Снарри-форум

[align:center]Глава 5. Вода, зелень, серебро. [/align]

Гарри сидел в библиотеке и старательно делал вид, что читает. Некоторые страницы он переворачивал чересчур быстро, в некоторые, наоборот, вглядывался слишком долго. Как бы он ни старался сосредоточиться, вместо ровных строк и цветных гравюр перед его глазами возникали попеременно то худое лицо Северуса, то тонкий профиль Тома, то, почему-то, разгневанная Петуния Дурсль. Тётя поджимала губы и сухо сообщала, что он, Гарри Поттер, окончательно дискредитировал её в глазах соседей, и потому она забирает его магические способности в своё вечное пользование.

Гарри кусал губы, прогонял непрошеные мысли из головы, но яркие образы продолжали преследовать его как надоедливые августовские мухи. Мальчик с ожесточением листал книгу в поисках главы, которая могла бы его заинтересовать и отвлечь. Листы мелькали, сливаясь в одно переливающееся пятно. Он перебирал их, изредка останавливаясь и рассматривая картинки, казавшиеся ему самыми красивыми – бабочка, взмахивающая крыльями и превращающаяся в бокал, графин, рассыпавшийся искрящимися брызгами, забавная маленькая крыска, обернувшаяся деревянной подставкой для карандашей. Подписей под ними он не читал.
На развороте одной страницы кругами летала миниатюрная летучая мышь. Повинуясь взмаху палочки нарисованного колдуна, она падала вниз дождём острых стальных лезвий, на полпути к нижнему краю страницы снова становилась нетопырём и взмывала вверх, полностью игнорируя мага.
Гарри резко захлопнул «Чудеса Трансфигурации», прищемив при этом палец. Он покачал головой, подумав, что если он и дальше будет продолжать в том же духе, то некоторые вещи и темы разговора станут для него запретными. Тени на стенах метались и, казалось, строили издевательские гримасы. Неожиданно ему захотелось выйти на улицу, ощутить на лице тепло солнечных лучей, растянуться на траве, вдыхая её горький запах. Тёмный дом Риддлов существовал словно в параллельной вселенной, где не было ни лета, ни безоблачной манящей синевы неба, только скрип половиц, прохлада и изломанные тени. Гарри решил, что надо бы расспросить Тома Риддла о том, когда закончится их вынужденная изоляция. Он чувствовал себя виноватым: его амнезия доставила другим людям немало проблем.
Гарри рассеянно обводил указательным пальцем полукруглые рельефные линии на обложке.
«Кажется, - подумал он, - неприятности – это моя специальность».

Гарри не представлял, сможет ли он теперь нормально реагировать на Северуса Снейпа; при любой мысли о мужчине к щекам непроизвольно приливала кровь. Он позорно сбежал из кухни, стоило только Снейпу подойти к столу и протянуть руку к кофейнику. Библиотеку мальчик нашёл самостоятельно – дубовая дверь была приглашающе приоткрыта, свечи горели всё тем же ровным янтарным пламенем, и запах старой пропылившейся бумаги щекотал ноздри.
«Что мне теперь делать?» - вопрос, заданный им Тому, оставался без ответа. Гарри размышлял о том, как и когда он мог влюбиться в Северуса, и насколько далеко у них всё зашло? Серьёзным отношениям с девочками – это он знал – должны были предшествовать цветы, подаренные безделушки, долгое взаимное кокетство, быстрые поцелуи в укромных уголках и неловкие вечерние объятия. Но как предполагалось вести себя с влюблённым в тебя мужчиной – кто из них наколдовывал букеты и угощал другого мороженым? Как он должен был вести себя с Северусом? Нежность и кокетство здесь определённо не были лучшим вариантом – Снейп не походил на человека, который пришёл бы от подобного в восторг. Самого Гарри тоже не прельщала перспектива жеманно хлопать ресницами и надувать губы.
Он признавался себе, что испытывал некоторый душевный трепет при виде Снейпа, но было ли это признаком влюблённости, оставшейся и после потери памяти? Гарри совершенно не с чем было сравнивать. Об однополых отношениях он знал ещё меньше, чем о традиционных, особенно об их практической стороне. Гарри передёрнул плечами.

