|
| |
Пост N: 172
Зарегистрирован: 05.10.05
Рейтинг:
0
|
|
Отправлено: 19.08.06 08:08. Заголовок: Re:
- Да, парень… Вот это ты тогда чуть не учудил… Опять… Рона иногда будто тролль за язык тянет. Я улыбаюсь, мол, да, было дело. Рон подталкивает Гермиону, которая сосредоточенно уговаривает Рона-младшего съесть еще одну ложку каши, под руку, и та оборачивается: - Что? - Да вот, взгляни-ка, - и он подсовывает ей под нос Ежедневный Пророк, в котором с одной из фотографий на них мрачно взирает Северус Снейп собственной персоной. Гермиона вытирает руки о передник и решительно вручает детскую ложку Рону: - Заставь его доесть кашу. Мой друг с видом мученика усаживается рядом с детским стульчиком, в котором вертится маленький рыжик-Ронни, и пытается собрать кашу отовсюду, где ее успел размазать малыш. Гермиона, не глядя, опускается в кресло, надвигает очки на нос, сразу становясь похожей на МакГонагалл, и полностью погружается в статью. Я не хочу смотреть на газету. Поэтому с удовольствием наблюдаю, как упрашивания Рона, который пытается попасть ложкой в рот сынишке, превращаются в мольбы. Глубоко внутри я чувствую себя немного отомщенным, когда Ронни, которого интересует вовсе не каша, а украшенная к Рождеству елка, начинает громко протестовать и попадает маленькой веснушчатой ладошкой прямо в тарелку, так что его незадачливый папаша покрывается брызгами овсянки с ног до головы. Впрочем, он тоже рад, потому что тарелка пуста, и значит, кормление закончено. Гермиона поднимает голову и одним взмахом палочки ликвидирует все это безобразие, пренебрежительно бросая: - Мальчишки, – а потом переводит взгляд на меня и серьезно сообщает: - Его ведь выпускают. Думаешь, я не знаю, Гермиона? Это же я нажал на все возможные и невозможные рычаги, требуя его немедленного освобождения с единственным условием сохранения в тайне моего участия в этом деле. - Правда? – мой голос полон равнодушия ровно настолько, чтобы оно не казалось чрезмерным. Я поднимаю с журнального столика свой недопитый бокал вина и пытаюсь спрятаться за ним. Откидываюсь на диване и делаю глоток, мысленно празднуя Его освобождение. Гермиона провожает каждый мой глоток пристальным взглядом, до тех пор, пока коктейль из алкоголя и ее тревоги не застревает у меня в горле. Ах да, я ведь проигнорировал пока эти ее аккуратные канапе, разложенные на блюде. Рон пересаживает малыша в манеж, в котором полно мягких маленьких гиппогрифов, львят, обычных погремушек, с виду похожих на те, что дарили Дадли, но эти меняют свой цвет и вызванивают детские песенки, когда Ронни берет их в ручку. – Неужто сальный ублюдок опять вывернулся? – удивляется Рон, падая на диван рядом со мной. Мне страстно хочется отодвинуться, хоть на дюйм, но я подавляю это желание. - «Уизенгамот оправдал Северуса Снейпа, подозреваемого в пособничестве Волдеморту, шпионаже в пользу Темных сил и убийстве Альбуса Дамблдора», - зачитывает нам Гермиона, и Рон тут же поминает троллей, дементоров и прочую нечисть. - Рон, здесь же ребенок, - укоризненно обрывает его Гермиона и на возражение, что ребенку всего год, начинает читать нам обоим лекцию о том, что ребенок все-все запоминает и понимает. - И все-таки, как же его выпустили? Я смотрю, как по столешнице мечется нежно-салатовый блик от чуть покачивающегося на ветке яркого зеркального шара, и оставляю вопрос без ответа. Не надо, Рон! Давай поговорим о квиддиче, о налогах, о малыше Ронни. Расскажи мне про последние изобретения близнецов, про новую должность зануды Перси, про свою работу в аврорате. Не надо напоминать мне. Только не сегодня, когда я совсем немного счастлив, оттого, что Он, наконец, свободен. Но Рон не слышит моей беззвучной просьбы, а читать по глазам… на это он не мастак. - И как ты мог на него запасть? - Рон недоверчиво смотрит на изображение Снейпа, который зловеще ухмыляется и почти отворачивается от него, презрительно обозревая стройные колонки текста сбоку от фотографии. Ни слова, Рон. Пожалуйста. - Ведь урод, другого слова и подобрать нельзя. Нос, как у стервятника, волосы свисают, и глаза, как у мертвяка. Да, Рон, он такой. Но неужели ты до сих пор думаешь, что любовь выбирает красоту? Тогда, Гермионе следовало выйти за смазливого Симуса или вообще… увлечься Малфоем, который, пусть и скотина, но вырос в настоящего лощеного красавчика. - И вообще, он скользкий гад. Сколько он с нас баллов снял, и все нечестно, - Гермиона пытается возразить мужу, но тот уже разошелся и не слушает ее увещеваний: – А то что он бывший Упивающийся? Это же клеймо - его метка. Я имею в виду, это – на всю жизнь. Да еще и убийца, – Рон ожесточенно сминает газетный лист с фотографией и бросает его на пол. Я заставляю себя не замечать, как теряется лицо Северуса на смятом куске бумаги. Страшась натолкнуться на его взгляд, я вместо этого подливаю в свой бокал еще вина. Я держусь из последних сил. Правда, мне часто кажется, что я вот-вот взорвусь, а потом оказывается, что я могу еще немного, и еще немного… И так без конца. - Действительно, Гарри, это твое увлечение я так и не смогла понять. В точку, Гермиона. Вы не поняли – и я отказался. Испугался