном зале, Меркурий идет на убыль, массовое убийство – и судьбоносное известие, которое изменит жизнь Северуса Снейпа. – Трелони хихикнула и потерла озябшие ладони, чтобы согреться. – Отлично, просто отлично!"

Сибилла Трелони не была единственной, кто бодрствовал в замке в этот час. В слизеринском подземелье – расположенном еще глубже под замком, чем комнаты Сибиллы возвышались над ним, – профессор Снейп сидел в своем кабинете, мрачно уставившись в пространство. Он только что закончил проверять очередную пачку студенческих работ и в очередной раз размышлял о том, не себя ли он наказывает, требуя от студентов писать такое количество сочинений. Ведь в конечном счете именно ему потом приходится продираться сквозь понаписанную ими чепуху. Но по крайней мере на сегодня его неблагодарный труд был закончен. Осталось только прочитать письмо, которое полярная сова принесла ему в кабинет – и тут же улетела, даже не потребовав награды за свои труды. Он разломал печать на свитке и нахмурился, размышляя о том, кто решился его побеспокоить.

Привет, принц-Полукровка.

Брови над вытаращенными глазами взлетели на лоб.

Я просто хочу сказать, что ты совершенно великолепен в зельях, чарах и всем таком.

Он фыркнул и стал читать дальше.

Твои записи научили меня гораздо большему, чем учителя Защиты и Зелий (особенно Зелий!). И ты спас моего друга от отравления. Спасибо тебе большое.

Где нашлись его записи? Кто это писал?

Я нашел твои комментарии в моем учебнике по высшим зельям и прочел их все. Мне кажется, ты просто потрясающий. Если бы я знал, кто ты, я сказал бы это тебе лично.

Снейп сообразил, что это, должно быть, ученик шестого или седьмого курса. Почерк казался очень знакомым. Он посмотрел на письмо, пытаясь вспомнить, кто из учеников, которым он преподает ЗОТС, пишет таким почерком.

Хотел бы я знать, чем ты занимался, когда не писал в своем учебнике по зельям. Играл ли ты в квиддич? С какого ты факультета? Нравились ли тебе девочки?
На моем факультете есть одна девочка, она на курс младше меня. Иногда я мечтаю о том, чтобы быть с ней, но потом напоминаю себе, что из этого ничего не получится. Привязываться к людям для меня слишком рискованно. Моя привязанность приносит людям только боль.

Снейп застонал. Будучи деканом Слизерина, историй о подростковых увлечениях и тайных, мучительных признаний он успел наслушаться на всю оставшуюся жизнь.

Мой друг говорит, что ты девушка. Не может быть! Временами я мечтаю, чтобы это было правдой. Иногда мне кажется, что ты мог учиться зельям примерно на год раньше меня. Если б это было так – я бы предложил тебе встречаться (и это не потому, что я какой-то отчаявшийся парень, который не может найти девушку; в этом году я вроде бы многим нравлюсь).

Снейп вздрогнул и чуть не выронил пергамент, его изжелта-бледные щеки слегка порозовели. В следующую секунду он произнес насмешливое «Ха!» и вернулся к чтению.

Но книжка ведь слишком старая, верно? В любом случае, ты не был бы таким, если бы не был парнем. Ты парень – это точно. Не знаю, почему, но я в этом уверен.

Снейп с облегчением вздохнул.

Я не уверен, что кто-нибудь прочитает это письмо. Но я не могу не думать о том, кто ты, и жив ли ты. Наверное, ты какой-нибудь страшно богатый чудак, написавший тонны книг, и если даже это письмо дойдет – возможно, ты просто не заметишь его в ворохе своей почты. Ты был так крут в зельях и чарах в школе, что сейчас уже наверняка прославился.

Уголки рта Снейпа изогнулись в грустной улыбке. В самом деле, какая ирония. Он знал, как разлить славу и закупорить известность, – и только. Ни та, ни другая никогда не доставались ему в своем первоначальном виде.

Моя подруга не любит тебя. Она считает, что ты – воплощение зла или что-то в этом роде. Но я-то знаю, что это не так. Ты мне столько раз помогал – всех случаев уже и не вспомнить.

Во всяком случае, сейчас в его руках это письмо, это признание. Что бы о нем ни думали, он помог кому-то. Так здесь написано.

Профессор Дамблдор, которому я полностью доверяю, сказал мне, что я не должен идти на поводу у чужих предсказаний и слов, – мне нужно самому принимать решения. Делать свой собственный выбор. И мое первое решение – написать это письмо, даже если оно никогда не будет прочитано.

Профессор Дамблдор? Внутри у него все похолодело и неприятно сжалось. У Снейпа появилось плохое предчувствие. Кто бы ни написал это письмо, это, конечно же, не мог быть…

Спасибо (за все, о чем я уже написал, и все, что я даже не могу себе представить).

Гарри Поттер.

Когда Северус Снейп дочитал это письмо, его первой мыслью было: «Я убью Альбуса!»

«А потом подамся в Пожиратели Смерти», – решил он. В Хогвартсе ему платили недостаточно для того, чтобы иметь дело с идиотским подростковым увлечением юной знаменитости, запутавшейся в своих чувствах!

Северус Снейп был человеком слова. И если он что-то решил – это было так же окончательно, как Нерушимый обет.

Так что он бросил пергамент в огонь и начал сочинять прошение об отставке.

А что было потом, может рассказать только Низзл-в-Сапогах.