Сухо скрипнула дверь, зашелестели листы раскрывшейся книги. Гарри поднял голову: предмет его душевных терзаний вошёл в библиотеку.

***

Северус Снейп, удивлённый внезапным бегством Гарри из кухни, позавтракал через силу. Тёмный Лорд издевательски заметил, что Поттеру, должно быть, нравятся стройность и худоба, но не до такой же степени. Северус подавил порыв язвительно огрызнуться, напомнив себе, что обаятельный молодой человек, почти мальчик, сидящий напротив и с аппетитом жующий бутерброд, – тот самый ужас Волшебного мира, лорд Волдеморт, Тот-Кого-Нельзя-Называть, чью Чёрную Метку он когда-то добровольно принял.

Профессор Зельеварения – теперь уже точно бывший профессор – с удивлением обнаружил, что всё ещё помнит время, когда в чертах змеиного лица Тёмного Лорда проглядывало что-то человеческое. Смутно он припоминал и себя другого – молодого и восторженного, но угрюмого и нелюдимого, закованного в стеклянную броню высокомерной отчуждённости, юношу, завороженного колдовским огнём красных глаз с вертикальными кошачьими зрачками и змеиной харизмой их обладателя.
Вернулось мимолетное ощущение морального одиночества: нищий полукровка, облезший ворон в стае благородных чёрных лебедей, брызгающих друг на друга водой из омута, в который он бросился, окунувшись с головой. Первое время он почти не обращал на детали внимания, опьянённый чувством странной гордости и причастности к великим действиям, но потом, когда лицо Лорда окончательно превратилось в белую маску с узкими глазами и тонкими прорезями ноздрей, а паника в колдовском мире всё нарастала, почти ощутимо звеня в воздухе, как натянутая струна, Северус понял, что омут затягивает его всё глубже. Бежать не хотелось – да он и не стал бы бежать, змеиное шипение Волдеморта и возможность ощутить себя частью власти, которую тот открывал своим последователям, притягивали крепче магнита и держали сильнее зыбучих песков. Чёрные плащи Упивающихся Смертью дарили им власть над миром, и Метки Вальпургиевого Ордена были клеймом выжжены не на руке – в душе.

Всё обернулось паршиво; Северус часто задумывался, почему, но не мог дать уверенного ответа. Партия Волдеморта рассыпалась как карточный домик, и не помогли ни холодная уверенность Малфоев, ни заразительное безумие Блэков, ни родовая гордость Лестранжей. Те, кто сразу не попал в Азкабан, выплывали, как могли, задействовали старинные связи, использовали силу родовой магии и золота, Северус, не имевший ни того, ни другого, извивался как ящерица, наступил на горло своей гордости и позорно сдался – иначе он это не называл – Дамблдору.