потерять еще и вас; только не после Сириуса. Ведь вы были против. И это еще самая мягкая формулировка, которую я могу придумать. - Увлечение! Да я до сих пор уверен, что этот гад его чем-то опоил. Гермиона рассудительно возражает, ведь они тогда настояли на полной проверке у мадам Помфри, и она сама накладывала на меня Фините Инкантатем, чтобы исключить применение Империуса. Это было чертовски унизительно, но тогда я еще верил, что если они убедятся, что я по-настоящему… ну, в общем, убедятся в подлинности моих чувств, то смогут смириться с ними. Ха!.. - И все равно, наверняка, он подлил ему какое-нибудь собственноручно приготовленное отвратительное зелье. Не мог же Гарри сам влюбиться в это пугалище? До сих пор, как вспомню, как ты тогда вызвал нас поговорить и рассказал о своих планах пойти и признаться "в своих чувствах"… - Рон замолкает и передергивает плечами. Гермиона, поглядывая в манеж, где Ронни пытается усадить плюшевого льва на рассыпающуюся горку из кубиков, задумчиво произносит: - Я думаю, что вероятность проклятия тоже нельзя исключить полностью. Темные искусства в руках опытного мага – это страшная сила. Ты мог подать обвинительный иск в Министерство, после того, как действие проклятия закончилось. Гермиона, с умнейшим видом изрекающая ерунду, достойную будущего хаффлпаффца, который бегает пока в коротких штанишках, - еще то зрелище. Можно подумать, Снейп ХОТЕЛ, чтобы я… пришел к нему! То есть… не знаю. Этим и живу. - Да, слава Мерлину, все это быстро кончилось, - подхватывает Рон, так что я и слова не успеваю вставить. Не то чтобы мне было что вставлять. Вслух. Про себя я уже сосчитал до ста по-английски и на парселтанге, представляя себе ощеренную пасть василиска. Я вроде той рыбы, что начала гнить с головы. Иногда мне кажется, что то мое желание, так и оставшись неосуществленным, уже давно покрылось плесенью. И скоро я весь провоняю, будто старый маггл-бомж, и задохнусь от паутины, которой заросло все пространство между ребер. До них же никогда не дойдет. Это просто вне круга их понимания. Они смирились с тем, что их друг Гарри Поттер оказался геем. Рон, конечно, был очень расстроен, когда у нас с Джинни ничего не получилось, но потом видимо посчитал, что братьев у него больше, чем сестер, так что шанс породниться остается. Гермиона притащила какой-то пухлый том с торчащими из него закладками. Я его даже не открывал. Какого тролля? Я и без книг смог разобраться, кто я есть, и что мне нужно. Но Снейп… Несколько дней они считали, что это такой розыгрыш, а потом принялись орать на меня вдвоем. И я сдался. - Кстати, Гарри, мы же приглашали тебя вместе с партнером. Иногда меня бесят наукообразные эвфемизмы Гермионы. Почему не сказать "с любовником"? - С кем ты сейчас? – Рон старательно не поднимает глаза, но я вижу, как краска заливает его щеки, когда он спрашивает меня об этом. – Я слышал, ты месяц назад расстался с Беном. Да, а два месяца назад был Дин, а до него Сэмюэл, а кто был до него, я уже и не помню. И не хочу помнить. - Провели бы Рождество вместе с нами, - искательно улыбается Рон. Я неопределенно мычу что-то, рисуя бокалом знак отрицания. И Гермиона, демонстративно повернувшись к Рону, тут же начинает рассказывать про нового сотрудника в их отделе. Я улавливаю только что-то вроде "симпатичные ямочки" и "все девчонки вешаются, но он, кажется…" – все ясно. Рон недоуменно хлопает глазами, пытаясь сообразить, к чему ведет Гермиона, а я сижу и давлюсь вязкой слюной. И не от того, что уже представляю себе, как трахну очередного красавчика, который не сможет отказать Гарри Поттеру, а оттого, что уже давно оказывается повторяю про себя: "Плевал я…" На всех сразу: на красавчиков из Министерства, на Бена, в котором только и было хорошего, что темные глаза да взгляд из-под ресниц. А так – идиот-идиотом, все норовил меня поцеловать, как только журналистов примечал. Думал, я газетным снимкам больше поверю, чем собственным глазам. Гермиона вопросительно смотрит на меня. Я опять выпал из беседы, пережевывая новости вчерашних газет. Не желая переспрашивать, я молчу слишком долго, чтобы это можно было списать на раздумывание. Слава Мерлину, в эту секунду раздается громкий плач малыша. Держась за стенку манежа, Ронни умудрился его раскачать и уронить на бок, и теперь, лежа на куче игрушек, малыш ревет баском не столько от боли, сколько просто от страха. Гермиона и Рон бросаются к нему и начинают успокаивать ласковыми голосами, а мне хочется отправиться к Ремусу, который надежно заперт сейчас в подвале дома на Гриммо-плейс, и повыть вместе с ним на Луну, кусочек которой проглядывает в маленькое зарешеченное окошко. Носком ботинка я подталкиваю к себе смятую газету, потихоньку наклоняюсь, поднимаю ее и расправляю страницу на своей коленке, чтобы встретиться с Ним взглядом. Он не отводит глаз. Его губы шевелятся, и мне кажется, что их движения складываются в презрительное: "Трус!" - Рон, Гермиона, - они поднимают головы и синхронно провожают меня недоуменными взглядами, пока я широкими шагами пересекаю их гостиную в направлении камина, - вы знаете, я неожиданно вспомнил… Мне… пора.
|