Снарри-форум

июль

- Снейп.
Гарри снова дернул ручку двери, - Я знаю, ты здесь. Мне Дамблдор сказал.
Из комнаты не раздавалось ни звука. Медная круглая ручка намокла от его ладней, и проскальзывала меж горячих пальцев. Казалось, ещё секунда – и она расплавится от июльской жары вместе с самой дверью, стенами и всеми башенками замка.
- Открывай! Я не уйду отсюда, слышишь?! – заорал Поттер, со злости ударяя кулаками по безучастным стенам. – Хватит делать вид, что ничего не происходит! Мне это надоело! Достало, мать твою, до-ста-ло!!!
Ещё один отчаянный удар – петли жалобно скрипнули – и за стеной раздались глухие шаги. Гарри раздраженно смахнул с разгоряченного лица мокрые пряди волос.
- Какого черта ты с упорством горного тролля ломишься в мою дверь?! Что тебе нужно, Поттер? Ты должен быть на летних курсах в Академии.
- Я был на них, - Гарри бесцеремонно протиснулся в кабинет Зельеварения, - пока не понял, что должен быть здесь.
Куда угодно, лишь бы подальше с солнцепека.…
- Ты думаешь о… - Снейп выглядел почти взбешенным, но Гарри был зол настолько, что осмелился его прервать:
- Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Я отчислился из этой гребанной Академии только из-за тебя, понятно?! Ты знаешь, сколько для этого надо перелопатить бумажного хлама? Ты знаешь, что я ушел от всех этих дутых мэтров – Гарри Поттер, идите к нам, Гарри Поттер, вы заслуживаете ордена, Гарри Поттер, место в Уизенгамоте, Гарри Поттер с нами… Я трясся в этом чертовом поезде, температура в котором – это так, для справки – превышает градус обычной сауны, потом ещё час пер по этим чертовым дорожкам-тропинкам, сьел килограмм этих ублюдочных долек у Дамблдора, все это для того, что бы прийти, наконец, сюда, час ломиться в закрытую дверь и ещё напороться на грозного, мать вашу, Северуса Снейпа?..
Гарри был распален настолько, что с трудом удерживался от того, чтобы не кинуться на профессора с кулаками.
- Я месяц сочинял эту долбанную трогательную речь о своих – будь они прокляты! – чувствах к тебе, но – как же! – профессор даже не соизволит меня выслушать! Куда там! Его нет дома!!
Не помня себя от ярости, он схватил со стола пустую колбу и замахнулся, целясь в коллекцию заспиртованных тараканов, но Снейп живо перехватил его руку. До этого момента Гарри старался не смотреть на него, чтобы не давать воли своим рукам, но сейчас, бросив на профессора разьяренный взгляд и подготавливая новый гневный монолог, он застыл на месте с открытым ртом.
Снейп хохотал. Его душил беззвучный смех, да такой, что на глазах его стояли слезы.
- О, Мерлин… Поттер… ты смерти моей хочешь… - Снейп, не переставая смеяться, прислонился к нагретой стене. Очнувшись от изумления, Гарри уже не помнил себя от ярости. И он смеет надо мной смеяться?!!
Ему захотелось ударить профессора, разнести к чертям всю его лабораторию, сломать, уничтожить, разозлить его, в конце концов! И он бы сделал это, если бы в одну секунду не произошло нечто невероятное. Оглушительное.
- Поттер, - простонал Снейп, вытирая слезы, - какой же ты идиот.
А потом он легко наклонился и мягко коснулся его губ.

август

- Нет, Гарри, и у недозрелой мандрагоры больше мозгов, чем у тебя, - Снейп с недовольным видом засунул свой нос в чашку, - ты переборщил с шиповником. Теперь вместо того, чтобы вылечить меня от головной боли, вызванной твоими же - прошу заметить – капризами, ты норовишь погрузить меня в беспробудный сон.
Гарри медленно поставил поднос и подошел к окну. Там, за темной занавеской, догорал ярчайший августовский закат. Не выдержав, он открыл окно настежь, и комната наполнилась бархатистым теплом летнего вечера. Где-то вдалеке запели цикады, а в комнату, кажется, забрался стрекочущий кузнечик.
- Ты ошибаешься с завидной регулярностью, Поттер. Я склонен рассматривать это как покушение на мою жизнь. Или же как величайшую глупость – не знаю, что хуже.
Гарри стоял и не оборачивался. Возможно, Северус и не смотрит сейчас на него, а лежит и глядит в потолок, не прекращая привычного ворчания; но – кто знает? – может, как раз сейчас он наблюдает за ним, и тогда важно себя не выдать. Ослепительный шар закатного солнца уже наполовину скрылся за холмами.
- Знаешь, я склонен простить тебе уход из Академии: теперь я понимаю, ты просто вовремя спас себя от позора. Ещё месяц – и тебя бы выгнали оттуда с треском. Со скандалом, Поттер.
Запретный лес потихоньку оживал: вот уже зажглись красные огоньки – это болотные фонарники, и понемножку загораются янтарные россыпи на полянах: ночные асфодели распускают свои бутоны. Вдали раздался вой зачарованной лисицы, и мягкий ветерок донес едва слышимый перестук копыт серебристых кентавров.
- Я болен, к твоему сведенью. Ты каждый день с жаром говоришь мне о неземной любви – так вот, в чем она проявляется, эта твоя любовь? Если уж ты действительно так любишь, мог бы ради меня выучить рецепт необходимых для поддержания моего здоровья зелий.
Хорошо, когда закат яркий. Это значит, что завтра будет хорошая погода. И может быть, даже удастся вытащить Северуса на прогулку. Конечно, он будет ворчать, говорить о своих простудах, но Гарри его уговорит, это точно. Тут нужно немножечко терпения, и всё.
- Поттер, ты вообще меня слышишь? Приготовь мне нормальное зелье! Поттер!
Молчание и тихий шорох одеяла. И звук тихих, медленных шагов.
- Поттер, - неловкая попытка обнять плечи, - Гарри. Гарри, перестань. Ты уже взрослый для глупых обид. Ну… завтра мы можем прогуляться. Хочешь, Поттер? Ты не первокурсник, в конце концов! Пойдем спать, Гарри. Поттер, слышишь? В постель.
Гарри тихо прикрыл окно и едва заметно улыбнулся.

конец