Он часто задавал себе вопрос – насколько много было известно старому директору? Чего он добивался, упорно давая всем и каждому право на второй, третий, четвертый шанс? Снейп вступил в Орден Феникса, показательно сдал несколько своих бывших соратников и счастливо избежал заключения, но, привыкнув к тёмным полутонам, он чувствовал себя неприятно предсказуемым и всё таким же беспомощным и зависимым, как распятый на картонке жук.
Снейп снова был в долгу перед кем-то и не мог отделаться от ощущения, что его погружение в непроглядную глубину просто остановилось на время. Всё было предрешено, и пророчество неудачницы-алкоголички Сибиллы оказалось как нельзя кстати.
Красно-золотые тона медленно умирали на границе октября и ноября, листья гнилым ковром стелились по земле, но змеи Слизерина уже впали в спячку, и серебристо-зелёный цвет осиновой коры терялся на фоне кровавого багрянца. Оранжевые тыквы злорадно скалились щербатыми ртами, наколдованные летучие мыши чёрным пеплом кружились над головой. С тех пор он ненавидел Хэллоуин.
Единственным, что немного утешало тогда Снейпа, было то, что четвёрка ненавистных гриффиндорцев распалась - навсегда. Он сожалел только, что самоуверенный Джеймс Поттер не видит, что его сын по крайней мере первые одиннадцать лет своей жизни не получит незаслуженной славы – вряд ли магглы, к которым его отправили, в курсе громкого поражения Тёмного Лорда.
Положа руку на сердце, ему было даже немного жаль мальчишку. Если у самого Снейпа была хотя бы возможность выбора, пусть маленькая и призрачная, то жизнь младшего Поттера, была направлена по единственной прямой: факультет, друзья, место в квиддичной команде, такая гипертрофированная прямота предсказуемых юношеских суждений… Ничего другого и не ожидалось.

Но нить оборвалась, карты перемешались, и Снейп не мог представить, что ему делать теперь, когда окончательный выбор сделан. Верх оказался низом, и ходить по потолку вместо пола было опасным и чреватым для здоровья. Душевного.

Насущной проблемой оставался вопрос соблазнения Гарри Поттера. За фарфорово-бледной кожей, юношеской хрупкостью и волной черных кудрей Тома Риддла скрывался прежний лорд Волдеморт, не любящий, когда его приказы не выполняют. Снейп успел отвыкнуть от такого категоричного управления собой.

За неполных два дня изоляции Снейп о многом успел подумать, но для полноты картины ему не хватало множества отдельных мелких элементов. Пытаться выбраться из дома он и не собирался – взломать чары Темного Лорда было ему не под силу. Северус мог только предполагать, какую бурю вызвало в Ордене Феникса исчезновение его вместе с Гарри. Его интересовала и реакция Упивающихся Смертью, но об этом он рассчитывал узнать позже от самого Волдеморта. Если тот, конечно, сочтёт нужным посвятить его в свои планы.

В итоге, Волдеморт, забавляясь, велел ему идти в библиотеку и успокоить шокированного Гарри. Чем конкретно был поражен и испуган мальчик, Риддл не сказал, оставляя недоумевающему Снейпу возможность строить самые невероятные предположения.

***

- Гарри, - Снейп подошёл к столу. – Что-то случилось? – он сел напротив.

Гарри заметил, что Снейп явно встревожен, и насторожился. Он совершенно не был готов объясняться.

- Да нет, ничего, - Гарри старался, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее и естественнее. – Просто я уже поел и не хотел мешать тебе завтракать, - неловко закончил он.

- Мешать завтракать? – Снейп усмехнулся краем рта. – Интересно, как ты мог это сделать? – он позволил себе добавить в голос немного привычного сарказма.

- Не знаю, - Гарри избегал встречаться взглядом с черными глазами.

Снейп пожал плечами и притянул к себе «Чудеса Трансфигурации».

- Интересно? – нейтрально спросил он, точно так же, как Гарри недавно, обводя пальцем узоры на обложке.

- Очень, - ответил Гарри, облегчённо вздохнув от того, что они перешли на заурядную тему разговора. – Мне понравилось.

- Забавно, - Снейп улыбался, - ты ей не очень-то увлекался.

- Наверное, я много потерял, - заметил Гарри. – А что мне нравилось больше всего? – он сам испугался интимности заданного вопроса.

- Много чего, - Снейп задумался, откинувшись на спинку кресла и соединив кончики пальцев. – Квиддич, исследования Тёмных искусств, красный цвет… Всё трудно перечислить.

- Просто мне хотелось бы знать, изменился ли я… с потерей памяти? – Гарри улыбнулся. – Сейчас мне нравится трансфигурация и синий цвет. Ещё зелёный. Любопытно, любил ли я раньше тыквенный сок – не представляю, как его можно пить.

- Не беспокойся об этом, - Снейп отбросил с глаз мешающую прядь волос. – Копировать прежнюю жизнь не всегда бывает удачным, тем более что людям свойственно меняться.

Гарри признал, что Северус во многом прав, но любопытство с примесью горечи продолжало одолевать его.

- Я учился в Хогвартсе? – небрежно спросил он.

- Первые пять курсов. Противостояние Ордена Феникса и Вальпургиевых рыцарей опасно обострилось, и ты решил окончить школу на домашнем обучении.

- Это из-за Дамблдора? – спросил Гарри, не поднимая глаз от царапинок на столешнице.

- Не только. Возможно, что повторится то, что случилось пятнадцать лет назад, - Снейп отметил двусмысленность своих слов.

- Война? Когда погибли мои родители? – Гарри подался вперёд, облокачиваясь на стол.

- Ты сам тогда едва не погиб. Этот шрам, - Снейп перегнулся через стол и отвёл чёлку Гарри в сторону, - след от проклятия, которое попало в тебя, когда ты был младенцем.

Гарри не сделал попытки отодвинуться, ощутив, как пальцы мимолётно коснулись лба.

Его и Снейпа снова разделял стол.

- Я думал, откуда он, - признался Гарри, нащупав тонкую зигзагообразную линию. – И что теперь будет?

- Пока ничего, - ровно ответил Северус. – Война объявлена, но ещё не началась.

- И что… мои друзья, Рон Уизли, его семья, Гермиона Грейнджер… - он не договорил.

- Я не знаю, Гарри, - Снейп покачал головой. – Есть вещи, с которыми ничего нельзя поделать.

Гарри расковыривал ногтём большого пальца глубокую царапину на полированном дереве.

- А Том Риддл давно возглавляет Вальпургиевых Рыцарей?

- Он создал Орден Рыцарей, - коротко произнёс Северус.

Гарри изумлённо приподнял брови.

- Но он выглядит не старше двадцати! – воскликнул он.

- Том гораздо старше, - Снейп утвердительно кивнул. – Но он – скорее исключение, чем правило. Если захочешь, можешь расспросить его сам, - сухо добавил он.

Гарри подумал, что вопрос был слегка бестактным, и заинтересовался, не ревнует ли Снейп. Если судить объективно, то Том Риддл был бы для Снейпа более подходящей кандидатурой на роль возлюбленного – несомненно, он был гораздо красивее Гарри, и в каждом его движении проскальзывала ленивая кошачья грация. Гарри почувствовал досаду.

Он окончательно запутался в своих чувствах. Ощущение пальцев Снейпа на его лбу не проходило.

- У тебя скоро день рождения, - скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Северус.

Гарри вспомнил письмо Рона.

- Через пять дней, кажется, - ответил он.

- Тридцать первого июля, - уточнил Снейп. – Боюсь, ты не сможешь увидеться со сверстниками, - добавил он, - тебе всё ещё опасно покидать этот дом.

- Ничего, - Гарри равнодушно пожал плечами, удивившись собственной бесстрастности. – Я даже не хочу праздновать. Мне будет шестнадцать, так?

- Шестнадцать, - согласился Снейп. – Как знаешь. Можно было бы что-нибудь устроить.

- Не стоит, - быстро сказал Гарри. – Я не думаю, что это так важно.

Гарри подумал о том, что чувство неловкости его просто преследует.

- Как знаешь, - повторил Снейп. - Посидишь в библиотеке? – он подтолкнул к Гарри фолиант. – Или хочешь ещё чем-нибудь заняться? – он прикусил язык, увидев, как у мальчика порозовели скулы.

Снейп начинал догадываться о том, что сказал Волдеморт в разговоре с Поттером.

- Посижу, наверное, - Гарри решил, что никогда не краснел так часто, как за последнее время. Хотя об этом он не мог судить со стопроцентной уверенностью. – Моя сова, - удачно вспомнил он. - Что с ней делать? Её нельзя выпустить полетать?

- Она не сможет вылететь за пределы защитных чар, - коротко ответил Снейп.

- Ладно, - Гарри мысленно посочувствовал Хедвиге.

- Но по дому она может летать. Коридоры и холл достаточно просторны для этого, и сова никому не помешает.

- Спасибо.

Снейп вышел; дверь на сей раз не скрипнула.

Гарри поймал себя на мысли о том, что разговор оказался далеко не таким страшным, как он его себе представлял. Кокетства, цветов и мороженого не понадобилось… но ведь и объяснения как такового не было.

Он достал с верхней полки стеллажа «Эссенцию власти» и решил дочитать сначала её.

***

Том Марволо Риддл, Тёмный Лорд, по-турецки скрестив ноги, сидел на траве и машинально вертел в руках сорванный стебелёк. Нагайна свернулась рядом, привычно опустив голову на его правое колено, и грелась на солнце.
Он, прищурившись, смотрел в невозможно яркое небо. Горячий воздух застыл, цветы пахли особенно сильно и пряно, как перед грозой. Бабочка опустилась на его руку, с минуту посидела неподвижно – он разглядывал узор на её крыльях – и взлетела. Он усмехнулся.

- Мальч-чик мне нравится, - шипение Нагайны нарушило тишину. – Вы похош-жи.

- Я и Поттер? – презрительно отозвался он. – Забавно.

- Похош-жи, - повторила Нагайна. – Ш-что ты будешь делать с ним?

- Не знаю, - равнодушно ответил Риддл, наблюдая за бабочкой, перелетающей с цветка на цветок. – По крайней мере, - он заправил прядь волос за ухо, - я ему обязан возвращением нормального человеческого облика. Хотя само по себе меня это мало волнует.

Нагайна насмешливо и чуть покровительственно зашипела.

- Ещ-ще один змеёнок, - резюмировала она. – Сам не знаешь, чего хоч-чешь.

Волдеморт не обратил внимания на её слова, продолжая следить за бабочкой.

- Он влияет на меня, - сказал он через некоторое время. – А я не могу повлиять на это. Я чувствую себя тем, кем я казался много лет назад, но никогда не был.

Вдалеке раздался гулкий раскат грома. Том продолжал сидеть неподвижно, не обращая внимания на фиолетовую тучу, медленно надвигающуюся с востока.

***

Гарри сидел на табурете возле окна в своей комнате, облокотившись на подоконник и рассматривая мрачное сине-чёрное небо сквозь верхнюю, самую крупную щель между досками. Белыми росчерками на черном сверкали молнии, и раскатистый гром, раздающийся вслед за ними, сотрясал стёкла.

Хедвига к тому времени, как он вернулся, сменила гнев на милость. Гарри вымыл клетку и предложил сове воды и корма. Сейчас она белым призраком сидела на перекладине балдахина.
Свечи не горели, и слабые отблески молний на доли секунды выхватывали лоб Гарри из темноты.

- Привет. Можно войти? – раздался от двери тихий голос.

Гарри обернулся и увидел Тома Риддла. Он весь промок, с волос капала вода. Лицо казалось особенно бледным, и тёмные глаза поблескивали в полумраке. Стоящий неподвижно, в обрамлении старой дверной рамы, Том казался собственным потемневшим от старости портретом.

- Конечно, - удивлённо ответил Гарри. – Ты попал под грозу?

- Я сделал это специально, - Том взмахнул палочкой, и комната озарилась золотистым, чуть колеблющимся светом. – Захотелось прогуляться под дождём.

Гарри с лёгкой завистью взглянул на доступный ему кусочек неба, выглядящий ещё темнее по контрасту с освещённой комнатой. Особенно громкий раскат грома заставил его инстинктивно зажмуриться.

- Ничего такого, к чему стоило бы стремиться, - произнёс Том, словно угадавший его мысли. – Ты ведь не навсегда заперт, - он присел на широкий подоконник рядом с Гарри.

Хедвига настороженно наблюдала за ними с высоты своего импровизированного насеста. Тени от длинных пальцев Тома казались черными пауками, медленно ползущими по полу.

- Я понимаю, - Гарри снизу вверх глянул на Тома, чьи колени были на уровне его плеч. – Просто немного непривычно. Всё так… необычно… - беспомощно добавил он, чувствуя странную потребность в откровенности.

- Это пройдёт, - уверенно ответил Том. Он вертел в руках волшебную палочку, кончик которой светился неярким синим огнём. – Ты привыкнешь, тем более что это ненадолго.

Барабанная дробь дождя по окну стихала. Небо светлело, а гром звучал всё глуше. Гарри поразился тому, как быстро пролетело время. Откуда-то потянуло сыростью, тонко запахло болотом.

- Ты говорил с Северусом? – неожиданно спросил Риддл, высушивая заклятием волосы.

- Мы разговаривали в библиотеке, - ответил Гарри, который уже смирился с мыслью о том, что при разговоре об отношениях со Снейпом внутри него всё странно и пугающе сжимается. – И больше я его сегодня не видел.

- Мы оба будем заняты каждый день – приблизительно после четырёх, - Том отбросил назад распушившиеся кудри. – Но первая половина дня целиком и полностью в твоём распоряжении, - он улыбнулся. – Ты писал, что после отъезда от родственников хочешь начать заниматься учебой.

- Наверное, я очень странный, - заметил Гарри. – Добровольно учиться на каникулах… - он рассмеялся.

Том разглядывал Гарри из-под опущенных ресниц. Огонёк волшебной палочки постепенно затухал.

- Твой шрам не болит? – неожиданно спросил Риддл.

Гарри не сразу сообразил, о чем тот говорит.

- Шрам? – переспросил Гарри. – А, этот, - он поднёс руку ко лбу. – Нет. А что, должен был?

- Ты иногда жаловался на резкие приступы, - Том протянул к нему руку, так же, как и Северус в библиотеке, но резко отдёрнул её. – Не волнуйся, в этом нет ничего страшного. Шрамы волшебного происхождения и следы от старых проклятий иногда болят.

Гарри обвел пальцем выступающие контуры шрама.

- Нет, пока я его даже не чувствовал.

- Хорошо, - Том одним быстрым движением соскочил с подоконника.

- Уходишь? – Гарри постарался спросить безразлично, но вышло жалобно.

Том повернулся к нему.

- С тобой побудет Нагайна. С ней есть, о чём поговорить. Надеюсь, ты не против её компании? – шутливо спросил он.

Гарри облегчённо вздохнул. Расспрашивать о Снейпе он не решился, чувствуя себя не в состоянии пока разобраться в собственных ощущениях.

- Нагайна покажет тебе устройство дома, - сказал Том, уже стоя у двери. – Кстати, Гарри, - несколько ехидно добавил он, - можешь не ревновать Северуса – мы не более чем… друзья.

Дверь осталась чуть приоткрытой – ровно настолько, насколько необходимо для того, чтобы гибкое змеиное тело могло проскользнуть в комнату.

Гарри закрыл лицо ладонями.

«Я схожу с ума, - подумал он. – Я совершенно точно схожу с ума».

Вопрос, что же делать, по-прежнему оставался без ответа.

Лучи солнца оранжевыми полосками пробивались сквозь мрачную завесу облаков. Небо светлело, в мутных тёмных стеклах-глазах старого дома отражалась радуга. В воздухе резко и бодряще пахло озоном; грозовые тучи величественно и неспешно уходили на запад. На зелёном ковре травы точками вспыхивали серебристые капли воды.